Оптинский старец иеросхимонах Иосиф, в миру Иван Евфимович Литовкин, родился 2 ноября 1837 года в селе Городище Харьковской губернии, в семье благочестивых родителей. Как мать, так и отец были очень милостивы к бедным, раздавая свои достатки щедрой рукой. Любили принимать сборщиков-монахов и непременно каждому из них подавали на устройство обители.

В семье было шестеро детей. Маленького Ивана, названного так в честь святого Иоанна Милостивого, с самого раннего детства воспитывали в любви к молитве и благочестии, он рос кротким, чутким, добрым и застенчивым. „Из этого мальчика выйдет что-нибудь особенное", – говаривал отец. А надо заметить, что если о ком-то из своих детей Евфим Емельянович говорил что-нибудь, то после все сбывалось в точности.

Избранность будущего подвижника проявилась очень рано, когда восьмилетний отрок был удостоен явления Божией Матери. Однажды, играя во дворе, он вдруг изменился в лице, поднял голову и руки кверху и тут же упал без чувств. Когда его стали спрашивать, что с ним случилось, он ответил, что видел в воздухе Царицу Небесную. „Да почему же ты так думаешь?" – „Потому что на Ней была корона с крестиком",– отвечал он. „Ну, а почему же ты упал?" – снова спросили у него. На это он тихо сказал: „Около Нее было такое солнце... Я не знаю, не знаю как сказать!" – быстро добавил он и заплакал.

С тех пор он очень изменился, сделался тих, задумчив и стал уклоняться от детских игр, находясь неотлучно при матери; взгляд его кротких глаз сделался еще глубже, и в его детском сердечке загорелась живая вера и любовь к Царице Небесной.

В одиннадцать лет мальчик остался круглым сиротой, и началась жизнь скорбная, полная трудов и лишений. Отрок перебивался поденной работой и жил по чужим углам. Юный Иоанн постоянно подвергался опасностям, но Господь хранил сироту. Так, однажды он, таская доски с плотов, оступился, упал в воду и стал тонуть, так как попал между двух плотов и выплыть было некуда. Но вдруг какая-то невидимая рука точно вытолкнула его на поверхность воды, и Господь спас его от смерти.

В этот период молитва была неизменной спутницей его скорбной жизни, а храм — единственным местом утешения, куда его всегда влекла боголюбивая душа.

Через несколько лет он поступил на службу к Таганрогскому купцу, который, сердечно расположившись к старательному, добросовестному и смиренному юноше, решил женить его на своей дочери, но этого не произошло. Позже, когда его, уже монастырского старца, спрашивали, нравился ли ему кто, пока он жил в миру, он отвечал смиренно и простодушно: „Да ведь я был близорук и никого не мог хорошо рассмотреть издали, а близко подходить совестился – был застенчив".

Предоставив все воле Божией, Иван испросил у хозяина разрешение сходить на богомолье в Киев. По дороге зашел в Борисовскую женскую пустынь. Там мудрая старица схимонахиня Алипия посоветовала ему идти в Оптину, к старцам. Монахини Белевского монастыря, ехавшие в Оптину, взяли его с собой. В Оптиной они шутя сказали старцу Амвросию, что привезли с собой „брата Ивана". На это прозорливец со всей серьезностью ответил: „Этот брат Иван пригодится и нам, и вам", промыслительно указав на предстоящее старческое служение будущего своего преемника, которому суждено будет окормлять иноков Оптиной и инокинь Шамордина. Встреча старца Амвросия и „брата Ивана", определившая всю его дальнейшую судьбу, произошла 1 марта 1861 года. С трепетом предстал он пред Старцем, рассказал ему всю свою жизнь и просил благословения пойти в Киев, куда давно стремилась его душа. Прозорливый старец Амвросий сказал: „Зачем тебе в Киев – оставайся здесь". Иван глубоко верил, что в словах Старца заключается для него указание воли Божией и потому со словом „благословите" он поклонился богоносному Старцу и вручил ему себя.

