19.01.2020 Скажем ныне нечто о настоящем празднике. Многие празднуют праздники и названия им знают, но повода, по которому они установлены, не знают. Так, о том, что настоящий праздник называется Богоявлением, все знают, а какое это – Богоявление, и одно ли оно или два, этого не знают. А это постыдно – каждый год праздновать праздник и не знать его повода.
Поэтому прежде всего необходимо сказать, что не одно Богоявление, но два: одно настоящее, которое уже произошло, а другое будущее, которое произойдет со славой при кончине мира. О том и другом вы слышали сегодня от Павла, который, беседуя с Титом, говорит так о настоящем: «Явись благодать Божия, спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшеся нечестия и мирских похотей, целомудренно и праведно и благочестно поживем в нынешнем веце», – а о будущем: «ждуще блаженнаго упования и явления славы великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа» ( Тит. 2, 11–13). И пророк об этом последнем сказал так: «солнце обратится во тьму, и луна в кровь, прежде нежели приити Дню Господню великому и просвещенному» ( Иоил. 2, 31). Почему же Богоявлением называется не тот день, в который Господь родился, а тот, в который Он крестился? Настоящий день есть тот самый, в который Он крестился и освятил естество вод. Поэтому в этот праздник все, почерпнув воды, приносят ее домой и хранят во весь год, так как сегодня освящены воды; и происходит явное знамение: эта вода в существе своем не портится с течением времени, но, почерпнутая сегодня, она целый год, а часто два, и три года, остается неповрежденною и свежею, и после долгого времени не уступает водам, только что почерпнутым из источников. Почему же этот день называется Богоявлением? Потому, что Христос сделался известным для всех не тогда, когда Он родился, но когда крестился; до этого дня Он не был известен народу. А что народ не знал Его и не разумел, Кто Он, об этом послушай Иоанна Крестителя, который говорит: «посреде вас стоит, Его же вы не весте» ( Ин. 1, 26). И удивительно ли, что другие не знали Его, когда и сам Креститель не знал Его до того дня? «И аз, – говорит он, – не ведех Его: но Пославый мя крестити водою, Той мне рече: над Него же узриши Духа сходяща и пребывающа на Нем, Той есть крестяй Духом Святым» ( Ин. 1, 33). Итак, отсюда видно, что – два Богоявления, а почему Христос приходит на крещение и на какое крещение Он приходит, об этом необходимо сказать: ибо и это необходимо знать, равно как и то. И наперед надобно сказать вашей любви о последнем: ибо из этого мы узнаем и первое. Было крещение иудейское, которое очищало телесные нечистоты, но не грехи совести. Так, кто совершал прелюбодеяние, или кто решался на воровство, или кто сделал какое-нибудь другое преступление, того оно не освобождало от вины. Но кто касался костей умершего, кто вкушал пищу, запрещенную законом, кто приходил от зараженного, кто общался с прокаженными, тот омывался, и до вечера был нечист, а потом очищался. «Да омыет тело свое водою чистою, – говорится в Писании, – и нечист будет до вечера, и чист будет» ( Лев. 15, 5; 22, 4). Это не были поистине грехи или нечистоты, но так как иудеи были несовершенны, то Бог, делая их через это более благочестивыми, с самого начала приготовлял их к точнейшему соблюдению важнейшего.
Итак, иудейское омовение освобождало не от грехов, а только от телесных нечистот. Не таково наше: оно гораздо выше и исполнено великой благодати, ибо оно освобождает от грехов, очищает душу и подает дар Духа. И крещение Иоанново было гораздо выше иудейского, но ниже нашего: оно было как бы мостом между обоими крещениями, ведущими через себя от первого к последнему. Ибо Иоанн руководил не к соблюдению телесных очищений, но вместо них увещевал и советовал переходить от порока к добродетели и полагать надежду спасения в совершении добрых дел, а не в разных омовениях и очищениях водой. Иоанн не говорил: вымой одежду твою, омой тело твое, и будешь чист, но что? – «сотворите плод достоин покаяния» ( Мф. 3, 8). Поэтому оно было выше иудейского, но ниже нашего: крещение Иоанново не сообщало Духа Святого и не доставляло благодатного прощения: оно заповедовало каяться, но не было властно отпускать грехи. Поэтому Иоанн и говорил: «аз крещаю вы водою... Той же вы крестит Духом Святым и огнем» ( Мф. 3, 11). Очевидно, что он не крестил Духом. Что же значит: «Духом Святым и огнем?» Вспомни тот день, в который Апостолам «явишася разделени языцы яко огненнии, и седе на едином коемждо их» ( Деян. 2, 3). А что крещение Иоанново не сообщало Духа и отпущения грехов, видно из следующего: Павел, «обрет некия ученики, рече