10.09.2017
Преподобный Павел Ксиропотамский
Едва только Прокопий был отнят от груди, отец его, благочестивый, миролюбивый человек, тяготясь придворными смутами и вообще всею суетою мирскою, тем более ощутительною, чем выше поставлен человек по своему положению, отказался от престола и поступил в выстроенный им самим монастырь, названный Мирелеон, где и скончался в иночестве. Престол после Михаила Куропалата занял Лев Армянин и, опасаясь в малолетнем Прокопии будущего соперника в правах на престол, он решился изувечить его посредством варварского оскопления. Прокопию предоставлены были однако же средства к высшему образованию, которым он, благодаря своим природным богатым умственным дарованиям, соединенным с благодатными душевными свойствами, унаследованными от благочестивых родителей, превосходно воспользовался, так что не замедлил прославиться среди современного мира.
Но, умудренный и умственным и душевным своим развитием, Прокопий рано сознал всю пустоту блеска и величия земного; тяготился он и своею собственною славою и даже боялся ее, как опасного искушения для естественного человеческого самолюбия, и потому решился оставить мир. В одежде нищего вышел он однажды из Константинополя и отправился на Афонскую Гору. Осмотрев сначала обители и изучив жизнь иноков, впервые почувствовал он невыразимое спокойствие и остался жить в обители Ксиропотам, основанной императрицею Пульхериею и незадолго перед тем опустошенной пиратами, избившими иночествующих в ней.
Здесь на развалинах обители построил он себе небольшую келью и поселился в ней для молитвенных подвигов, к которым так располагала и дивная природа среди живописнейшей местности, и невозмутимая тишина пустынного уединения. Недалеко от него жил другой пустынник – Косма; с ним сблизился Прокопий и принял от него пострижение в иночество с именем Павла. Тогда он стал подвизаться суровым подвигом: спал даже на голой земле, имея камень вместо изголовья.
Строгая жизнь Павла удивляла самих иноков и служила для них образцом для подражания. Хотя и скрывал он от всех свое звание и свою ученость, но не мог скрыть своей добродетели, которая прославила его и вдали от мира и более или менее способствовала тому, что люди узнали путь к нему и извлекли его из его тайного убежища, чтобы позаимствоваться от него добром и правдою.
И добро излилось в мир из приуготовленной и созревшей в уединенном подвижничестве души смиренного и мудрого Павла.
Император Роман, вступивший на престол греческий, пожелал разыскать родственного ему Прокопия. Посланные для этой цели нашли его наконец на Святой Горе, узнав его в иноке Павле, и несмотря на нежелание его расстаться с возлюбленным уединением, убедили его отправиться с ними в Константинополь, чтобы повидаться с державным и другими родственниками, желавшими этого. Снова торжественно и радостно встретил Константинополь царственного – но уже не младенца, а подвижника, явившегося в столицу во всем уничижении своего иноческого сана. Вельможи и простой народ припадали к нему, как к ангелу, и просили его благословения. И для большей славы Сам Бог прославил его исцелением тяжко заболевшего в то время императора Романа, как только Павел помолился о больном и возложил на него руки. Полюбив всею душою Павла и желая пользоваться его беседами, император просил его остаться при дворе, чтобы заняться воспитанием и образованием детей своих. Не отказался от этого труда любящий Павел, и радовался некоторое время император как отец – видя детей своих под драгоценнейшим влиянием Божиего человека. Но снова, и теперь больше прежнего, заскорбело сердце пустынника среди всех торжеств и великолепия жизни при дворе, и выше сил его было выносить зрелище смут и разгара страстей людских. Душа его томилась по успокоительной пустыне, и однажды он сказал императору: «Государь, как рыба без воды, так и инок без условий келейной жизни и пустынного безмолвия жить не может; он мертв для Бога и безжизнен для того, чтобы в точности исполнять свой долг и обязательства в отношении к Богу. Мир – не иноческая стихия. Поэтому позволь мне возвратиться в мою пустыню, где беседа с Богом составляет высшее благо моей души"…
Не хотелось императору разлучаться с незаменимым наставником своим и детей своих, не желал он также и удерживать его насильно, и потому отпустил его на Афон, предоставив ему при этом средства возобновить разрушенную пиратами Ксиропотамскую обитель во всем подобающем ей под царским покровительством великолепии.
Настала радость и для Афона при возвращении славного инока Павла. Трудами его восстановлена была из развалин обитель, в которую собралось множество иноков, желавших достойным образом проходить иноческое житие под мудрым руководством опытного Павла. Тяготясь, однако же, молвою и многолюдством, Павел, устроив обитель и поручив управление ею одному из благочестивейших братий, сам удалился в подгорие Афона, где надеялся обрести полное безмолвие среди строгого уединения. Но и сюда пришли к нему преданные ему, и в непродолжительное время пустыня, в которой поселилось до 60-ти учеников Павла, приняла вид обители, которую приходилось устраивать на основании правил и условий пустынной жизни и оградить ее вместе с тем от внешних нападений при небезопасном ее положении, открытом с моря. Таким образом стараниями Павла возникла новая обитель во имя святого Георгия, которая и до сих пор сохранила название Святопавловской в память своего основателя.
Вскоре по основании этой обители, в которой сам Павел был настоятелем, наступило время кончины его, которую он предузнал заранее.
Прощаясь с плачущими о нем братьями, умирающий, сам заплакав, сказал им: «Перестаньте плакать, братия! Не смущайте сердца моего вашими слезами. Что делать! Настало время, которого постоянно жаждала душа моя, но страшилась плоть моя…»
Побеседовав с братиями последними отеческими наставлениями, приобщился он Святых Таин и, произнеся всегдашнюю свою молитву: «Упование мое – Отец, прибежище мое – Сын, покров мой – Дух Святой, Троица Святая, слава Тебе!» с просиявшим от неземного восторга лицом предал душу свою Богу. Это было 28-го июля, 820-го года. Погребение Павла было торжественно совершено в Константинополе в присутствии императора, патриарха и всего клира. Впоследствии, во время разгрома Константинополя крестоносцами, мощи святого Павла Ксиропотамского были перевезены в Венецию.
Памятником высокого духовного настроения и образования преподобного Павла сохранились: Слово на Введение во храм Пресвятой Богородицы, канон сорока мученикам и канон (писанный ямбическими стихами) Честному Кресту. Император Роман старший, в царской своей грамоте (хрисовуле), данной Павлу на устроение обители на горе Афонской, называет его величайшим из философов.
