20.02.2018 Когда стала известною история дивной Марии Египетской, высо­кие подвиги равноангельной, дивная надежда ее на Господа, оказавшая­ся столь верною и сильною, она одушевила не одну деву на подвиги более или менее трудные.

Об одной подвижнице, скончавшейся при жизни святого Кириака, и, следовательно, прежде 557 года, когда почил святой Кириак, – рассказывает Кирилл в жизни святого Кириака.

«Иоанн, ученик святого отца Кириака отшельника, – пишет Ки­рилл, – рассказывал мне следующее:

За несколько лет пред сим шли мы с другом, братом Парамоном, к отцу Кириаку. И вот вдали видим стоящего человека. Мы, подумав, что это пустынник, поспешили подойти к нему, чтобы поклониться ему. Когда приблизились к тому месту, тот исчез из глаз наших. Мы испугались при мысли, не злой ли это дух. Стали на молитву и, помолясь, осмотрелись кругом, там и здесь, и нашли пещеру. Конечно, здесь раб Божий, сказали мы, он скрылся от нас сюда. Подойдя к пещере, просили мы, чтобы показался он нам и не лишил нас своих наставле­ний и благословения. Из пещеры услышали мы ответ: “Какой хотите пользы от женщины, грешной и простой? Куда идете вы?” – “Мы идем к отшельнику Кириаку, – сказали мы, – но открой нам Бога ради твое имя, твою жизнь и почему пришла ты сюда?” Она отвечала: “Идите куда идете, и когда возвратитесь, скажу вам”. Мы с клятвою уверяли ее, что не отойдем, пока не выслушаем о ее жизни. Поняв, что не отойдем от нее, она, не показываясь нам, рассказала о себе так: “Я называюсь Мария, была чтицею псалмов при церкви Воскресения Христова; злой дух уязвлял мною многих. Я пришла в страх, как бы не быть мне вино­вною в соблазне и как бы не приложить грехов к грехам моим. Молилась я усердно Богу – избавить меня от напасти. Раз, умилившись душой от страха Божиего, пошла я к Силоаму, налила сосуд водою, взяла кор­зину с мочеными бобами, ночью вышла из святого города и, поручив себя Богу, отошла в пустыню. Бог привел сюда, и здесь живу я уже восемнадцать лет; благодатью Божией ни вода не истратилась у меня, ни бобы в корзине не убавились. Затем прошу вас, – идите теперь к отцу Кириаку и выполните свою службу; когда же будете возвращаться, посетите меня бедную”. Выслушав это, пошли мы к отцу Кириаку, рассказали ему все, что слышали от блаженной Марии. Отец Кириак, подивившись, сказал: “Слава Тебе, Боже наш, у Тебя есть сокровенные святые мужи и жены, тайно служащие Тебе. Идите, дети мои, – прибавил он, – к угоднице Божией, и что скажет вам, сохраняйте”. Возвращаясь от отца Кириака, пришли мы к пещере блаженной Марии. “Раба Божия! – говорили мы. – По твоему приказанию пришли мы к тебе”. Но ответа не было. Войдя во вход к пещере, сотворили мы молитву, но ответа опять не было. Тогда вошли мы в самую пещеру и нашли рабу Божию скончавшеюся о Господе. От святого тела ее выходило сильное благоухание. С нами не было ничего, чем одеть ее. Поспешив в обитель, принесли мы все нужное; одев ее, похоронили ее в пещере и завалили устье пещеры камнем».

О другой Палестинской пустыннице рассказывал великий под­вижник Сила, подвизавшийся в Аравийской пещере, в ските Фара.