к ним: аще убо Дух Свят прияли есте веровавше? Они же реша к нему: но ниже, аще Дух Святый есть, слышахом. Рече же к ним: во что убо креститеся? Они же рекоша: во Иоанново крещение. Рече же Павел: Иоанн убо крести крещением покаяния», – покаяния, но не отпущения грехов; для чего же он крестил? «Людем глаголя; да во Грядущаго по нем веруют, сиречь в Христа Иисуса. Слышавше же крестишася во Имя Господа Иисуса: и возложшу Павлу на ня руце, прииде Дух Святый на ня» ( Деян. 19, 1–6). Видишь ли, как несовершенно было крещение Иоанново? Ибо, если бы оно не было несовершенно, то Павел не крестил бы их снова, не возлагал бы на них рук; исполнив же то и другое, он показал превосходство апостольского Крещения и то, что крещение Иоанново гораздо ниже его. Итак, из этого мы узнали различие крещений; теперь необходимо сказать, для чего Христос крестился и каким крещением? Ни прежним – иудейским, ни последующим – нашим; ибо Он не имел нужды в отпущении грехов; как это возможно для Того, Кто не имел никакого греха? «Греха, – говорится в Писании, – Он не сотвори, ни обретеся лесть во устех Его» ( 1 Пет. 2, 22); и еще: «кто от вас обличает Мя о гресе?» ( Ин. 8, 46). И Духу не была непричастна плоть Его; как это могло быть, когда она в начале была произведена Духом Святым? Итак, если и плоть Его не была непричастна Духу Святому, и Он не был подвержен грехам, то для чего Он крестился? Но прежде нам нужно узнать, каким крещением крестился Он, тогда и то будет ясным для нас. Каким же крещением Он крестился? – Не иудейским, и не нашим, но Иоанновым. Для чего? Для того, чтобы ты из самого свойства крещения познал, что Он крестился не по причине греха и не имея нужды в даре Духа; ибо, как мы показали, это крещение было чуждо того и другого. Отсюда видно, что Он приходил на Иордан не для отпущения грехов и не для получения дара Духа. Но чтобы кто-нибудь из присутствовавших тогда не подумал, что Он приходил для покаяния, подобно прочим, послушай, как Иоанн предупредил и это. Тогда как другим он говорил: «Сотворите плод достоин покаяния», послушай, что он говорит Ему: «Аз требую Тобою креститися, и Ты ли грядеши ко мне» ( Мф. 3, 8, 14)? Этими словами он показал, что Христос приходил к нему не по той же нужде, по которой приходил народ, и что Он столько далек был от нужды креститься по той же причине, сколько был выше и несравненно чище самого Крестителя. Для чего же Он крестился, если сделал это ни для покаяния, ни для отпущения грехов, ни для получения дара Духа? По другим двум причинам, из которых об одной говорит ученик, а о другой Он Сам сказал Иоанну. Какую же причину этого крещения высказал Иоанн? Ту, чтобы Христос стал известным народу, как и Павел говорил: «Иоанн убо крести крещением покаяния, да во Грядущаго по нем веруют» ( Деян. 19, 4); это было следствием крещения. Если бы Иоанн подходил к дому каждого и, становясь у дверей, вызывал на улицу и, держа Христа, говорил: «Он есть Сын Божий», то такое свидетельство было бы подозрительно, и это дело было бы весьма затруднительно; также, если бы он, взяв Христа, вошел в синагогу и показал Его, то и это опять сделало бы свидетельство его подозрительным; но когда весь народ стекался из всех городов к Иордану и оставался на берегах реки, когда и Сам Он пришел креститься и получил свидетельство свыше гласом Отца и наитием Духа в виде голубя, то свидетельство о Нем Иоанна сделалось несомненным. Поэтому он и говорит: «и аз не видех Его», представляя свидетельство свое достоверным ( Ин. 1, 31). Они были по плоти родственниками между собою: «се Елизавет, южика твоя, и та зачат сына», говорил Ангел Марии о матери Иоанна ( Лк. 1, 36); если же матери были в родстве, то, очевидно, – и дети. Поэтому, так как они были родственниками, то, чтобы не показалось, будто Иоанн свидетельствует о Христе по родству, благодать Духа устроила так, что Иоанн провел все прежнее время свое в пустыне, чтобы не показалось, будто свидетельство высказывается по дружбе или по какой-либо подобной причине. Но Иоанн, как был научен от Бога, так и возвестил о Нем; поэтому он и говорит: «и аз не видех Его». Откуда же ты узнал? «Пославый мя, говорит, крестити водою, Той мне рече». Что Он сказал тебе? «Над Него же узриши Духа сходяща, яко голубя, и пребывающа на Нем, Той есть крестяй Духом Святым» ( Ин. 1, 32–33). Видишь ли, что Дух Святой снизшел не как в первый раз тогда нисшедший на Него, но чтобы показать проповеданного и наитием Своим, как бы перстом, указал Его всем. По этой причине Он пришел на крещение. Была и другая причина, о которой Он Сам говорит; какая же именно? Когда Иоанн сказал: «Аз требую Тобою