13.10.2018

 

«Золотой Гриц»

 

Каждый подвиг христианского самоотвержения связан с теми или иными лишениями: нелегко человеку, склонному к чувственным удовольствиям, отказываться от них, истощать плоть свою постом и воздержанием; нелегко также пристрастному к богатству раздать свое состояние и жить в евангельской нищете; человеку, привыкшему к славе и почестям, – вступить в безызвестную жизнь... Но отказаться от ума – лучшего украшения человеческой природы, как это мы видим в юродивых, – для каждого должно, конечно же, показаться труднейшим подвигом, лишением, с которым не может сравниться никакое из мыслимых самолишений. В разуме Бог положил существенную черту в нас Своего великого образа (см.: Еф. 4, 22–23), и потому с отрешением от ума, этого благодатного дара Неба, с которым ничто не может сравниться в мире видимом, человек теряет все, что составляет истинное его величие, истинное его достоинство. И при здравом уме – т. к. юродивые о Христе были людьми истинно мудрыми, по слову апостола: Аще кто мнится мудр быти в вас в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет (1 Кор. 3, 18) – принять на себя вид безумного – жертва великая.

 

Григорий Акиндинович Мирошников, или «золотой Гриц», как его называли, родился 30 сентября 1821 года в селе Кучиновке Городнянского уезда Черниговской губернии, в бедной семье казенных крестьян. Безотрадно было детство мальчика! Сначала заболела его мать и от болезни потеряла зрение; потом, когда Григорию исполнилось шесть лет, умирает его отец, а затем и сестра. С малолетним сыном слепая мать поневоле избирает единственно доступный ей способ существования – нищенство. Мальчик делается поводырем матери в хождении по селу за «кусочками хлеба».

В 10 лет Григорий потерял и мать. Несколько лет нищенствовал в Кучиновке, но постоянного пристанища не имел: ночевал летом под плетнями, зимой – у кого случалось. В эти годы определились в нем те черты характера, которые впоследствии, развившись, прославили его как юродивого. Кучиновские старожилы помнили одну особенность мальчика, отличавшую его от сверстников: видя нарисованный на земле крестьянскими детьми крест, Грица всегда останавливался пред ним, клал земной поклон, целовал его и осторожно обходил кругом, чтобы не ступить на него ногой.

Односельчане считали Грица малоумным и смотрели на него как на шута. Особенно досаждали ему уличные мальчишки, но он сам ни с кем не бранился, никого не преследовал, только в минуты сильнейшего огорчения становился к забору и бился о него головой.

В 13 лет Гриц пошел нищенствовать в другие села и, служа поводырем у слепых, пришел с ними в местечко Седнев, которое и выбрал постоянным местом своего жительства.

Сначала Гриц поселился под колокольней Покровской церкви, где прожил лето и зиму среди собак, которых любил и кормил; они и согревали его в холодное зимнее время. Потом переселился под торговые лавочки, где также проводил время в обществе собак. Когда же ближе познакомился с жителями Седнева, то разместился на чердаке сарая у казачки Анастасии Шудрихи. Здесь он устроил себе конурку, которую называл своим «кабинетом». В «кабинете» лежали вещи, приносимые им из разных мест: чучела, деревянные и железные молоты, различные палки, камни, железные обручи, оловянный крест весом в 10 фунтов и т. п. Но особенно много было разных книжечек с описанием жизни святых и молитвами Богородице, которые он раздавал встречным.

Внешний вид Грица сразу привлекал к себе внимание: среднего роста, худощавый, с продолговатым бритым лицом, русыми волосами, глубокими задумчивыми глазами. Ходил он босой или в цветных сапогах, с палкой в руках, иногда в меховой еврейской шапке, одетый в дырявый халат, накинутый на плечи. Но это был не единственный костюм, в котором можно было видеть юродивого. Однажды он пришел в Кучиновку в одежде из разноцветных лоскутков. На недоумение по этому поводу родственников сказал им, что один пан сшил ему много разных костюмов, но Гриц раздал их «по людям»; тогда пан спросил его, какой костюм нужно сшить, чтобы он, Гриц, сам носил его. На это Гриц ответил: «Поший мине платье из разноцветных лоскутков, щоб я був царь лоскутников»; желание было исполнено и – «от я теперь царь лоскутников». Дорогие одежды Гриц не носил, а отдавал беднякам; равно как никогда не носил он и зимней одежды. В самые лютые морозы блаженный часто ходил босой и выстаивал в холодной каменной церкви иногда по несколько часов.

Характер у Грица был редкий: под личиной внешней грубости таилась кроткая, любящая, незлобивая детская душа. Ко всем он относился с любовью: богатый то был или бедный. Где была скорбь, туда приходил обыкновенно Гриц и своим присутствием, словом, а иногда и делом облегчал страдания.

Так, седневский помещик Л. рассказывал, что он постоянно звал к себе Грица обедать, однако тот никогда не соглашался. Но однажды Гриц явился сам и попросил принести обед. Когда обед ему подали, он забрал его и отнес на конец села к бедной больной вдове, и так делал ежедневно до ее выздоровления.

Грица любили все знавшие его; он был свой человек в каждом седневском доме. Чтобы отклонить уважение, с которым к нему все относились, юродивый часто позволял себе проделки, каких от него не ожидали, например: брал трубку с табаком в рот, папиросы, нюхал табак. Иногда в постные дни, которые очень чтил, позволял себе есть скоромное, но делал это только в тех случаях, когда находил нужным остановить чей-либо греховный поступок или злоязычность.

