Память преп. Сергия Радонежского
«Отрок Варфоломей».
Худ. М. В. НЕСТЕРОВ, 1889 год
Чествуя память преподобного Сергия и его святых родителей, предлагаем к прочтению фрагмент из «Истории Русской словесности, преимущественно древней», впервые переизданной в нынешнем году после 170-летнего перерыва, – выдающегося произведения великого Русского критика и историка литературы Степана Петровича Шевырева († 1864). В свое время этот ученый-патриот противостоял «отступникам завета предков, отрекшимся от пятой заповеди и тем самым обрекшим себя на недолголетие», которые «ненавидят Древнюю Русь с ее внутреннею основою и сущностью, а новую без древней считают весьма удобным средством для водворения в ней дешевой, взятой у Запада напрокат, цивилизации». Раскрывая современникам красоту и глубину духовных идеалов Святой Руси, он справедливо отмечал, что «Русский человек не должен забывать древнего своего собрата: новый и древний Русский должны составлять одно, и без совмещения их не может быть полного Русского человека».
ЧЕРТЫ В ЖИТИИ СВЯТОГО,
СОЧУВСТВЕННЫЕ НАРОДУ
В преданиях о жизни святого мы постараемся уловить те черты, которые особенно любит и с благоговением чтит в угоднике Божием народ Русский, как неоцененное достояние своей духовной сущности, стекаясь со всех сторон великой земли своей в его обитель, к гробу мощей его.
Мы все знаем, с каким благоговением Русский человек преклоняет свою голову перед аналоем евангельским и внемлет понятному громогласному слову благовестия; мы знаем, с каким внутренним трепетом он сретает во время Литургии песнь ижехерувимскую и как глубоко чувствует свое недостоинство, когда священник, приступая к Святому Причащению, из алтаря возглашает миру: «Святая святым!» В эти три мгновения Божественной Литургии каким-то особенным трепетом бьется сердце благочестивого Русского. По преданию, хранившемуся в народе, этот трепет, в богослужении нашем сочувственный ангельскому, ощутил святой Сергий три раза еще младенцем в утробе своей матери, и тем исповедал заранее, что он будет ученик Пресвятой Троицы.
МЛАДЕНЧЕСТВО И ОТРОЧЕСТВО
Пост – великую добродетель Русского человека, воспитывающую в нем силу воли, – стяжал он еще на груди своей матери. Еще до рождения он был уже к нему приготовлен ее строгим воздержанием: нося его во чреве, она не ела ни мяса, ни рыбы, не пила ни вина, ни молока, а питалась только хлебом, зелием и водою. Не захотел он кормиться грудью чужой матери, когда мать привела ему кормилицу. Но и на груди материнской, в пеленах и колыбели, был уже строгим постником.
До 12-летнего возраста он удручал себя постом жестоким, в постные дни недели не ел ничего, а в другие – хлеб да воду и большую часть ночи проводил без сна, на молитве. Мать увещевала его: «Детище, не сокруши тела своего многим воздержанием! Ты слишком молод: впадешь в болезнь. Тело твое растет и цветет. Никто в годы твои такому посту не предается; никто из братьев, из сверстников твоих не томит себя таким воздержанием. Другие едят по семи раз в день и пьют без числа от утра до ночи. А ты раз в день ешь, иногда же ни разу, но через день. Перестань, мое детище: все хорошо в свое время». Сын отвечал матери: «Не тревожь меня, матушка, не понуждай к ослушанию. Не вы ли говорили мне, что когда я был в пеленах и колыбели, то в пятницу и середу груди не сосал: как же могу теперь во сколько есть силы не воспрянуть к Богу, чтобы избавиться от грехов моих?» «Да какие же у тебя грехи? – возражала мать. – Тебе еще нет двенадцати лет». «Что говоришь? – отвечал отрок. – Тебя ослепляет естественная любовь к детям. Послушай Писания: никто не чист перед Богом, если бы и день один прожил на земле. Никто не без греха. Или не слыхала слов Давидовых? Се бо в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя».
Такой пост не мешал Сергию, как не мешает и Русскому человеку, иметь силу за двоих и терпеливо переносить самые тяжкие сельские работы. Приучив себя с малых лет к такому воздержанию, он мог три дни сряду ничего не есть, на четвертый срубить еще сени для кельи старца Даниила и в награду за труд утолить свой голод укрухом гнилого хлеба.
На седьмом году возраста по обычаю времени посадили его за грамоту. Братья его учились быстро, но ему грамота не давалась. Тщетно томил его учитель, укоряли товарищи, скорбели родители, отрок плакал. Но дар грамоты открыл ему внезапно неведомый старец в поле, куда послал его отец за конями. Он сказал ему прежде слово на пользу души, указывая тем на настоящее назначение грамоты, по смыслу Русского человека. В первый раз Варфоломей начал бойко читать псалом на службе у часов, которую совершал старец, приглашенный в дом родителей, как будто грамота дана была самому Сергию только для молитвы и прославления имени Божия.
