Память старца Феофана Новоезерского (Соколова). Обновитель монашества
Старец Феофан Новоезерский
Архимандрит Феофан, в миру Феодор Соколов, родился в городе Троицке 12 мая 1752 года, в небогатой дворянской семье. Образование он получил только первоначальное, но пополнил его горячею любовью к чтению – причем книг исключительно духовного содержания. Это чтение, вместе с особым расположением к чистой жизни, возбудило в душе мальчика желание монашества. Будучи 14-ти лет от роду, Феодор открылся в этом сверстнику, сироте, жившему в их доме. И тот удалился в Саров – так сильно на него подействовало настроение подвижника. Но сам Феодор, по требованию родителей, поступил на службу в Москву, в вотчинную коллегию. Его усердие и способности обещали ему хорошие служебные перспективы, но московская чума 1771 года и связанные с ней человеческие страдания глубоко потрясли его душу, убедив в ничтожности земной жизни. Он оставил службу и удалился в монастырь.
Саровская пустынь, где находился товарищ Феодора, возглавляемая праведным и известным старцем Ефремом, с ее строгими уставами, казалась Феодору недостаточно суровою. Он искал такого места, где была бы «жестокая жизнь», и наставника в высшей степени требовательного. Поэтому его привлекла Санаксарская пустынь и ее начальник отец Феодор (Ушаков).
Жизнь там напоминала времена первых иноческих общин. Монастырь обнесен был деревянным тыном, церковь имелась одна, тоже деревянная, со стенами неотесанными даже внутри, с волоковыми окнами; службы совершались при лучине. Братия ходила в лаптях и балахонах, а единственный на всех кафтан надевался лишь при выходе из обители. Чтоб очистить души пасомых от пристрастия к земным вещам, отец Феодор нарочно давал братии балахоны самые убогие и не по росту. Всенощная длилась семь часов, ночью вокруг ограды из тына ходили по очереди иноки. Отец Феодор следил за малейшими движениями чувств и мыслей своих учеников. Основным правилом ставил он полное отречение своей воли и совершенно не допускал слов: «Я не желаю, не хочу».
В такой школе воспитывался Феодор; здесь изучил он монашескую азбуку: терпение, строгость к себе, безусловное послушание. Вместе с другими он исполнял, после долгой церковной службы, разные работы, в которых принимал участие и настоятель: рубил дрова, топил печи, готовил на кухне, пек хлебы, мел полы.
Но в 1774 году настоятеля, отца Феодора Санаксарского, сослали в Соловецкий монастырь. Большая часть братии разошлась по другим обителям. Феодор Соколов также перешел во Введенскую Островскую (близ г. Покрова Владимирской губ.) пустынь, вступив под руководство настоятеля отца Клеопы, афонского постриженника, сподвижника Паисия (Величковского). И здесь дополнено было иноческое воспитание Феодора, здесь научился он высшим добродетелям: чистоте помыслов, духу любви и смирения.
Рассказы отца Клеопы возбудили в молодом послушнике сильное желание видеть Афон и старца Паисия. В 1777 году вместе с молдавскими иноками, возвращавшимися в свой монастырь, Феодор отправился в Молдавию. Он надеялся побывать на Святой Горе, в Палестине и затем поселиться у старца Паисия. Но когда пришел в Молдавию, в Тисманский монастырь, игумен Феодосий удержал его и немедленно постриг с именем Феофан.
Когда вследствие турецких притеснений жизнь в Тисмане стала невозможною, игумен с братиею решились вернуться в Россию. Им была назначена Молчанская Софрониева пустынь Курской губернии. Здесь отец Феофан прожил полтора года, а затем был вызван в Александро-Невскую лавру, где нуждались в хороших монахах.