Вскоре новоначальный послушник был определен одним из келейников Батюшки. Новый келейник перешел в „хибарку" старца Амвросия, где он и прожил более полувека – тридцать лет вместе с преподобным старцем и еще двадцать – без своего великого наставника.

Здесь в „хибарке" старца Амвросия, сделавшейся для него „училищем благочестия", он восходил по лествице добродетелей, постигал монашеское делание и стал со временем сам наставником монахов.

15 апреля 1864 года Иван был пострижен в рясофор, а 16 июня 1872 года – в мантию с именем Иосиф (в честь преподобного Иосифа Песнописца)...

Он никогда ничем не выделял себя, тихо делал свое дело, был преданнейшим помощником старца Амвросия, держал себя чрезвычайно скромно и добросердечно. Любовь отца Иосифа к преподобному старцу Амвросию была такая же тихая и благоговейная, как и вся его жизнь. Он не любил выказывать своих чувств, но приверженность его к Старцу была глубока и искренна.

Однажды скитская братия была перепугана приходом какого-то неизвестного человека, который размахивал пистолетом и кричал: „Иду к отцу Амвросию!' Никто не решался подойти к нему, боясь, что он выстрелит, а он между тем направился в „хибарку". Кто-то предупредил отца Иосифа. Он нисколько не смутился, со спокойным видом и, вероятно, с тайной молитвой вышел к этому странному человеку и кротко спросил его, что ему нужно. „Мне нужно видеть отца Амвросия", – отвечал тот, потрясая пистолетом. Преподобный Иосиф, невозмутимо глядя ему в глаза, осенил его знамением креста; незнакомец сейчас же опустил руку, и одному из присутствующих удалось отнять пистолет. Человек этот оказался душевнобольным, а случай этот показал, какая самоотверженная любовь к старцу Амвросию была у его ученика.

В 1877 году отец Иосиф был посвящен в сан иеродиакона, а 1 октября 1884 года, в день торжественного открытия Шамординского монастыря, устроенного заботами батюшки Амвросия, – в сан иеромонаха. Его священнослужение всегда было неторопливое, благоговейное, и сам он в дни служения делался особенно радостным...

Преподобный Амвросий, провидя в своем келейнике и ученике достойного преемника в старчестве, с любовью приуготовлял его к этому высочайшему служению. Старец не возбранял ему входить в общение с посетителями, а некоторых даже прямо благословлял относиться со своими духовными нуждами к отцу Иосифу. Замечательно было при этом то, что ответы преподобного Иосифа всегда почти совпадали с ответами на тот же вопрос самого Старца...

 

В феврале 1888 года отца Иосифа постигла тяжелейшая болезнь. В ожидании неминуемой, казалось бы, смерти его 14 февраля постригли в схиму, а на другой день прочли отходную. После этого отец Иосиф сказал ходившему за ним брату пойти к Старцу и передать ему, что он просит отпустить его с миром. Однако Старец велел посланному вернуться к болящему со словами: „Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф". Брат в точности исполнил приказание Старца, и только он произнес эти слова, как больной попросил чаю и с этой минуты ему стало лучше.

Во время этой болезни, которая, как оказалось, была не к смерти, а к славе Божией, Своего избранника снова, как некогда в детстве, посетила Царица Небесная. „Потерпи, любимче Мой, немного осталось", — утешала Она его. Эти слова услышал послушник, ходивший за отцом Иосифом. Думая, что за ширмой, где лежал больной, кто-то есть, он заглянул за ширму и был поражен: там никого не было. „А батюшка Иосиф, — рассказынал он старцу Амвросию, – лежал как пласт, с закрытыми глазами. Меня такой объял страх, что волосы дыбом встали". И после старец Амвросий говорил некоторым, что отец Иосиф в болезни сподобился видеть Царицу Небесную...

Настало лето 1890 года. Собираясь, как обычно, в Шамордино, старец Амвросий вдруг в первый раз за всю тридцатилетнюю совместную жизнь говорит отцу Иосифу: „Тебя не возьму нынешний раз, ты здесь нужен". Мало того, приказал отцу Иосифу перейти в его келлию, а в приемную велел перенести большую икону „Споручницы грешных". Грустно сделалось отцу Иосифу от всех этих распоряжений. „Не вернется сюда больше Старец..." – промелькнуло у него в голове.