креститися, и Ты ли грядеши ко мне?» – то Он отвечал так: «остави ныне, тако бо подобает нам исполнити всяку правду» ( Мф. 3, 14–15). Видишь ли кротость раба? Видишь ли смирение Владыки? Что же значит: «исполнити всяку правду»? Правдою называется исполнение всех заповедей, как говорится: «беста праведна оба, ходяще в заповедей Господних беспорочна» ( Лк. 1, 6). Так как исполнять эту правду должны были все люди, но никто из них не соблюл, не исполнил ее, то приходит Христос и исполняет эту правду. А какая, скажет кто-нибудь, правда в том, чтобы креститься? Повиновение пророку было правдой. Как Христос обрезался, принес жертву, хранил субботы и соблюдал иудейские праздники, так присоединил и это остальное, повиновался крестившему пророку. Воля Божия была, чтобы тогда все крестились, о чем, послушай, как говорит Иоанн: «Пославый мя крестити водою» ( Ин. 1, 33); также и Христос: «мытарие и людие оправдиша Бога, крещшеся крещением Иоанновым; фарисее же и законницы совет Божий отвергоша о себе, не крещшася от него» ( Лк. 7, 29–30). Итак, если повиновение Богу составляет правду, а Бог послал Иоанна, чтобы крестить народ, то Христос со всеми другими заповедями исполнил и эту. Представь себе, что заповеди закона суть двести динариев: это – долг, который род наш должен был уплатить; но мы не уплатили, и нас, подпавших такой вине, объяла смерть. Пришел Христос и, нашедши нас одержимыми ею, уплатил этот долг, исполнил должное и исхитил от нее тех, которые не могли уплатить. Поэтому Он не сказал: «нам должно сделать то и то», но «исполнити всяку правду». «Мне, Владыке имеющему, – говорит Он, надлежит уплатить за неимеющих». Такова причина Его крещения, чтобы видели, что Он исполнил весь закон; и эта причина и та, о которой сказано прежде этой. Поэтому и Дух нисшел в голубя; ибо где – примирение с Богом, там и голубь. Так и в ковчег Ноев голубь принес масличную ветвь – знак человеколюбия Божия и прекращения потопа, и теперь в виде голубя, а не в теле, – это особенно должно заметить, – нисшел Дух, возвещая вселенной милость Божию и вместе показывая, что духовный человек должен быть незлобив, прост и невинен, как и Христос говорит: «Аще не обратитеся, и будете яко дети, не внидете в Царство Небесное» ( Мф. 18, 3). Но тот ковчег, по прекращении потопа, остался на земле, а этот ковчег, по прекращении гнева, взят на небо, и ныне это Непорочное и Нетленное Тело находится одесную Отца.
Упомянув о Теле Господнем, скажу немного и об этом, и потом окончу речь. Многие ныне приступят к Священной Трапезе по случаю праздника. Но некоторые приступают не с трепетом, а толкаясь, ударяя других, пылая гневом, крича, злословя, перебивая ближних, с великим смятением... Чем, скажи мне, смущаешься ты, человек? Что беспокоит тебя? Необходимые дела, конечно, призывают тебя; в этот час ты особенно сознаёшь, что у тебя есть дела, особенно помнишь, что ты находишься на земле, и думаешь, что обращаешься с людьми? Но не каменной ли душе свойственно думать, что в такое время ты стоишь на земле, а не ликуешь с Ангелами, с которыми ты возносишь победную песнь Богу? Для того Христос и назвал нас орлами, сказав: «идеже труп, тамо соберутся орли» ( Мф. 24, 28), – чтобы мы восходили на небо, чтобы парили в высоте, возносясь на крыльях духа; а мы, подобно змиям, пресмыкаемся во прахе и едим землю. Быв приглашен на обед, ты, хотя бы и прежде других насытился, не осмеливаешься выходить прежде друзей, когда другие возлежат еще; а здесь, когда еще продолжается священнодействие, ты в самой середине оставляешь всё и выходишь? Достойно ли это прощения? Какое может быть оправдание? Иуда, приобщившись последней вечери в ту последнюю ночь, поспешно вышел, тогда как все прочие возлежали. Вот кому подражают и те, которые выходят прежде последнего благодарения! Если бы он не вышел, то не сделался бы предателем; если бы не оставил соучеников, то не погиб бы; если бы не удалился от стада, то волк не захватил бы его одного и не пожрал бы; если бы он не отделился от Пастыря, то не сделался бы добычей зверя. Поэтому он (Иуда) был с иудеями, а те (апостолы) с Господом вышли, воспевая. Видишь ли, по какому образцу совершается последняя молитва после жертвоприношения? Будем же, возлюбленные, представлять себе это, будем помышлять об этом, страшась предстоящего за то осуждения. Будем приступать к Священной Жертве с великим благочинием, с надлежащим благоговением, чтобы нам заслужить большее благоволение у Бога, очистить свою душу и получить вечные блага, коих да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава, и держава, и поклонение ныне и присно и во веки веков. Аминь.