В 1782 году отец Феофан прибыл в Петербург и, предавшись воле Божией, стал с усердием проходить возлагаемые на него послушания. Будучи ключником, он сберег половину тратившихся до него припасов. Его спокойная рассудительность, распорядительность и кротость обратили на него внимание митрополита Гавриила (Петрова-Шапошникова), который взял его в келейники и приблизил к себе, так что все десять лет службы своей отец Феофан пользовался его неограниченным доверием.
Ревнуя о восстановлении духа истинного монашества, служа сам примером иночества, издав в поучение иноков такой ценный памятник, как перевод на русский язык «Добротолюбия», митрополит искал духовных старцев, которые могли бы самоотверженно посвятить себя делу внешнего и внутреннего обновления обителей. Зная многих замечательных иноков, отец Феофан указывал на них митрополиту, и таким образом были вызваны: знаменитый Саровский подвижник Назарий, обновивший Валаам; Игнатий, первый архимандрит из неученых, назначенный в Тихвин и восстановивший его и вслед затем блистательно воссоздавший древнюю славную Симонову (Московскую) обитель; Макарий – в Пешношский монастырь. Был приведен в порядок Клопский Новгородский монастырь...
В 1793 году белозерские жители донесли митрополиту о крайнем упадке древней обители преподобного Кирилла Новоезерского и просили назначить опытного настоятеля. Митрополит выбрал отца Феофана.
Монастырь действительно пребывал в запустении: братии было десять человек, постриженных двое; богослужение совершал наемный священник из белого духовенства; скудость полная, здания полуразрушены… За время 36-летнего управления отца Феофана все преобразилось. Восстановив дух иноческий, он собрал многочисленную братию; заведя чинную службу, привлек богомольцев, возбудил усердие к обители и богатые жертвы. Он обновил и величественно расширил собор, почти вновь выстроил две церкви, воздвиг колокольню, двухэтажные здания келий и обвел остров на протяжении 250 сажен каменною с башнями оградою, выстроенною на сваях, вбитых в воду, соединил монастырь с ближайшим островом мостом в 140 сажен.
Значительны были труды его и по внутреннему устроению обители. Он ввел в ней общежитие, строгий чин богослужений, торжественность служб, столповое пение, непрерывное чтение Псалтири, постоянные занятия для братии; новоначальные находились под присмотром старших.
Больше всего отец Феофан старался управлять посредством убеждения, поучал братию и наедине, и в полном собрании, после трапезы. Но сильнее всего действовал его пример. Он не пропускал ни одной службы, исполнял с иноками все послушания, работал на полях, питался вместе со всеми, носил самую бедную одежду. При таком управлении старца число иночествующих быстро возросло до 80 человек. Но не только на новоезерских монахов имел влияние отец Феофан. Назначенный благочинным нескольких монастырей, он заботился и об их духовном преуспеянии. Особенно же плодотворно было его попечение о Горицкой женской обители, в которой он бывал несколько раз в год.
Кроме иноков, к отцу Феофану обращалось много мирских лиц. Он принимал всякого. Наставления его имели свойство служить как бы поучением самому подвижнику, чем его собеседнику; и беседою своею старец доводил его до того, что собеседник высказывал сам нужную для себя истину. Многие объясняли ему свое положение в письмах, на которые он отвечал с заботливостью.
Слух о трудах отца Феофана дошел и до Петербурга. Государь Александр I пожаловал ему митру и наперсный крест и по его ходатайству увеличил штат Новоезерского монастыря.
В 1828 году старец сильно ослаб. В праздник Рождества, собравшись с силами, пришел в трапезу и сказал братии наставление, прося молиться, чтоб ему мирно отойти ко Господу. Он написал завещание, в котором просил сохранять введенный им устав, распорядился своим скромным имуществом – несколькими рясами и книгами, и пожелал увольнения на покой.
Назначенный по его указанию преемником игумен во всем повиновался ему, но отец Феофан вел себя с ним как подчиненный. Он еще строже стал исполнять свои иноческие обязанности; посещал без пропуска службы церковные, никогда не садился в храме.
