24.02.2018

 

 

«Великий печальник древней Руси», духовный сын Оптинских Старцев Петр Васильевич Киреевский унаследовал черты своего характера от родителей: от отца – глубокую натуру со склонностью к размышлениям и изысканиям, а от матери – чувство прекрасного и любовь к поэзии. Он увлекался художественным и музыкальным творчеством, рисовал и играл на рояле…

В возрасте пяти лет мальчик остался без отца. Детей – Ивана, Петра и Марию – воспитывали мать и отчим, офицер А.А. Елагин. Все они получили хорошее образование: овладели математической и другими точными науками, но особую любовь проявляли к дисциплинам гуманитарным – родной словесности, истории и философии. Тому немало способствовала и богатая библиотека, собранная их покойным отцом. В 1822 году для завершения обучения чад семья перебралась в Москву. Братья Иван и Петр брали уроки у профессоров университета Мерзлякова, Снегирева и др., освоили английский и греческий языки, латынь.

Начало П.В. Киреевским трудов по собиранию былин, духовных стихов и народных песен относится к 30-м годам XIX века. Петр Васильевич глубоко верил, что именно в древней Руси заложены те начала, которые могут послужить основой для великой  будущности России. И он искал эти черты прошлого, еще не совсем исчезнувшего, в народной бытовой среде. Он горячо любил русскую народность во всей ее первобытности и простоте, не гнушался ее нищенских одежд и относился к любому бедняку точно так же, как к человеку богатому, сильному и просвещенному. С палкой в руке и котомкой за плечами Киреевский странствовал пешком по селам и деревням, вдали от больших дорог – там, где следы старины  отпечатлились живее и ярче, неутомимо собирая народные песни, пословицы, сказания, изучая народные быт и нравы, стараясь разглядеть, понять и сохранить эти драгоценные фрагменты прошлого.

Но, к несчастью, при жизни братьев Киреевских, в период реакции против декабризма, любое проявление национального самосознания воспринималось в обществе как некий бунт против существовавшего порядка вещей. Всякая личная инициатива заранее была обречена на провал. Такая участь постигла и многотысячное собрание народного творчества Петра Васильевича. Из всего объема добытых им материалов при его жизни увидели свет только 55 духовных стихов и десятка два песен; большинство же безвозвратно пропало. Некоторые былины позже издал фольклорист П.А. Безсонов со своими комментариями. И только в конце прошлого века в одном из архивных шкафов были случайно обретены чудом уцелевшие записанные народные песни, часть из которых вошла в изданный позже сборник.

Свои взгляды на историческое прошлое России П.В. Киреевский высказал в печати в 1845 году в статье «О древней русской истории», которая стала ответом на взволновавшую его публикацию историка М.П. Погодина «Параллель русской истории с историей западных европейских государств». Погодин развивал модную тогда на Западе теорию, которая выводила все формы общественной и государственной жизни западных народов из факта завоевания как движущей силы их развития. Исходя, как из некой аксиомы, из частного случая призвания нормандских князей славянами, Погодин утверждал, что древний славянин отличался покорностью и равнодушием к общественным событиям – якобы из-за холодного климата. Согласно Погодину, именно поэтому, мол, славяне столь легко отреклись от язычества и приняли Христианство.

Такой хулы на предков Киреевский снести не мог. Он видел картину истории так, что наш человек велик между всеми народами именно своей нравственной горячностью. «Если бы Ваше изображение русского народа было верно, – писал фольклорист оппоненту, – это был бы народ, лишенный всякой духовной силы, всякого человеческого достоинства; из его среды никогда не могло бы выйти ничего великого. Если бы он был таков в первые два века своих летописных воспоминаний, то всю последующую историю мы были бы должны признать за выдумку, потому что откуда бы взялась у него энергия и благородство? Или они были привиты ему варяжскими князьями?!» В подтверждение своих слов писатель указал на героические моменты из нашей истории: отчаянное сопротивление татарскому нашествию, смутное время, 1812 год и борьбу за Православие на Западе.

П.В. Киреевский, «своенародности подвижник просвещенный», как назвал его поэт Н.М. Языков, был настоящим подвижником не только в своей работе. Его письма служат свидетельством об удивительной простоте и скромности этого человека, о высокой степени его жертвенности и самоотречения. Мысль о личном счастье, вероятно, никогда не приходила Петру Васильевичу в голову: он жил для других и для дела своей совести. Киреевский, будучи весьма одаренным умственно, имел и горячее и нежное сердце: если он кого любил – то любил безраздельно. Так любил он прежде всего брата Ивана, мать, ее детей от отчима Елагина... Он никогда не был женат – и не потому, что не сложилось, а потому, что так решил. Петр Васильевич как-то признался брату: «Ты знаешь, что других детей, кроме твоих, я не хочу, и у меня не будет». Надо полагать, он боялся взять на себя крест новой любви к жене и детям, потому что всякая любовь обходилась ему слишком дорого.

