Иеромонах Анатолий (Караваев)

После Указа «О веротерпимости и свободе совести» от 17 апреля 1905 года, принятом Царским правительством под давлением придворных иноверцев, многие инославные получили права на регистрацию своих общин, на издание газет и журналов, на строительство богослужебных помещений при полной независимости от государства.

Очевидцы вспоминали об этом времени так: «Заканчивающийся ныне год [1906] не внес успокоения во внутреннюю жизнь России, потрясенную революционною смутою прошлого года. Созванная в конце апреля Государственная Дума в июле была уже распущена, так как, согласно Высочайшаго Манифеста об ее роспуске, "выборные от населения, вместо работы строительства законодательного, уклонились в не принадлежащую им область"... В Церковной жизни грустное впечатление производили многочисленные отпадения от Православной Церкви, особенно в западном крае, где перешедших в католичество считали десятками тысяч, чему способствовал закон от 17 апреля прошлого года "О свободе вероисповедания" при давлении, производимом католическим духовенством» (РГБ. Ф. 214. Л .С.О.П. отд. 8, 1906, 272 л .).

Церковные реформаторы-вольнодумцы видели в Самодержавии врага, мешающего «оживлению и свободному развитию церковного учения».  Исказив смысл Патриаршества и представляя его по образцу католического папизма реформаторы стремились утвердить выборную единоличную власть в Русской Церкви и направить ее на сближение с западными христианскими конфессиями.

Одним из этапов на пути такого сближения явился григорианский календарь, который был принят большевиками и узаконен 24 января 1918 года Декретом «О введении в Российской республике западноевропейского календаря».

«В целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами счисления времени, – говорилось в Декрете, – совет народных комиссаров постановляет ввести по истечении января месяца сего года в гражданский обиход новый календарь...». Советская власть потребовала, чтобы и Русская Православная Церковь перешла на григорианский календарь, «так как рабочие фабрик и заводов празднуют церковные праздники по старому стилю, и это создает неудобства».

В связи с этим требованием Всероссийский Церковный Собор на 71-м заседании обсудил вопрос о возможности введения нового календаря. Проект, составленный на основании доклада проф. МДА С.С. Глаголева, имел настолько непоследовательные и противоречивые определения, что выводы из него можно было сделать какие угодно: с одной стороны, как бы порицается григорианский месяцеслов и пасхалия, как нарушающие Церковные каноны, с другой – утверждается необходимость в дальнейшем изменить юлианский месяцеслов и александрийскую пасхалию. Такая «универсальность» скорее присуща католическому Западу, чем Православию имеющему всегда четкое суждение: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5, 37).

Собор постановил:

1) В течение 1918 года Церковь в своем обиходе будет руководствоваться старым стилем.

2) Поручить Богослужебному отделу разработать в подробностях дело применения стилей во всей жизни Церкви [ 1 ].

На Соборе присутствовали не только епископы, но и многие миряне. «Среди мирян было немало членов Государственного Совета, Государственной Думы и других государственных и общественных учреждений, привыкших решать не церковные, а государственные вопросы...», – писал проф. С.В. Троицкий. По его мнению, авторитетное свидетельство того, что Собор иногда уклонялся от церковного порядка, было «Обращение к пастве» от 28 июня 1923 года председательствовавшего на Соборе Святейшего Патриарха Тихона, прославленного в лике святых, который также отметил «неблагоприятную ориентацию, господствовавшую на Соборе» [ 2 ].

Канонически правильным мог считаться Собор, состоящий только из одних епископов. Но реформация подтолкнула Синод к нарушению общеизвестных правил. На Поместном Соборе 1917-18 гг.. из 564 участников было 80 архиереев, 166 клириков, 20 монашествующих в священном сане и 298 мирян, среди которых 11 были старообрядцами. Такой состав явился следствием демократического духа, внедрившегося в церковную жизнь.