С отъездом старца Амвросия монахи, привыкшие к старческому окормлению, стали ходить к отцу Иосифу, и многие начали у него исповедоваться. Во время Рождественского поста батюшка Амвросий, сильно ослабевший, стал посылать своих шамординских духовных чад в Оптину исповедоваться у отца Иосифа. Этим Старец как бы показывал, что он их передает отцу Иосифу.

10 октября 1891 года преподобный старец Амвросий блаженно почил. В это-то скорбное время обнаружилась во всем величии сила духа преподобного Иосифа. В нем многие скорбящие нашли духовную поддержку и почувствовали, что дух почившего батюшки Амвросия живет в новом старце. И Оптинская братия, никем не понуждаемая, стала относиться со своими душевными нуждами к прямому наследнику духовных дарований Оптинского старчества отцу Иосифу. Шамординская обитель также вручила себя его руководству, а за ними и другие обители и миряне...

Преподобный старец Амвросий говаривал иногда:

 „Вот я пою вас вином с водою, а отец Иосиф будет поить вас вином неразбавленным". Действительно, старец Иосиф был весь сосредоточенность, речь его была сдержанна и дышала одним лишь святоотеческим учением. Несомненно, что Старцу был присущ особый дар исповеди, дар учительного, действенно сильного и вместе с тем утешительного слова, дар благодатного воздействия на внутреннее состояние кающегося.

На исповеди Батюшка был всегда серьезен, замечания его как-то особенно проникали в глубь сердца и будили сознание своей греховности пред Богом. Безнадежный грешник, побывав у преподобного Иосифа, обновлялся духом, изменялся к лучшему. Преданные старцу Иосифу духовные дети говорили: „Иногда и один взгляд его говорил мне более, чем тома проповедей" или: „Точно шубу, снял с меня Батюшка мою скорбь, – так мне стало легко...". Кроме таинственного влияния своего благодатного слова на душевное расположение человека, отец Иосиф имел еще несомненный дар исцеления как от страстей, так и от телесных болезней.

Одна особа, живя в Оптиной, сильно заболела; она попросила привести себя в „хибарку" к Батюшке. Он ее принял и, дав в руки свои четки, прошел в келлию, сказав: „Подожди". А когда он вышел, она совершенно забыла про свою болезнь...

У одной барышни, духовной дочери отца Иосифа, болел желудок. Она приезжает к Батюшке и говорит, что лечится и поэтому по постным дням ест скоромное. Батюшка отвечает: „Займись-ка ты лучше своим горлом – полечи его, а постное есть надо". Она пошла к доктору, показала свое горло и выяснилось, что если бы не захватили вовремя, то могла быть горловая чахотка.

Одна козловская помещица предложила своим двум дочерям поехать в Оптину Пустынь. Младшая охотно согласилась, а старшая не захотела. Помещица с младшей дочерью приехали в Оптину Пустынь, пошли к Старцу просить благословения пожить здесь подольше, так как им здесь очень понравилось. На это Батюшка сказал им решительно и серьезно: „Нет, надо ехать скорее домой". Этот ответ очень удивил их, и на следующий день они опять пришли к нему в „хибарку". Старец, выйдя на благословение и увидя их, строго сказал: „Как, вы еще здесь? Скорее поезжайте!" и быстро пошел к себе, проговорив, уже поднимаясь по ступенькам: „А то, пожалуй, и гроба не застанете". Помещица, очень встревожившись, тотчас собралась, и они уехали. Подъезжая к дому, они были удивлены, увидев у крыльца большое стечение народа, а вскоре из дверей показался гроб. Оказалось, что старшая дочь, отказавшаяся от поездки в Оптину, катаясь верхом, упала с лошади и убилась насмерть.