ПРИЗВАНИЕ К ПУСТЫНЕ
Рано почувствовал он призвание к пустынной жизни. Еще в детстве не ходил на игры к детям, чуждался смехотворного слова, а устремлялся на славословие Божие. Тихость, кротость, безмолвие, смирение, безгневие, простота, любовь, равная ко всем, пророчили в нем образец для иноков. Юноша стал проситься у родителей в пустыню. Они ему сказали: «Чадо, потерпи немного для нас. Мы в старости, скудости и болезни: некому послужить нам. Твои братья, Стефан и Петр, женились и стараются, как угодить своим женам. У тебя же одна работа: как бы угодить Богу. Твоя благая часть не отнимется у тебя. Послужи нам еще немного – и когда проводишь до гроба своих родителей и покроешь их землею, тогда сотворишь мысль свою и исполнишь волю». Сын покорился желанию родителей и до конца их жизни угождал им, чтобы наследовать их молитву и благословение. Родители скончались в иноческом образе. Варфоломей почтил отца и мать слезами, украсил память их панихидами, молитвами, милостынями убогим, кормил нищих у гроба их и, совершив так сорок дней, возвратился домой, полный богатства духовного; меньшому брату, Петру, отдал наследство родительское (старший был уже иноком) – и тогда, свободный от всех земных уз, начал искать пустыни.
ИСПОЛНЕНИЕ СЫНОВНЕГО ДОЛГА
Эту семейную добродетель в жизни пустынника, эту преданность обязанностям сыновним чтит свято Русский народ в угоднике Божием Сергии. Поклонники, притекая тысячами в его обитель, не прежде считают себя достойными принести ему поклонение, как почтив панихидой память его отца и матери и совершив дорогой молитвенное о них поминание. <…>
ДОНСКАЯ БИТВА
Загремела Донская битва. Великий князь Димитрий понес на Куликово поле благословение Сергиево. Иноки обители, Александр Пересвет и [Андрей] Ослябя, сражались и пали за Россию. Святой Сергий в духе видел всю битву и молитвою был за Отечество и с Отечеством в тот день, когда оно победоносно свергало с себя позорное иго татарского владычества.
Так плодотворно было одинокое пустынножительство Сергиево: оно не отлучило его от родной земли, а еще более связало с ее народом узами любви вечной. Оно покорило ему природу дикую, соединило около него людей во имя труда и молитвы, умножило народонаселение и возрастило ту духовную силу, которая засияла первым лучом свободы Отечества на берегах Дона и Непрядвы. И после, во всех трудных войнах России, являлся святой Сергий чудотворным за нее молитвенником и подвижником, как говорят о том народные предания. Вспомним явления его во время осады Троицкой Лавры и троекратно Козьме Минину, которого подвигнул он на избавление Отечества. Его иноки наследовали от него любовь к Отчизне: вспомним Авраамия Палицына в 1612 году, митрополита Платона в 1812-м, и в наше время врача Анастасия в лазарете севастопольском. <…>
ДОБРОДЕТЕЛИ ПУСТЫННОЖИТЕЛЯ
Но чем же стяжал святой Сергий высокие дары духовной жизни, которые передал своему Отечеству? Самоотвержением и нищетою. «Ищите прежде всего Царствия Божия, – говорил он своей братии, — и сия вся приложатся вам». Вот почему Русский народ с благоговением смотрит на его крашенинную ризу, на простые деревянные сосуды, в которых совершал он Таинство, помнит по преданию ту сермягу, которую выбирал он себе на одежу, когда отказывался от нее самый последний из иноков, и сосновую или березовую лучину, которая за недостатком воску освещала мрак его церквицы во время ночной церковной службы. При таком самоотвержении пустынник мог глубоко проникать в духовные тайны православного богослужения, и видеть ангелов, ему сослуживших, и принять посещение Богоматери с двумя апостолами, Петром и Иоанном, в своей келье после молитвы.
ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ ЕГО ЖИЗНИ:
УЧЕНИК ПРЕСВЯТОЙ ТРОИЦЫ
Какая же мысль сосредоточила всю деятельность пустынножителя и на всякий его подвиг дала ему животворную силу? Эта мысль его обнаруживается для нас в имени ученика Пресвятой Троицы, а главное дело его жизни – словами его жития: «Яко будет некогда Троичный ученик еже и бысть, и многы приведет в разум и в уведение Божие, уча словесны овца веровати в Святую Троицу единосущную, в едино Божество». Не богословским трактатом запечатлел святой Сергий это учение: «То, чему учил он словом, творил и делом», – говорит его жизнеописатель. «Многие поминают его душеполезные слова и учения. Слово его было исполнено сладости и любви. Кто, слыша добрый его ответ, не насладился когда от сладости словес его? Кто, глядя на лицо его, не веселился? Кто, видя его святое житие, не покаялся?» И святая жизнь его передана жизнеописателем с тою целью, «да не будут без памяти сладкие его словеса и любезные глаголы». <…>
В преданиях о пресвитере Симеоне, спутнике изменника Исидора на Флорентинский собор, сказано, что ему явился преподобный Сергий, принял его под свою защиту на чужой земле, повелел ему во всех странах православных проповедовать учение Марка Ефесского, отстоявшего Православие в Ферраре и Флоренции, и покровительствовал Симеону в пути вместе с товарищем славного его бегства тверским послом Фомою. Так в народных преданиях сохранялась вера в непоколебимого ученика Пресвятой Троицы.
С. П. ШЕВЫРЕВ
История Русской словесности.
М., 2017.