Многие члены Собора, в особенности профессура из Петрограда, ратовали за обновление церковного устройства и за перевод богослужения на русский язык. Далеко не все резолюции Собора утверждались совещанием епископов, а потому никак не могут канонически считаться соборными определениями.

Свобода мнений на заседаниях Собора играла гораздо большую роль, нежели строгое соблюдение догматических и канонических правил. Достаточно обратить внимание на то, кто возглавлял важнейшие отделы Собора:

– Отдел богослужения – архиепископ Волынский Евлогий (Георгиевский), впоследствии эмигрировавший и возглавивший раскол парижских «евлогиан».

– Отдел церковного суда – архиепископ Сергий (Страгородский), в 1921 году примкнувший к обновленцам, но впоследствии покаявшийся.

– Отдел единоверия и старообрядчества – архиепископ Антоний (Храповицкий), известный своим неправославным учением «об искуплении» и возглавивший Зарубежную церковь, отмежевавшуюся впоследствии от РПЦ МП.

– Отдел церковного имущества – архиепископ Анастасий (Грибановский), ставший впоследствии заместителем архиепископа Антония (Храповицкого) за рубежом.

Членами первого Высшего Церковного Совета (ВЦС) Собор избрал протопресвитера Г. Щавельского, от мирян: С.Н. Булгакова (известного своими экуменическими взглядами), А.В. Карташева (либерального историка-рационалиста) и князя Е.Н. Трубецкого. Все они впоследствии эмигрировали за границу, причем трое последних были последователями философа-вольнодумца В. Соловьева и членами религиозно-философских кружков в России, а в Париже стали основателями Братства святой Софии и проповедниками экуменической ереси.

Но все же заслугой Собора было восстановление в Русской Церкви Патриаршества. При голосовании из трех кандидатов наибольшее число голосов получил митрополит Антоний (Храповицкий), затем шел митрополит Арсений (Стадницкий) и митрополит Тихон (Белавин), получивший всего 23 голоса. Было принято решение тянуть жребий, после чего Патриархом по воле Божией  стал митрополит Тихон.

Когда в апреле 1922 года он в связи с так называемым «процессом церковников» (по изъятию  ценностей из храмов) был арестован и предан суду, то часть духовенства реформаторского толка, воспользовавшись ситуацией, попыталась захватить управление Церквью, организовав «прогрессивную» инициативную группу «Живая церковь».

Комментарий: Название «Живая церковь» было выбрано обновленцами как символ развития догматического учения. «Догматы вечны и неисчерпаемы, – говорили они, – постепенное их раскрытие в сознании и истории Церкви не есть могильные плиты, приваленные к дверям запечатанного гроба навеки закристаллизованной и окаменелой истины. Наоборот, это указатели живой христианской мысли». По учению же Церкви догматы не раскрывались постепенно, но изначально во всей полноте были положены в Церкви Господом нашим Иисусом Христом.

Большевики поддерживали обновленцев-живоцерковников, прекрасно понимая, что это «гидра, могущая уничтожить Церковь изнутри». Они отдавали живцам храмы, но народ в них не шел. Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Петр Крутицкий так писал в своем послании об этом времени: «Много врагов у Православной Церкви <...> Католики, вводя [у себя] наш богослужебный обряд, совращают, особенно в западных, издревле православных областях, верующий народ в унию <...> Так называемые евангелисты или баптисты, а также и другие сектанты всюду, где только возможно, проповедуют свои вероучения и увлекают доверчивые души мнимою святостию своей жизни и обещанием материальной помощи <...>

К глубокому прискорбию, попущением Божиим произошло разделение и внутри самой Православной Церкви <...> Мы разумеем так называемых живоцерковников, обновленцев, возрожденцев, самосвятов и т.п. <...> Но непреложны слова Господа: то, что утаено от премудрых и разумных, Господь действительно открыл младенцам (Ср.: Лк. 10, 21). Наш православный русский народ простым своим сердцем почувствовал внутреннюю неправоту обновленческого движения и всю его опасность. Где только ему возможно, он со справедливым негодованием отвергает это движение и не посещает обновленческих храмов.