 Дар прозорливости в преподобном Иосифе во многих случаях соединялся с даром оказания молитвенной помощи тем людям, о которых Старцу было открыто, что они находятся в опасном положении. Одна женщина спрашивала у Батюшки: „Как быть, вот уже четыре года неизвестно где пропадает мой сын". Она уже считала его умершим. Преподобный отвечал: „Отслужи молебен Казанской Божией Матери, молись о здравии – сын твой найдется". Через некоторое время сын прислал ей десять рублей и написал, где он. Мать целый день плакала от радости.

Одна раба Божия вспоминала: „Получила я от одной знакомой из Севастополя письмо, что она подверглась сильному винопитию. Бывши в Оптиной, показываю Батюшке письмо. Батюшка говорит: „...Надо отслужить молебен Спасителю, Божией Матери и мученику Вонифатию". Дал для нее иконочку и уверенно прибавил:

 „Она больше не будет больна этой болезнью". Действительно, в короткое время она перестала пить и прислала благодарственное письмо".

Сохранились свидетельства лиц, явно зревших угодника Божия, осиянного благодатным светом, светом нетварным. Одна благочестивая монахиня Л. вспоминала: „Мы пришли прощаться с Батюшкой. Не желая утомлять Старца, остались в коридоре в ожидании, когда он выйдет. Вскоре щелкнула дверь, вышел Батюшка. От его лица буквально исходил свет, оно было так бело и юношески светло, что мы невольно вздрогнули. Батюшка взглянул на нас непередаваемым, благодатным взглядом и так быстро ушел, что мы не успели проститься. Пришлось прийти прощаться на другой день. После нам сказали, что в этот день Батюшка приобщился Святых Тайн".

Протоиерей Павел Левашов, посетивший старца Иосифа в 1907 году, был свидетелем дивного чуда: „Когда я пришел <в приемную хибарки>, там был только один посетитель, чиновник из Петербурга... Он, побыв у Старца минуты три, возвратился... Взволнованный, со слезами на глазах, рассказал мне, что в этот день утром из Скита выносили чудотворный образ Калужской Божией Матери, Батюшка выходил из „хибарки" и молился; тогда он и другие видели лучи света, которые расходились во все стороны от него, молящегося. Через несколько минут и меня позвали к Старцу... Мы поздоровались; через мгновение я увидел необыкновенный свет вокруг его головы четверти на полторы высотою, а также широкий луч света, падающий на него сверху, потолок келлии как бы раздвинулся. Луч света падал с неба и был точно такой же, как и свет вокруг головы, лицо Старца сделалось благодатным, и он улыбался. Мой рассказ будет „иудеям соблазн, эллинам безумие", маловерным, колеблющимся и сомневающимся в вере — выдумкой, фантазией, галлюцинацией. Что же? Молчать? Да не будет! ...Все вышесказанное передаю как чистую истину, нет здесь и тени преувеличения или выдумки, что свидетельствую именем Божиим и своей иерейской совестью".

Известно, что старец Иосиф обладал даром Иисусовой молитвы. Его ближайший келейник рассказывал, что, входя по какому-либо делу в келлию Старца, он часто заставал его творящим молитву Иисусову. Особенно же умилительна и трогательна была эта молитва после приобщения Святых Таин, когда благодатный Старец весь погружен был в молитвенное созерцание и от сильного движения молитвы не мог даже сдерживать ее внутри, громко призывая Имя Божие. В своих наставлениях Батюшка говорил о молитве, как о самом необходимом для каждого человека деле.

В конце 1893 года заболел предсмертной болезнью скитоначальник и общебратский духовник преподобный Анатолий; и тогда по общему выбору и желанию всей братии духовничество было передано старцу Иосифу. Он так же просто и покорно, как и все принимал, принял на себя и это великое и тяжелое служение. В январе 1894 года старец Анатолий скончался, и старец Иосиф был назначен скитоначальником.

Будучи человеком внутренней жизни, он тем не менее удивительно умел соединять в себе свойства, требуемые начальническими обязанностями и долгом старчества.

