15.10.2017 Преподобный Кассиан, в мире Константин, был из иностранного княжеского рода и прибыл в Москву вместе с Софиею, невестою великого князя Иоанна, дочерью морейского владельца. Долго ли пробыл он при дворе великой княгини, неизвестно. Жизнеописатель говорит только, что жизнь придворная не была по душе его и что он любил жизнь тихую и строго наблюдал за своею совестью. По нераннему рукописному житию преподобного Паисия Угличского, блаженный Константин до поступления своего к ростовскому архиепископу живал у преподобного Паисия Угличского. В 1481 году избрал он себе скромное место боярина при ростовском архиепископе Иоасафе, бывшем князе Исааке Михайловиче Оболенском, хотя и предлагали ему место при дворе самого великого князя. Так он уже не искал более на земле счастья, после того как родина его стала страдать от нечестивых турок. Выбор его был вполне рассудительный! Вот что писал умный современник его: «Зимою (1482 г.) возвратилась из бегства великая княгиня София; она бегала от татар на Белоозеро, а не гонял ее никто. Тем местам, где ходили, досталось хуже, чем от татар, от боярских холопов и от кровопийцев христианских. Воздай им, Господи по их делам! Там проживали жены их; а они любили жен более, чем святую веру; они готовы были предать святые церкви, в которых просветились Святым Крещением. Милостивый Бог не презрел слез христианских. Храбрые воины русские! старайтесь охранять отчизну свою, русскую землю, от нечестивых, – чтобы очи ваши не узрели разграбления святых церквей и ваших домов, убиения детей и позора жен и дочерей, как это потерпели от турок болгары, греки, трапезонцы, морейцы, албанцы, хорваты, босняки, манкупцы и жители Кафы. Они скитаются по чужим сторонам бедственно, достойно укоряемые за малодушие. Иные убегали с большим имуществом, с женами и детьми, но вместе с золотом потеряли земное счастье. Бог – свидетель, своими глазами видел я государей, убегших от турок с имением, скитающихся странниками и просящих смерти как милости». Это описание дает нам видеть, с какими расположениями души был в России бедный и благородный чужестранец Константин: за прошлое он не мог упрекать себя, потому что был еще молод, когда прибыл в Россию, и едва ли не дитятею был, когда турки захватили христианский юго-восток. Но он чувствовал и над собою гнев Божий и считал грехом искать веселой жизни; он хотел трудиться и молиться. В 1489 году блаженный Иоасаф, отягченный несправедливым гневом великого князя, отказался от кафедры и удалился в Ферапонтов монастырь, на место иноческих подвигов своих. Сюда вместе с ним перешел и князь Константин. Здесь в молитве и чтении книг находил он покой душе. «Кассиян, бывый князь, добродетельный зело, пострижен преподобным отцом Мартинианом», говорит древнее известие.
   Это было не при жизни преподобного Мартиниана (1483 г.) и не по воле князя Константина. Последнему не хотелось принять на себя иночества, хотя и уговаривали его блаженный Иоасаф и другие; явившийся ему в сонном видении Мартиниан грозил подвергнуть его строгому наказанию за сопротивление доброму совету. «Видел я во сне, – рассказывал он Иоасафу и старцу Филарету, – благолепную церковь с иноками; посреди ее как бы кафедра и на ней преподобный игумен Мартиниан, с жезлом в руке. “Постригись”, – говорит мне игумен. “Не постригусь”, – отвечал я. “Если не послушаешься, – продолжал он, – буду бить тебя жезлом”, и хотел ударить меня. От страха я проснулся и кричал: Филарет, Филарет». Константин тогда же, по его просьбе, пострижен был с именем Кассиана.
   В обители Ферапонтовой жил он недолго. С несколькими братьями он удалился с Белоозера в удел доброго угличского князя Андрея, с которым был дружен еще в мире. В 15 верстах от Углича, на берегу Волги и реки Учмы, водрузил он крест, поставил кельи и по благословению ростовского архиепископа построил храм в честь Успения Богоматери. Но храм поврежден был разливом Волги. Добрый князь Андрей доставил ему средства построить храм и кельи на новом месте и назначил еще пособия на содержание обители. Все это было не позже 1491 года, так как в сентябре этого года князь Андрей заключен был великим князем в темницу, из которой уже не выходил до близкого гроба. В Угличе духовным другом и собеседником Кассиана был преподобный Паисий. Блаженный игумен покровский пред кончиною своею поручил надзирать за его обителью «преподобному Кассияну, начальнику пустыни на Учме». Столько Паисий уважал Кассиана! Блаженный основатель Учемской обители «поживе в своей обители лета довольна», представляя в себе образец иноческих добродетелей. Предузнав свое отшествие ко Господу, он преподал наставление братии  и, приобщившись Святых Таин, преставился 2 октября 1504 года.
   Углицкая летопись, говоря о событиях 1609–1611 годов, пишет: «Жалкие ляхи, ворвавшись в обитель чудотворца Кассияна, встретили здесь немногих граждан; одни из них бросились к соборной церкви, с намерением выломать двери, но по ходатайству преподобного Кассияна поражены были слепотою и в ужасе, не зная, куда идти, едва отведены были своими и все ушли назад». В первом из 25 описанных чудес, за год до нашествия ляхов, видели преподобного Кассиана в белых ризах и с возжженными в руках свечами, обходящим монастырь свой. Седьмое чудо: игумен Герман долго страдал ногами и исцелился тем, что присыпал к ранам землю с гроба преподобного. Священнику живописцу, желавшему написать образ преподобного как можно точнее (9 чудо), преподобный сказал: «пиши мою браду долее, чем у князя Романа, но седины должны быть чуть видны». Священник написал, но чувствовал, что не точно. Преподобный явился ему в монашеском облачении, с брадою до персей, которая была не черна и не раздваивалась надвое, а как бы обложена серебром. В конце XVII века называли преподобного Кассиана великим между чудотворцами. Ныне мощи его почивают под спудом, в храме обители его, закрытой с 1764 года.