В настоящее время так называемые обновленцы все более и более говорят о соединении с нами. По городам и уездам они собирают собрания и приглашают на них православных клириков и мирян для совместного обсуждения вопроса о соединении с нами и для подготовки к созываемому ими осенью текущего года своему новому лжесобору. Но должно твердо помнить, что по каноническим правилам Вселенской Церкви все такие самочинно устраиваемые собрания, как и бывшее в 1923 году живоцерковное собрание, незаконны. Поэтому на них присутствовать православным христианам, а тем более выбирать от себя представителей на предстоящее собрание, канонические правила воспрещают...

Не о соединении с Православною Церковью должны говорить так называемые обновленцы, а должны принести искреннее раскаяние в своих заблуждениях. Главные их заблуждения состоят в том, что, отступив самочинно от законной иерархии и ее Главы, Святейшего Патриарха, они пытались обновить Христову Церковь самочинным учением. Они извратили церковные правила, установленные Вселенскими Соборами, они отвергли власть Патриарха, соборно установленную <...>

Кроме того, на своем лжесоборе осудили его. Вопреки правилам святых Апостолов, Вселенских Соборов и святых Отцов [ 3 ], они разрешают епископам быть женатыми и клирикам двоеженцами, т.е. нарушают то, что Вселенская Православная Церковь признает для себя законом <...> Таким образом, они разрывают связь с Церковным Священным Преданием и подпадают под Соборное осуждение за нарушение Предания... [ 4 ]. Присоединение к Святой Православной Церкви так называемых обновленцев возможно только при условии, если каждый из них отречется от своих заблуждений и принесет всенародное покаяние в своем отпадении от Церкви...» [ 5 ].

Тем временем вселенский Патриарх Мелетий (Метаксакис), известный своей экуменической деятельностью на Востоке, одобрял действия обновленцев и требовал, чтобы Патриарх Тихон передал управление Русской Церковью живоцерковникам, с которыми Мелетий поддерживал общение, имея единомыслие – реформировать Православие. Еще будучи Афинским архиепископом, 20 мая 1919 года на заседании Элладской Церкви, поднимая вопрос о России, Мелетий сказал: «Положение Православной Церкви в России сейчас изменилось, и есть более благоприятные перспективы сближения ее с Западом» [ 6 ].

Возлагая надежду на обновленцев, могущих сделать в Русской Церкви поворот к соединению ее с католиками, Мелетий открыто выступал против Патриарха Тихона, который имел по данному вопросу иную, православную позицию: «Ни у меня, ни у моих епископов не только не было разговора  о каком бы то ни было примирении с католичеством, но и не возникало этого в мыслях, – говорил святитель. – Примирения с Ватиканом нет и быть не может. Этот план противоречил бы всему мировоззрению Православной Церкви» [ 7 ].

Святейший Патриарх, заботясь о сохранении церковного благочестия, очень строго следил за исполнением Церковных правил. Однажды, посылая с проверкой по приходам протоиерея Георгия Н... [ 8 ], святитель Тихон указал на признаки обновленческого духовенства: «При объезде причтов церквей, если только встретите священнослужащих: 1) стригущих свои волосы на голове, 2) бреющих бороды, 3) ходящих в штатских одеждах, 4) небрежно относящихся к святыне, 5) допускающих своеволие при богослужении, 6) курящих, 7) посещающих увеселительные места: клуб, кино и т. д., – хотя и поминают Патриарха как главу Российской Святой Соборной Апостольской Церкви, – не верьте им, ибо они явные обновленцы, [лишь] скрывающие себя в поминовении Патриарха» [ 9 ].

В августе 1923 года в Москву приезжает греческий сакеллион [ 10 ] Василий с посланием от Антиохийского Патриарха Григория VII, в котором говорилось о том, что на основании решения «Всеправославного собора» все Восточные Поместные Церкви признали новый стиль канонически возможным и перешли на новый календарь и новую пасхалию.