Желая всем добра, Гриц порой указывал, с целью исправления, тем или другим лицам на их порочную жизнь, но совершал это прикровенно, в шуточной форме. Раз был такой случай. Ночевал Гриц на постоялом дворе с одним знакомым. Гриц уже лег спать, а последний перед сном стал молиться Богу, при этом пересчитывал свои добрые дела, какие когда-либо сделал; блаженный заметил ему шутливо с постели: «Лохмотьев-то моих не забери».

Юродствуя Христа ради и желая быть Христовым, Гриц «распинал плоть свою со страстями и похотями» (см.: Гал. 5, 24). Он вел строго воздержанную жизнь, не употреблял мясной пищи и не пил вина. Кроме этого он прибегал еще и к другим средствам. Так, бывая в Киеве, блаженный избирал следующий вид самоунижения. Проходя по киевским улицам и встречая кого-нибудь из прохожих, кто казался ему человеком сердитым и жестоким, он, скрежеща зубами и сверкая глазами, делал вид, будто хочет ударить его. Прохожий за то иногда бил его, издевался или же отводил в часть, где Грица запирали вместе с арестованными, морили голодом по несколько дней и часто очень сильно секли розгами. После таких побоев Гриц благодарил своих истязателей и с особенной похвалой отзывался о более жестоких из них. Предавал он себя истязаниям иногда по несколько раз в день, пока, наконец, не стали догадываться, что он верно раб Божий, и перестали бить его и оскорблять.

Кроме этого рода самоунижения и изнеможения блаженный на колене постоянно поддерживал рану, неизвестно вследствие каких причин открывшуюся у него. Чтобы рана не заживала, он растравлял ее известью, истолченным стеклом, золой и другими едкими веществами. Рана причиняла ему большие страдания, но он тщательно скрывал это от всех. Только однажды, случайно, в минуту откровенности Гриц сказал одному из знакомых, что эта рана для него очень дорога – «дороже миллиона».

Жизнь вел подвижник простую, скромную; определенных занятий не имел, хотя всегда чем-то был занят. Любимейшим удовольствием его было посещение храма Божия. Ходил он в каменную Воскресенскую церковь, где ставил пред образами много свечей – фунтов по десяти и более, особенно в большие праздники.

В базарные дни Гриц ходил по торгу, раздавал поселянам крестики, многих из них предупреждал о чем-либо или давал совет. Бывая в Киеве, также раздавал богомольцам крестики и образки, а нищим деньги и вещи, приобретенные на подаяние. Киевские нищие и дали ему, как думают, название «золотого Грица» – за его любовь к ним и щедрую милостыню.

Слывший долгое время за глупца, юродивый в действительности был очень умен, сметлив и дальновиден. Взгляд на вещи имел здравый, суждения высказывал верные, только обыкновенно в такой форме, в которой трудно было сразу понять их. Хотя грамоты он не знал, но умел подписывать кое-как свое имя. Письма, которые ему приходилось посылать в разные места, писали ему другие, и в этих письмах был виден тот же загадочный Гриц: верные мысли заключались в пустых, по первому впечатлению, фразах, ясный смысл которых понимали только их адресаты.

Все, кому приходилось слышать о Грице, искали его знакомства. Принимали Грица у себя и Черниговский епископ Павел, и Киевский митрополит Филарет; оба оказывали ему особое внимание, удостаивали своей беседы и дарили свои подрясники, которые блаженный также отдавал бедным.

Подвигами самоотречения и любви душа Грица возвысилась до прозрения будущего. В Седневе не было человека, которому Гриц не предсказал бы чего-нибудь знаменательного в его жизни, что не исполнилось бы впоследствии, хотя обыкновенно свои предсказания прикрывал таинственностью, и ясный смысл их открывался уже после их исполнения.

Незадолго до смерти Императора Николая I, несмотря на то, что и слухов о его болезни не было, Гриц неоднократно спрашивал: «Чи здоров наш Государь?» В скором времени получена была весть о его кончине.

Однажды юродивый снял портрет Корнилова, бросил его на землю и разбил вдребезги. На вопрос, зачем он это сделал, ответил: «Не нужен он больше». И что же? Спустя несколько дней получено было известие, что адмирал Корнилов убит. Но когда односельчане специально обращались к нему за предсказаниями, он отвечал: «Почем я знаю, чи я цыган?»

Скончался Гриц 22 февраля 1855 года. Редко в скромном сельском храме бывало такое стечение людей, как в день его погребения. Множество народа пришло отдать последний долг своему любимцу. Все прощались с ним как с родным.

О глубоком уважении, которое имели к человеку Божию знавшие его, говорит и то место, где он был похоронен – на погосте Воскресенской церкви, и та приличная плита, которая была положена на его могиле любящею рукою, и та надпись, какая была сделана на этой плите: «Здесь покоится прах доброго человека Григория Мирошникова, умершего 1855 года февраля 22 дня. Блажени нищии духом, яко тех есть Царствие Небесное».

В 1930-е годы XX века Воскресенский храм был закрыт, летом 1961 года останки блаженного Григория перезахоронили на центральном кладбище поселка Седнев. К 2006 году на могиле был установлен каменный крест и плита с портретом подвижника, горит неугасимая лампада, клирики Черниговской епархии УПЦ МП служат панихиды.

 

Подготовила Ксения МИРОНОВА

 

По книгам: Жизнеописания отечественных
подвижников благочестия XVIII и XIX веков.
Сентябрь. Введенская Оптина Пустынь, 1997;
Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа
ради юродивые Восточной и Русской Церкви.
М., 1902.