Память священномученика Алексия Красновского

 Священномученик Алексий родился в 1886 году в селе Рождествено Московского уезда Московской губернии, в семье псаломщика Ивана Красновского. Образование получил в церковно-приходской школе; был рукоположен во диакона, а после безбожной революции – во священника, и служил в одном из храмов в Орехово-Зуевском районе.

В 1931 году за невыполнение сельскохозяйственного задания и несдачу властям семян овощей и яровых отец Алексий был арестован и приговорен к двум годам заключения. Пастырь, однако, обжаловал приговор через суд, и требование, как невыполнимое, отменили. Через полгода он освободился и вернулся к священнослужению.

В 1934 году батюшку назначили в храм села Новинского Наро-Фоминского района. В 1936 году эту церковь закрыли, и отца Алексия перевели в храм в селе Мауринском того же района, где он прослужил до своего ареста во время гонений 1937 года.

23 сентября 1937 года для дачи свидетельских показаний об отце Алексии был вызван секретный сотрудник НКВД протоиерей Сергий Павлов, который показал, что «священник Красновский, антисоветски настроенный, является ярым противником существования советской власти <...>. Красновский сказал: „Cколько нас ни мучает советская власть, придет такое время, когда и мы будем мучить, все вернем свое лучшее и заставим мучиться тех людей, которые в данное время мучают нас“».

Допросили и сексота НКВД псаломщика Ивана Протасова, который, как и священник Павлов, оговорил многих людей. Иногда его донесения были настолько далеки от действительности, что даже неправедный советский суд не мог их принять. В 1936–1937 годах он сообщал, например, о некоем рабочем и, когда того арестовали, был вызван в качестве свидетеля в суд – подтвердить показания, которые содержались в его агентурных материалах. Но суд оправдал рабочего и вынес определение о привлечении Протасова к ответственности за ложные показания, что исполнено не было. Во время Великой Отечественной войны Протасов через начальника Наро-Фоминского НКВД получал отсрочки от призыва в армию, расплачиваясь за это деньгами и продуктами. Но в 1944 году уклониста все же арестовали и приговорили к пяти годам заключения. А конец его и вовсе печален: после освобождения в 1949 году доносчик застрелился.

Итак, 29 сентября 1937 года Иван Протасов сообщил об отце Алексии, будто ему «известно со слов Красновского, что тот человек антисоветски настроенный и крайне недовольный существованием советской власти <...>. Красновский сказал: „Сейчас везде происходят большие аресты, сажают всех подряд, ни в чем не виновных людей. Данные аресты происходят в связи с этими проклятыми перевыборами в Верховный Совет в связи с несчастной 20-й годовщиной Октябрьской революции, когда ее только не будут праздновать, не дождешься“».
1 октября был допрошен брат Ивана Протасова, Александр, также до революции служивший псаломщиком, а после переворота оставивший служение в Церкви. Он подписал все лжесвидетельства, продиктованные ему следователем. Вечером того же дня отцу Алексию принесли на дом повестку срочно явиться в Наро-Фоминский райисполком, где и состоялся допрос, занявший не более пяти минут. После дознания священника отправили в Таганскую столичную тюрьму. 10 октября он был допрошен вторично – за еще более краткое время. Виновным в антисоветской деятельности батюшка себя не признал.

11 октября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Алексия к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Священномученик потребовал очной ставки со лжесвидетелями, заявив, что все обвинения, выдвинутые против него, бездоказательны. Однако ему отказали, и отправили в Бамлаг, куда он добрался 20 ноября того же года. В дороге батюшку обворовали, и он, прибыв на станцию Тахтамыгда, где в 46-й колонне 1-го отделения ему предстояло отбывать свой срок, попросил родных прислать некоторые теплые вещи, но только не новые. В лагере отец Алексий был освидетельствован медицинской комиссией, которая признала его по состоянию здоровья нетрудоспособным.

10 января 1938 года он писал супруге Анне Николаевне: «Сообщаю, что я жив <...>. Вчера была комиссия, которая продлила мне отдых еще на месяц <...>. Надеюсь, что вы первые письма мои получили и просьбу мою исполните, т. е. будете сообщать о себе почаще, за что буду глубоко-глубоко благодарен <...>. Дорогая Нюра! Я тебя просил и еще напоминаю, сходи во ВЦИК <...>, а еще справься в областной прокуратуре о моей жалобе и на нее резолюции. Жалобу я послал через начальство Бамлага 27 ноября, где изложено все так, как было, как произошел арест, и как мне было не предоставлено очной ставки, о которой я убедительно просил <...>. Сходи на Петровку и справься у прокурора области по надзору за органами НКВД, а то постарайся попасть лично к прокурору и от себя подай жалобу, за что буду благодарен. Не обижайся на меня. Будь другом до гроба. Я часто вас вижу во сне... До свидания! Остаюсь искренне любящий вас до последней минуты жизни Алексей Красновский».

3 марта 1938 года против отца Алексия и некоторых других заключенных Бамлага было возбуждено новое дело. Священника обвинили в том, что он якобы не хочет, хотя и может, работать, организует сектантские сборища, открыто выражает антисоветские настроения. В качестве свидетельств были собраны агентурные донесения секретных сотрудников НКВД, а затем допрошены некоторые заключенные, которые показали, что «на колонне № 46 за последние два месяца организована контрреволюционная группа бывших церковников, состоящая из служителей культа и сочувствующих им <...>. Все эти лица <...> активно участвуют в распространении контрреволюционных провокационных слухов, клеветы на партию, правительство и ее вождей <...>. Вышеозначенная группа, возглавляемая бывшим благочинным <...>, по воскресным дням систематически собирается в бараке <...>, где организовывают читку Евангелия и пение церковных песен, а также рассказывают проповеди…»

21 марта начальник 2-го отделения 3-го отдела Бамлага НКВД вместо обвинительного заключения оформил справку, в которой было написано, что «группа заключенных, состоящая из девяти человек бывших попов, семи человек сектантов, четырех кулаков, одного сына промышленника, монархического и прочего контрреволюционного элемента <...>, объединившись между собой, систематически собирали сборища, особенно по воскресеньям и другим религиозным праздникам, где проводили контрреволюционную агитацию среди заключенных <...>. Выражали недовольство судебной политикой советской власти и распространяли контрреволюционную клевету на органы НКВД о терроре, о голоде в СССР, о сталинской конституции, выборах в Верховный Совет СССР и советской культуре <...>. На контрреволюционных сборищах пели религиозные песни и выполняли религиозные обряды».

31 марта 1938 года тройка НКВД приговорила всех обвиняемых к расстрелу, в их число попал и отец Алексий. При этом никого из приговоренных не допрашивали и долго не объявляли им приговор...

Священник Алексий Красновский принял мученическую кончину 11 августа 1938 года и был погребен в общей безвестной могиле.

Подготовила
Ксения МИРОНОВА

По книге игумена Дамаскина
(ОРЛОВСКОГО) «Жития
новомучеников и исповедников
 Российских ХХ века Московской
епархии. Дополнительный том 4».
Тверь, 2006. С. 150–154.