В связи со смутой в России святой Патриарх Тихон не знал достоверно, что в действительности происходило на Православном Востоке. Русская Церковь оказалась как бы в огненном кольце: постоянная «опека» карательных органов большевиков во главе с Е.А. Тучковым и  требования пойти на предательское (относительно перехода на новый стиль) соглашательство, за которое Патриарху обещали ослабить гонения на верующих, помиловать приговоренных к расстрелу и отправленных на каторжные работы священнослужителей [ 11 ]. И тогда святитель Тихон, как искусный кормчий, принимает мудрое решение.

Он созывает малый Собор, в который вошли пять преданных Патриарху епископов. Предварительно он тайно рассылает по епархиям письма, в которых призывает  епископов на местах строго держаться старого юлианского календаря. Об этом свидетельствуют материалы следствия против Томского епископа Виктора (Островидова): «...Следствием было установлено, что монархические организации в Сибири получали дерективы из Москвы, в том числе и от Патриарха Тихона, который в письмах своему ставленнику Томскому епископу Виктору писал: ”Новшеств не допускайте“» [ 12 ].

Вскоре после этого святитель издает официальное Постановление о переходе Русской Православной Церкви на новый стиль: «По почину Вселенского Патриарха и в согласии с другими Православными Автокефальными Церквами, – говорилось в Соборном постановлении, – пропустить во времясчислении 13 дней так, чтобы после 1 октября старого стиля следовало 14-е. Вопрос о времени празднования Пасхи решить в согласии с Православными Церквами по постановлениям бывшего в Константинополе в сем году Православного Собора [ 13 ].

Призвать особым посланием всех архипастырей, пастырей и верующих мирян без смущения принять исправление церковного времясчисления, так как это исправление нисколько не затрагивает ни догматов, ни священных канонов Православной Церкви [ 14 ], но необходимо по требованиям астрономической науки и потребно для согласования церковной жизни с установленным уже во всех христианских странах времясчислением» [ 15 ].

О дальнейших событиях смиреннейший Патриарх Тихон писал в своем заявлении к исполнительному комитету по вопросам об отношении Православной Русской Церкви к календарной реформе: «Когда летом 1923 года обновленческое духовенство приступило к введению нового стиля в церковном употреблении, против него единодушно восстал почти весь народ. Везде повторялась одна и та же картина: в праздники по новому стилю не приходил в церковь народ, а в праздники по старому стилю, несмотря на требования народа, не решалось отправлять богослужение духовенство. Иногда народ заставлял насильно священников совершать богослужение по старому стилю. Не прошло и месяца, как священники, перешедшие на новый стиль, под давлением своей паствы вынуждены были возвратиться на старый, а несколько позднее сам обновленческий «синод» разъяснил подведомственному ему духовенству, чтобы постановление о новом стиле проводилось в жизнь лишь там, где это по местным условиям представляется возможным.

После Нашего возвращения к управлению Церковью представителем ГПУ Е. А. Тучковым от лица правительства Нам было предъявлено требование о введении гражданского календаря в обиход Русской Православной Церкви. Это требование, много раз повторенное, было подкреплено обещанием более благоприятного отношения правительства к Православной Церкви и ее учреждениям в случае Нашего согласия и угрозою ухудшения этих отношений в случае Нашего отказа. Хотя такое требование казалось Нам нарушением основного закона Республики о невмешательстве гражданской власти во внутренние дела Церкви, однако мы сочли нужным пойти ему навстречу. Считая введение нового стиля по существу допустимым, ошибочно, вследствие невозможности непосредственного сношения с Востоком и неточности газетных сообщений, убежденные, что состоялось уже соглашение всех Православных Церквей о введении нового стиля на основе постановления Всеправославного Совещания в Константинополе, надеясь, что распоряжение, исходящее от законной власти и опирающееся на Всеправославное соглашение, будет послушно принято народом, Мы решили призвать Церковь Русскую к реформе календаря со 2 октября 1923 года и в этом смысле издали послание.