«За несколько лет пред сим, – говорил он братьям, – жил вблизи меня отшельник, которого я очень любил. Было у нас обыкновение – посещать его в великие праздники, приносить ему нужное и получать благословение его. В праздник Пасхи взял я милоть, несколько бобов и несколько хлеба и пошел к старцу по обычаю. По смотрению Божиему пришлось мне запутаться в холмах и пустырях; настал дневной зной, я стал изнемогать от жара и труда. И обратился я к Господу с креп­кою молитвою. Изнемогши от жажды и зноя, лежал я без сил и во­шел в тонкий сон. Вот подходит ко мне кто-то и говорит: “Будь бодр, авва, – ты не заблудился, и труд твой не напрасный”. Проснувшись, не видал я никого, но с радостью благодарил Бога; помолился – и вот вижу между холмами следы человека. Я пошел по следам, вижу много хвороста и пещеру; я стал звать: благослови меня, отец; ответа не было. Подошел еще, вижу юного инока, сидящего в молчании. Поклонились мы один другому, и он сказал, чтобы начал я молитву. “Твое это дело, ты пресвитер”, – говорил он. Я отказывался, желая скрыть себя. “К чему лгать, авва пресвитер?” – сказал он. Мы сели, и я терялся в догадках, жена ли это или евнух? “Ты, авва, смущаешься о мне, жена ли или евнух я”, – сказал он. Я растерялся от этих слов. “Дай мне слово не говорить о мне никому до смерти, и я скажу тебе о себе”, – сказал пустынный человек. “Бог знает, – отвечал я, – как я желаю знать о подвигах”, – и дал слово молчать. “Я дочь эпарха Константинопольского, – так говорила она. – Сенатор обручил меня за своего сына, быв другом отцу моему. Мне никак не хотелось выходить замуж, но не говорила я о том родителям. Утешением для меня было заниматься молитвою, и я молила Господа исполнить тайное желание мое. Раз говорит мне отец: “Будь готова к браку, дочь моя, пришло время”. – “Нельзя мне решиться на то, – отвечала я, – прежде чем исполню обет”. “Какой?” – сказал отец. “Обещалась я поклониться святым местам”, – сказала я. Он шутливо говорит: “Когда выйдешь замуж, тогда исполнишь обещание свое – вместе с мужем”. “Нет, – сказала я решительно, – я обещалась поклониться девою – и это должно быть выполнено; лгать пред Богом не могу, страшно”. Родитель уступил. Со мною отпущено множество слуг, служанок, 3 000 золотых. На корабле прибыли мы в святой город. Поклонившись святым местам, отправилась я посетить египетских от­цов. Близ великой лавры Египетской видела я трех великих старцев; один из них особенно показался мне Ангелом. По возвращении в святой город надлежало возвращаться в Константинополь. Я приготовила два письма, одно к родителям, другое к младшему брату, который был со мною. В последнем написала я, что не могу я быть в супружестве и посвящаю жизнь свою Господу. Когда выезжали мы уже из города, я сказала брату, что нужно мне побывать в Гефсимании. Оставив пись­ма в одежде моей, с одною служанкой отправилась я в Гефсиманию. Потом, оставив ее здесь, одна поспешила к великому старцу своему. Со слезами просила я его облечь меня в монашество и дать мне книги, какие у него видела. Он исполнил просьбу мою. Пробыв у него день, сказала я ему: теперь благослови меня идти, куда Господь повелит. Со слезами помолившись обо мне, дал он мне свои книги и отпустил с миром. Возложив надежды мои на Господа, пришла я в эту пустыню и вот живу в ней уже 28 лет; ты первый, кого я вижу здесь”. Когда окончила она рассказ свой, я просил ее покушать со мною пищи, какая была со мною. “Тебе нужно подкрепиться пищею, – ты устал, а у меня есть другая пища”, – сказала она. Изумительно для меня было то, что, столько лет прожив в пустыне, она не потеряла своей красоты. В пещере ее я не чувствовал жажды, но думал: что-то будет после? Она, отвечая на мысль мою, сказала: “Будь покоен, авва, жажда не будет томить тебя, пока не дойдешь до келлии твоей”. Прощаясь с ней, просил я ее: “Дозволь мне приходить к тебе для советов”. Отправившись в путь, я точно не чувствовал жажды. Спустя некоторое время пошел я к ней, но уже не нашел ее в пещере. За все слава Господу».

О третьей отшельнице, подвизавшейся в той же иорданской пустыне, где жила равноангельная Мария, читаем рассказ у Иоанна Мосха.

Пришли мы, говорит Мосх, к авве Иоанну отшельнику, по прозванию Огненному. Он рассказывал нам, что сам слышал от аввы Иоанна Доавитского. «В святом городе (Иерусалиме) была дева, посвятив­шая себя Богу, весьма благочестивая и усердная (по Прологу, именем Мастридия). Дьявол, позавидовав деве, зажег в одном молодом чело­веке сатанинскую любовь к ней. Великая дева, поняв хитрости дьявола и видя опасное положение молодого человека, положила в корзину немного размоченных бобов и удалилась в пустыню, дабы чрез то са­мое как молодого человека избавить от искушения, так и себе самой найти в пустыне безопасность. Прошло немало времени после того. Дабы высокий подвиг ее не остался в неизвестности, по смотрению Божиему увидал ее один отшельник иорданской пустыни. “Мать! как ты зашла сюда?” – спросил он ее. Она, желая закрыть свое отшельничество, отвечает отшельнику: “Прости меня, я сбилась с пути, сделай милость, ради Бога, отец, укажи мне дорогу”. Отшельник, быв извещен о ней свыше, говорит ей: “Мать! Будь надежна, ты не сбилась с пути; другая дорога не нужна тебе; скажи же откровенно, как ты зашла сюда?” Тогда дева отвечала: “Прости меня, авва! Один молодой человек соблазнялся мною. Признав за лучшее быть здесь, нежели служить соблазном, удалилась я в пустыню”. Старец продолжал: “Давно ли ты здесь?” Она отвечала: “По благодати Христовой семнадцать лет”. “Чем же ты питаешься?” – спросил старец. Она, вынув корзинку с лежавшими в ней бобами, сказала отшельнику: “Вот эта корзинка, которую ты видишь, отправилась со мною из города с этою пищей; но Бог явил надо мною такую милость, что с тех пор доселе питаюсь тем же, и пища не убывает. Не забудь, отец, и того, что так прикрыл меня Бог Своею милостью, что 17 лет никто не видал меня, кроме тебя одного, хотя видала я других”. Услышав это, отшельник прославил Бога».

Кончина святой Мастридии последовала не позже 580 года.