Так же любил он и друзей. Еще в молодые годы он увез своего приятеля, больного поэта Языкова из симбирской деревни сначала в Москву, а потом – за границу, где выхаживал его многие месяцы. Языков вспоминал: «Год жизни пожертвовал он мне, променял сладостные труды ученого на возню с больным, на хлопоты и заботы самые прозаические. За терпение, которым он побеждал скуку лазаретного странствования и пребывания со мной; за смирение, с которым он переносил все мои невзгоды и причуды; за тихость и мягкость нрава; за доброту сердца и возвышенность духа, которыми я умилялся в минуты своих страданий и болезненной досадливости; за все, чем он меня бодрил, укреплял и утешал – за все да вознаградит его Бог Своею благостью».

11 июня 1856 года внезапно умер в Петербурге брат Киреевского, Иван Васильевич. Этой потери Петр перенести не мог. И уже 4 ноября в «Петербургских Ведомостях» появился некролог следующего содержания: «25 октября в пять часов утра скончался в своей орловской деревне П.В. Киреевский, пережив своего брата И.В. Киреевского лишь несколькими месяцами. <…> Петр Васильевич умер с горя от кончины брата, которого нежно любил. В течение двух месяцев и четырех дней он страдал разлитием желчи, страшно мучился от этой болезни и находился в мрачном состоянии духа; но до конца всегдашняя чрезвычайная кротость ему не изменяла. Он умер в совершенной памяти, с полным присутствием ума; за минуту перед смертью перекрестился и сам сложил на груди руки, в том положении, как складывают их обыкновенно покойникам». Его последние слова были: «Мне очень хорошо». Похоронили выдающегося фольклориста в Оптиной Пустыни, рядом с любимым братом.

 

Подготовила
Татьяна ВИНОГРАДОВА

По книге И.М. Концевича
«Оптина Пустынь и ее время»
(Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1995)

 

+   +   +

 

Едва ли есть в мире народ певучее русского. Во всех почти минутах жизни русского крестьянина – и одиноких, и общественных – участвует песня; почти все свои труды – и земледельческие, и ремесленные – он сопровождает песнею. Он поет, когда ему весело; поет, когда ему грустно. Когда общее дело или общая забава соединяет многих, песня раздается звучным хором; за одиноким трудом или раздумьем ее мелодия, полная души, переливается одиноко. Поют все: и мужчины, и женщины, и старики, и дети. Ни один день не пройдет для русского крестьянина без песни; все замечательные времена его жизни, выходящие из ежедневной колеи, также сопровождены особенными песнями. На все времена года, на все главные праздники, на все главные события семейной жизни есть особые песни, носящие на себе печать глубокой древности; и особенно там, где меньше чувствительно городское влияние, русский крестьянин – верная отрасль своих предков, не отступивший от них даже и в мелких подробностях своего домашнего быта, – до сих пор поет эти древние песни, потому что они вполне сливаются с его чувством и с его обычаем, так же как выражали чувство и обычай его прапращуры. Он дорожит своими песнями; можно сказать, что они составляют любимую и лучшую утеху его простой жизни.

 

П.В. КИРЕЕВСКИЙ

Предисловие к «Собранию русских народных песен». И. КИРЕЕВСКИЙ,
П. КИРЕЕВСКИЙ. Полное собрание сочинений: в 4-х т. Т. 1. Философские
и историко-публицистические
работы. М., 2006.

 

СТИХ О СТРАШНОМ СУДЕ

 

Человече, рабе Божий,

Ты надень, человече, ризы чернаи,

Ты пади, человече, во чисто поле,

Ты молись, человече, Самому Христу,

Самому Христу, Царю Небесному.

Ай взойдеть Михаила Архангел,

Кузьма-Димьян сы апостолы.

Вострубят они в трубы во небесныя,

Все горы и долы посравняются,

На горах престолы расставляющи,

На престолах книги раскроющи,

А и наши грехи тяжкие объявляющи.

Нельзя нам, грешным, грехов потаить.

 

Текст адаптирован
Орловская губерния,
Сабуровская тетрадь,
записи 1847 года

 

Собрание народных песен
П.В. КИРЕЕВСКОГО. Л., 1986.