Но уже после состоявшегося постановления о введении нового стиля Мы стали получать более точные сведения с Востока, из которых выяснилось, что в Константинопольском совещании участвовали представители далеко не всех Православных Церквей, что его постановления не приняты большею частью Церквей, что Александрийский Патриарх Фотий в послании на имя Антиохийского Патриарха Григория от 23 июня 1923 г . за № 211 объявил постановления Константинопольского совещания не имеющими канонического авторитета, а введение нового стиля невозможным без санкции Вселенского Собора, что Патриарх Иерусалимский Дамиан (Касатос) решительно отказался ввести новый стиль в своем Патриархате и что, наконец, вообще реформа календаря во всех Православных Церквах приостановлена.

С другой стороны, как только распространился слух о введении нового стиля со 2 октября, в среде верующих возникло сильное возбуждение. Правда, почти все московские приходы послушно, хотя и не со спокойным сердцем, подчинились Нашему распоряжению, но из окружающих Москву епархий, с юга, из Крыма и из далекой Сибири к Нам потянулись вереницы депутаций от верующих, чтобы осведомиться, действительно ли предлагается реформа календаря, и чтобы просить Нас от лица народа воздержаться от нее, так как введение нового стиля всюду возбуждает тревогу, опасения, недовольство и сопротивление. Одновременно с этим Мы были завалены письменными сообщениями того же содержания.

В связи с этим Мы сочли своим пастырским долгом принять во внимание голос верующих, чтобы не произвести насилия над совестью народной, и 26 октября 1923 года сделали распоряжение: «Повсеместное и обязательное введение нового стиля в церковное употребление временно отложить». После этого канцелярия Наша была опечатана агентами правительства, из нее были взяты не разошедшиеся экземпляры Нашего, тогда уже отмененного, послания о введении нового стиля, и оказались расклеенными по улицам столицы без Нашего ведома и согласия. Архиепископ Иларион (Троицкий), Наш ближайший помощник, арестован и по неизвестным причинам в административном порядке сослан в Соловки [ 16 ] . Верующие усмотрели в этой репрессии, явившейся в результате Нашего распоряжения о приостановлении реформы календаря, доказательство вмешательства гражданской власти во внутренние дела Церкви. Но из епархий Мы получили изъявления великой радости верующих по поводу Нашего распоряжения от 26 октября, а вся Москва облегченно вздохнула и немедленно возвратилась к старому стилю». [ 17 ]

Вскоре живоцерковники собирают «поместный собор», на котором незаконно лишают Патриарха Тихона сана и даже монашества. Они пишут послание последователю Мелетия Григорию, ставшему Патриархом Константинопольским, который на совещании 3 мая 1924 года удовлетворил просьбу российских обновленцев «о лишении Тихона, Патриарха Московского и Всея Руси, сана и монашества».

Это было абсолютно неканоничным действием. На этом же совещании было принято решение ввести новоюлианский месяцеслов, разработанный Мелетием на «Всеправославном конгрессе». Решение о принятии римской пасхалии, ввиду явного сопротивления народа, Григорий оставил до «восьмого вселенского собора».

Комментарий: Святейший Пимен, Патриарх Московский и всея Руси, оставил завещание: «Первое. Русская Православная Церковь неукоснительно должна сохранять старый стиль – юлианский календарь, по которому преемственно молилась в течение тысячелетия Русская Церковь. Второе. Россия как зеницу ока призвана хранить во всей чистоте святое Православие, завещанное нам святыми нашими предками. Третье. Свято хранить церковнославянский язык – святой язык молитвенного обращения к Богу. Четвертое. Церковь зиждется на семи столпах – семи Вселенских Соборах. Грядущий восьмой собор страшит многих... Да не смущаемся этим, а только спокойно веруем в Бога. Ибо, если будет в нем что-либо несогласное с семью предшествующими Вселенскими Соборами, мы вправе его постановления не принять. [ 18 ]

«Изучив точно течение русской церковности и происходящие разногласия и разделения, – писал Константинопольский Патриарх Григорий VII святителю Тихону, – для умиротворения дела и прекращения настоящей аномалии, происшедшей от внешних перемен или от чрезмерного и бесполезного возвращения к взглядам и старым системам, потерявшим уже жизненную силу и смысл, решили послать к вам особую миссию, уполномоченную изучать и действовать на месте на основании и в пределах, определенных инструкций, согласно с духом и Преданиями Церкви» [ 19 ] . Так Константинопольский Патриарх пытался навязать России новый стиль.