3 декабря 1832 года, на 81-м году жизни, после Причастия и Елеосвящения, старец тихо преставился, в присутствии лишь одного келейника своего, произнося имя Господа Иисуса Христа.
После 1917 года Кирилло-Новоезерский монастырь превратили в тюрьму для «врагов революции». В настоящее время (с 1997 г.) там находится колония «Вологодский пятак» – одна из семи исправительных колоний особого режима для пожизненных заключенных в России. Судьба святых останков архимандрита Феофана неизвестна.
ИЗ НАСТАВЛЕНИЙ СТАРЦА
От высокоумия нашего мы не чувствуем милостей Божиих, мы не прилепились совершенно ко Господу Богу; оттого нам все тяжело, все скучно; оттого все в неудовольствии, в прискорбии пребываем; говорите с Давидом: Беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне. Возсмердеша и согниша раны моя, от лица безумия моего (Пс. 37, 5–6). Мне же прилеплятися Богови благо есть, полагати на Господа упование мое (Там же. 72, 28).«Блажени, яже избрал и приял еси, Господи!» От скольких миллионов избраны вы! Вы – часть Божия! Это преддверие Царства Небесного, это звание Божие. Благодарите Его, ведь немножко пожить-то. И сколько жить там? Семьдесят ли, сто ли лет? Миллион ли, сто миллионов? Нет! Во веки веков! И чем более будем там жить, тем более будем познавать величие Божие, и умножаться будет любовь наша. Известно, что монастырская жизнь есть преддверие Царства Божия; теперь имена ваши написаны на Небесах.
+ + +
Не надобно скрывать греховных мыслей; а как мысль какая дурная придет, мы ее не примем, молитвою отразим, уж вот и победители страстей. За победу над одною мыслею уж победители страстей, а ежели непрестанно будем побеждать? Побеждающему дам сести со Мною на престоле Моем, якоже и Аз победих и седох со Отцем Моим на Престоле Его (Откр. 3, 21); неотъемлемо будут нам принадлежать те блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящым Его (1 Кор. 2, 9). Вот какого наследия вы удостоились, и можно ли всем этим пренебречь?!
+ + +
Себя возвышать, а всеми пренебрегать – это дело бесовское, а лучше бы Христово смирение стяжать. Аще бо быхом себе разсуждали, не быхом осуждени были (1 Кор. 11, 31). Покуда не достигнешь смирения, в спокойствии быть не можешь никак: все из страсти в страсть, как из пропасти в пропасть, враг будет поревать (двигать с напором, – примеч. ред.) тебя; а когда будет смирение, так тут все добродетели: это как цепь священная. Где же гордость – тут тщеславие, вражда, тут – смущение, ссоры и зло всякого рода.
+ + +
Делайте дела Божия, дондеже день есть; а когда дадут какое послушание, призывайте Бога в помощь, говоря: «Господи, помози мне святое послушание исполнить; я раба греха, должна свободиться от рабства греховного святым послушанием». Если придет мысль, что послушание не пользует, отвергните ее, и говорите: «Нет! Святое послушание паче поста и молитвы». Исполняя послушание, приносишь жертву Богу. Вот каково святое послушание! А кто от послушания снидет, т. е. преслушает, тот спал как с Небес. В послушании, с неразвращенными хорошими мыслями, имеем в себе Бога, Дух Святый осеняет нашу душу. А кто в преслушании, тот уже подручен врагу, враг уже тут свое волю и творит.
+ + +
Может быть, последнее время проживаем, по пророчествам: все загорятся, и будет новая земля. Какой страх и какой трепет! Те, которые в мирской жизни угодили Господу Богу, наследят землю; а которые угодили Ему в монашестве, те будут между Ангелами.
Подготовила Ксения МИРОНОВА
По книгам: Поселянин Е. Н. Русские
подвижники XIX века. СПб., 1910;
Феофан (Соколов), архим.
Наставления и советы старца
Феофана Новоезерского. М., 1997.
