18.12.2017

 

Священномученик Илия родился 14 января 1886 года в Москве, в семье преподавателя русской словесности Николая Михайловича Четверухина. В 1904 году юноша окончил с золотой медалью 2-ю мужскую гимназию и поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Примерно тогда же он глубоко заинтересовался вопросами духовной жизни.

8 мая 1906 года Илия Николаевич поехал в Зосимову пустынь к иеромонаху Алексию (Соловьеву). После продолжительной беседы со старцем он исповедал ему свои грехи с семилетнего возраста, как требовал того отец Алексий от всех, кто желал предаться его духовному руководству. Интересы церковные стали с этого времени для Илии преимущественными, и он, оставив университет, летом 1907 года сдал экстерном экзамены за весь курс духовной семинарии и поступил в Московскую духовную академию.

6 февраля 1908 года Илия Николаевич обвенчался с девицей Евгенией, с которой впоследствии у них родилось шестеро детей. После свадьбы, в тот же день вечером, супруги выехали в Сергиев Посад и, отстояв на другой день Литургию в Лавре, отправились в Зосимову пустынь, где встретились с отцом Алексием. Их паломничество старец весьма одобрил, сказав: «За то, что первые дни после брака вы посвятили поездке в монастырь и говению, Господь вас благословит и никогда не оставит».

Став в 1919 году настоятелем Николо-Толмачевской церкви, отец Илия нашел ее в бедственном положении. Богатые прихожане, бывшие прежде благотворителями, или умерли, или в связи с гражданскими смутами уехали, а в их домах поселилась беднота. Диакон и псаломщик уволились. Никаких запасов при храме не оказалось: не было ни дров, ни муки, ни свечей, ни деревянного масла для лампад, ни церковного вина. Первую зиму храм не отапливался и внутри искрился от инея. Богомольцев собиралось мало. Но чуть-чуть муки, масла и вина находилось всегда, так что служба не прекращалась. Вопреки этим трудностям, желая исправить ситуацию, отец Илия решил совершать богослужения каждый день. Постепенно церковь стало посещать все больше людей. Особенно привлекала их личность батюшки – всесторонняя образованность, ум, обаяние и доброжелательность. Службы проходили благоговейно, торжественно, спокойно и строго. Пение было заведено простое, обиходное, без вычурности; чтение – неспешное, четкое и громкое. По возможности богослужебный устав соблюдался во всей полноте. Проповеди отец Илия произносил не только за Литургией, но и почти за каждой службой. Речь его лилась свободно, слова звучали ясно и убедительно, доходя до всех присутствовавших и глубоко проникая в их души. Батюшка не уставал напоминать прихожанам, что необходимо за все благодарить Бога. Но не только душеспасительные наставления с амвона ценили чада отца Илии – Таинство Исповеди у батюшки было для них мощным средством очищения и духовного возрастания.

В то время как в храме шла насыщенная духовная жизнь, люди внутренне преображались и возносились горячие молитвы к Богу о мире и благополучии родной страны, – напротив церкви, дверь в дверь, в здании бывшей церковно-приходской школы, превращенной в клуб имени Карла Маркса, рьяно велась пропаганда безбожия: провозглашались богоборческие лозунги, развешивались агитационные плакаты с призывами к насилию и диктатуре. В канун церковных праздников устраивались антирелигиозные мероприятия, и тогда навстречу крестным ходам двигались толпы с богохульными транспарантами, в сторону верующих неслись насмешки и ругань, а в священника летели камни.

В те годы в связи с декретом о всеобщей трудовой повинности батюшка и его жена обязаны были устроиться на работу, т. к. служба в церкви таковой не считалась. Отец Илия стал научным сотрудником в Третьяковской галерее, а Евгения Леонидовна занимала должность делопроизводителя во Всеобуче – организации, проводившей курсы военного обучения, обязательные для совершеннолетних граждан страны. Священник и матушка рано утром уходили в храм, затем – на работу, потом снова в церковь и только после этого – домой.

В 1923 году власти арестовали отца Илию; он был заключен в Бутырскую тюрьму по обвинению в распространении контрреволюционных слухов, касавшихся отношения властей к Патриарху Тихону. В тюрьме священник провел три месяца. Пастырь, до этого живший довольно замкнуто, окунувшись в самую гущу человеческих страданий, вышел из заключения потрясенным. Особенно его поразила личность епископа и врача, с которым он познакомился в неволе – святителя Луки (Войно-Ясенецкого).

Уволили отца Илию из Третьяковской галереи весной 1924 года. С того времени его семью записали по тогдашним неправедным законам в «лишенцы», отобрав у них все гражданские права. Две оставленные им в доме комнаты были обложены огромным налогом, плата за коммунальные услуги многократно увеличилась. Четверухиным отказали в медицинском обслуживании, их дети не имели права получать образование.

Храм святителя Николая в Толмачах закрыли после дня Святаго Духа – 24 июня 1929 года. Новые владельцы опустошили помещение, сняли не только кресты, но и купола, разбили на куски певучие колокола, а потом разобрали и дивную стройную колокольню. Все эти беззакония довели священника до сердечного приступа. Оправившись от болезни, батюшка стал служить в храме святителя Григория Неокесарийского на Полянке, куда перешли и его духовные дети.