Но святитель Тихон твердо ответил: «Помним и то правило, что, не быв приглашены, епископы да не приходят за пределы своея области для рукоположения или какого-либо другого церковного распоряжения. А потому всякая посылка какой-либо комиссии без сношения со Мною, как единственно законным и православным Первоиерархом Русской Православной Церкви, без Моего ведома незаконна и не будет принята русским православным народом» [ 20 ].

Святитель Тихон строго обличал обновленцев, что содействовало возвращению многих из них в лоно Матери-Церкви. Он категорически отвергал какое-либо общение с раскольниками и не желал с ними встречаться даже ради полемической беседы.

Однажды в Донской монастырь на аудиенцию к Патриарху явился один из лидеров «Живой церкви» протоиерей А. И. Боярский. Ему навстречу вышел из кабинета Патриарха архимандрит Анемподист (Алексеев) и вежливо сказал: «Патриарх просит его извинить за огорчение, но ничего общего он с «Живой церковью» не имеет и потому вынужден отказать себе в удовольствии видеть ее лидеров» [ 21 ].

Комментарий: Итак по плодам их узнаете их, – говорит Господь, – Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7, 20-21). По плодам узнаем и истинную любовь ревнителей Православия. Многие экуменические лобызания и дружеские встречи не привели в Православие еще ни одного еретика. Напротив, твердое, порою даже резкое отношение свт. Тихона и его современников к отпавшим вернуло в ряды Православной Церкви почти всех раскольников-обновленцев.    

В своем Послании, напечатанном большим тиражом и распространявшемся по всем приходам России, святитель  писал: «Враги Церкви захватывают власть над нею и ее достоянием силою смертоносного оружия, а вы противостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев...»

Патриарх горячо любил свой народ и верил,  что даже если придет время, когда гонители от требований перейдут к жестким мерам, навязывая экуменизм, как это произошло в 60-х годах XX века, народ все равно не даст им нарушить священное Предание Церкви, ибо врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18). На одном из экземпляров своего послания святитель написал: «Готов на всякие страдания, даже на смерть во имя веры Христовой» [ 22 ].  

Несколько раз на него были совершены покушения, во время одного из которых в Донском монастыре был убит его келейник Иаков Полозов. Но святитель остался верен Христу до конца.  

Отношение его к новшествам, в том числе и  к новому календарному стилю, четко выразилось в документе «О недопустимости нововведений в церковно-богослужебной практике». Он писал: «Совершая богослужение по чину, который ведет начало от лет древних и соблюдается по всей Православной Церкви, мы имеем единение с Церковью всех времен и живем жизнью всей Церкви. При таком отношении... [да] пребудет неизменным великое и спасительное единение основ и Преданий Церковных.

Божественная красота нашего истинно-назидательного в своем содержании и благодатно-действенного церковного богослужения, как оно создано веками Апостольской верности, молитвенного горения, подвижнического труда и святоотеческой мудрости и запечатлено Церковью в чинопоследованиях, правилах, уставе, должна сохраниться в святой Православной Русской Церкви неприкосновенно, как величайшее и священнейшее ее достояние...» [ 23 ].  Будем же, православные, следовать заветам ревностного пастыря Русской Церкви святителя Тихона, и да храним неизменным то сокровище, которое именуется Православием. Русь Святая, храни веру православную, в ней же тебе утверждение.

По документам и актам Святейшего Патриарха Тихона