По отношению к братии он был тверд, строг и взыскателен; учил смирению, терпению, нелицемерному по слушанию, монашескому поведению. Но учил этому не властию начальника, а любовию отца. Братия говорили про него: „Наш Батюшка чего не сделает приказанием, то доделает своим смирением: так скажет и взглянет, что и не хотелось бы смириться, да смиришься"...

С 1905 года Старец стал как-то особенно часто прихварывать и, видимо, ослабевал телесно, но духом был все так же бодр. Силы ему изменяли настолько, что он не мог уже исполнять должность скитоначальника и после серьезной и опасной болезни просил об увольнении его на покой. Затем он отказался и от духовничества. Преданные ему люди приняли это с большой скорбью, но, любя Старца, безропотно подчинились этой необходимости. Но духовная связь детей со своим отцом не прекратилась – по-прежнему братия шли к нему со своими скорбями и недоумениями.

Наступила Пасха 1911 года. Первые дни Пасхи Преподобный принимал всю братию, был оживленный, бодрый и чувствовал себя хорошо, но на третий день Пасхи, 11 апреля, Старец занемог. В последующие дни болезнь усилилась. 20 апреля в келлию Старца была принесена скитская чудотворная икона Знамения Пресвятыя Богородицы и отслужен молебен. Через два дня Преподобный пожелал проститься со скитской братией. После них приходило братство монастырское. „Умираю", – говорил он близким по духу инокам. Он ясно видел приближение исхода из сей жизни и готовился к этому часу спокойно, радостно, весь погруженный в молитву и созерцание...

Блаженной, мирной кончины сподобил Господь верного раба Своего. На одре смерти его „лицо было озарено таким неземным светом, что все присутствовавшие были поражены: мир и глубокое спокойствие запечатлелось на нем. Дыхание становилось все реже, губы чуть заметно шевелились, что свидетельствовало, что присный делатель молитвы окончит ее только тогда, когда дыхание смерти заключит его уста... 9 мая 1911 года в 10 часов 45 минут Старец испустил последний вздох; его чистая праведная душа тихо отделилась от многотрудного тела и воспарила в небесные обители; та же ангельская улыбка озарила его благолепный лик и застыла на нем. В эту ночь некоторые из иноков, не зная еще, что Старец скончался, видели его во сне светлым, сияющим и радостным. В последующие дни он также являлся многим и на вопрос: „Как же. Батюшка, ведь вы умерли?" отвечал: „Нет, я не умер, а напротив, я теперь совсем здоров"...

Один иеромонах, будучи на послушании, не мог прийти в церковь проститься и очень скорбел, что ему так и не пришлось видеть лицо почившего Старца, когда по просьбе почитателей его открывали. Через некоторое время он видит во сне, что Старец, лежащий во гробе сам приподнимает наставник и говорит: „Ты скорбишь что не видал меня, – вот смотри". Затем Преподобный сказал ему еще несколько касающихся его лично слов, которые, по уверению иеромонаха, привели его в трепет и умиление. „Из этих слов я увидел,– говорит он, – какое великое дерзновение Старец имеет уже теперь; что же будет с ним после сорокового дня?"

Другое посмертное явление во сне старца Иосифа связано с его благодатной помощью. В ту ночь, когда Старец скончался, одна белевская монахиня, жившая по своей бедности лишь помощью Старца и очень скорбевшая, как она теперь будет жить, видит его во сне. Батюшка приходит к ней светлый, радостный и говорит ей: „Не скорби, вот тебе батюшка Амвросий посылает на нужды 25 рублей". Проснувшись и узнав, что батюшка Иосиф скончался в ночь, она подумала, что не только батюшка Амвросий, но и батюшка Иосиф теперь уже никогда не пришлет ей денег, а больше получать ей их неоткуда. Но каково же было ее удивление, когда через несколько дней она получила по почте 25 рублей. Вскоре та же благодетельница прислала ей еще 25 рублей, вспомнив, что когда-то отец Иосиф просил ее помочь этой бедной монахине...

 

Из книги «Преподобные старцы Оптинские» (Свято-Введенская Оптина пустынь, 2001).