Спустя год отца Илию вновь заключили в Бутырскую тюрьму. Евгения Леонидовна вспоминала об аресте мужа: «За ним пришли поздно ночью <…>. Все вместе вышли из дома. Я его спросила: „Что ты сейчас чувствуешь?“ – „Глубочайший мир, – ответил он. – Я всегда учил своих духовных детей словом, а теперь буду учить их и своим примером“».

В тюрьме священника поместили в небольшую общую камеру, где теснилось множество людей, и первое время он спал на заплеванном, грязном полу под нарами. 23 ноября 1930 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протоиерея Илию к трем годам заключения в исправительно-трудовом лагере. 5 декабря его отправили туда этапом. В тот день прихожане в последний раз видели батюшку, когда он садился в тюремный вагон. Будущий мученик благословил всех провожавших широким священническим крестом...

В начале декабря ударили сильные морозы, что затруднило переезд – этап с заключенными передвигался в нетопленом переполненном узниками вагоне. Затем пришлось идти пешком более ста километров от Соликамска до Вишеры. Дорогой отца Илию обокрали, отняв у него все теплые вещи, в том числе и шапку; от обморожения спасли оставшиеся у него валенки и шарф, которым он закутывал голову.

О жизни священномученика в заключении нам рассказывают лишь письма, прошедшие жестокую цензуру. Но даже несмотря на это, в них отразилась душа отца Илии: его мужественное терпение, смиренное принятие всех скорбей, тревога за оставленную без помощи семью, теплые чувства к своей матушке и все возраставшие вера и любовь ко Господу.

По приезде в Вишеру в декабре 1930 года священник был определен на общие работы. Ему пришлось в 40-градусный мороз копать землю, предварительно разбивая ее ломом; затем его поставили выгребать из-под лесопильной машины опилки, для чего нужно было то и дело нагибаться. И эта последняя работа настолько утомляла, что однажды батюшка в изнеможении упал и уже не смог сам подняться. Его отправили в больницу, где он пробыл более двух недель. А сразу после выписки заставили идти пешком в командировку в Буланово, за 54 километра от Вишеры, хотя силы его еще после болезни не восстановились. Заключенным пришлось преодолеть этот тяжелый путь за одни сутки. Под конец дороги отец Илия, совершенно обезсиленный, падал на снег через каждые пять шагов... Наконец, поздно ночью узники добрались до Буланова. Для ночлега им отвели пустую нетопленую избу с выбитыми окнами. Все тело ныло, и холод сковывал члены. Но вот пришло утро, и их погнали пилить хвойный лес. Никогда не занимавшись прежде подобной работой, батюшка поначалу даже не знал, как взяться за пилу. Но вместе с другими включился в дело, и валил лес, и пилил до тех пор, пока не сломался инструмент… Вскоре, однако, произошли небольшие перемены к лучшему. На лесозаготовки приехал другой начальник, которому нужен был человек для ведения отчетности, и священник стал табельщиком.

К 1 мая 1930 года отец Илия вернулся в Вишеру, где его снова послали на общие работы. Нужно было с 7 часов утра до 11 вечера в паре с другим заключенным таскать в один заход по две массивных доски, загружая с причала баржу. Чтобы успеть выполнить норму, передвигались чуть ли не бегом. К концу дня плечи стирались в кровь, все тело ужасно болело… Но и тут Господь избавил батюшку от непосильной работы – оказалось, что он понадобился для написания отчета.

Духовником отца Илии на Вишере стал архимандрит Донского монастыря отец Архип. Исповедоваться приходилось в необычной обстановке: например, священники колют вместе дрова, а батюшка в это время открывает свои грехи, и по окончании Исповеди духовник положит на его голову свою руку и прочитает разрешительную молитву. А молиться, осенять себя крестным знамением и причащаться Святых Таин можно было, только лежа на нарах, накрывшись одеялом с головой.

По воспоминаниям матушки, отец Илия воспринимал лагерь как бы в трех измерениях: во-первых – с отрицательной стороны: шпана, пьянство, обиды, побои; во-вторых, прямо противоположно – там был целый сонм самых прекрасных людей; с третьей стороны – так, как все это переживалось, отражалось и преломлялось в душе священника. И в результате он всегда чувствовал на себе милость и любовь Божию, дивный Его Промысл –  и потому делался ближе к Богу и любил Его все сильнее и сильнее. Раньше он был религиозен более разумом, а теперь прилепился ко Господу Иисусу Христу всей душой и всем сердцем. «Нет Его краше, нет Его милее», – говорил он жене при встрече.

Протоиерей Илия погиб при пожаре в лагерном клубе в 4 часа дня 18 декабря 1932 года, в канун праздника святителя Николая. Перед смертью в беседе с заключенным врачом Никитиным он сказал: «Я тут стяжал мир души, и если я хоть маленький кусочек этого мира привезу с собой в Москву, то и тогда я буду самым счастливым человеком. Я многого лишился в жизни, я уже не страшусь никаких потерь, я готов каждый день умереть, я люблю Господа, и за Него я готов хоть живой на костер». Слова эти оказались пророческими.

12 марта 2002 года Священный Синод РПЦ постановил включить имя священномученика Илии Четверухина в Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской.

 

Подготовила Ксения МИРОНОВА

 

По книге игумена Дамаскина
(ОРЛОВСКОГО) «Жития
новомучеников и исповедников
Российских ХХ века Московской
епархии. Т. 2» (Тверь, 2005)