I. Св. муч. Василиск, память коего ныне, был племянник св. Феодора Тирона; он пострадал вместе с Евтропием и Клеоником (пам. их 3-го марта), но принял смерть от меча после них в царств. Максимилиана, в 308 г. Мучения, которым он был подвергнут, сопровождались поразительнейшими чудесами, о чем свидетельствует очевидец их, св. муч. Евсигний (пам. его 5-го авг.). Этот мученик Василиск, как свидетельствуют многие историки, после смерти своей явился св. Иоанну Златоустому. Это было в г. Команах, где пострадал св. Василиск, где была сооружена церковь во имя его и лежали его мощи и где на пути к месту изгнания скончался св. Иоанн Златоуст. Здесь, перед кончиной его, св. муч. Василиск явился великому святителю и сказал: «не унывай, брате Иоанне, завтра будем вместе».
   II. Явление из загробнаго мира св. муч. Василиска напоминает нам, братия, о безсмертии нашей души, о будущей жизни, о том, что смерть телесная служит для нас только переходом к безсмертию.
    Вера наша в ту истину, что по смерти телесной мы не обратимся в ничтожество, а будем жить новою, вечною жизнию, что гроб бывает для нас не иным чем, как только лествицею от земли или возводящею на небо или низводящею во ад, — для нас весьма необходима и спасительна.
   Без веры в истину безсмертия нашей души и будущей загробной жизни нашей мы в своей земной жизни и деятельности легко могли бы сравниться с скотами безсмысленными, у коих предмет и конец деятельности, верх наслаждения — одно удовлетворение чувственности, даже легко могли бы превратиться в зверей, безжалостно терзающих друг друга, для насыщения своего не щадящих жизни подобных себе существ, — могли бы дойти до забвения всех добродетелей и обязанностей.
    Но столь необходимая и спасительная вера в истину безсмертия нашей души и будущей загробной жизни у всех ли тверда и крепка? Есть маловеры, которые, хотя не отвергают загробной жизни, но судят о ней только предположительно, с нерешительностию. «Может быть, — говорят они, что по смерти и оживем; статься может, что и будет воздаяние каждому по делам за пределами гроба, будем мы или блаженствовать или мучиться в продолжение целой вечности; о будущем нельзя сказать ничего определеннаго, будущее закрыто для нас». Посему, бр., для укрепления сомневающихся в сей истине и вообще для назидания нашего теперь, в день св. муч. Василиска, своим явлением из загробнаго мира свидетельствующаго о бытии сей жизни, благовременно нам при свете слова Божия и здраваго разума уяснить себе истину, что смерть телесная не есть прекращение нашего бытия, уничтожение нашего существа, а начало новой, нескончаемой жизни.
   а) В этой истине мы прежде всего убеждаемся из наблюдений над проявлениями духовной жизни в человеке. Каждый человек состоит из тела и души. По наблюдениям взаимных отношений между телом и душею усматривается, что тело хотя бы спало, душа все бодрствует; чувства телесныя хотя бы пребывали бездейственны, душа и тогда продолжает мыслить, чувствовать, желать, вспоминать, представлять. Во сне нам часто видится, что мы с кем-нибудь разговариваем, где-нибудь ходим, что-нибудь разсматриваем. Чем мы тогда и видим, и ходим, и говорим? Чувства телесныя в глубоком усыплении; тело неподвижно! Не явныя ли это действия души? И опытом дознано, что душа наша тем более оживляется, окриляется, совершенствуется, чем более умерщвляется, изнуряется тело, — тем свободнее она становится в своем парении, развязнее и вернее в своих отправлениях, чем более облегчается от тяжести плоти. «Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2 Кор. 4:16), говорит один из великих подвижников веры, апостол Павел, об отношении тела к состоянию души. Все сии явления, почти ежедневно замечаемыя в жизни человечества, должны приводить нас к тому заключению, что душа наша может действовать свойственным ей образом и сама по себе, — независимо от тела, что совершенное разрешение души от тела послужит не к уничтожению ея жизнедеятельности, а еще к доставлению ей полной, совершенной свободы в действиях.
   б) И это заключение не подтверждается ли на самом деле теми случаями, когда умершие в самый час смерти и вскоре по смерти являлись живым родственникам или друзьям, бывшим от них в дальнем разстоянии и вовсе не думавшим об их кончине, являлись нередко с убеждениями родных к вере в истины религии, в коих сомневались? Что значили такия явления? Как объясним их? Не есть ли это сообщение душ из загробнаго мира с душами живых? Не проявление ли это жизни и деятельности души уже по разлучении с телом? Так, смерть телесная не есть прекращение нашего бытия, уничтожение нашего существа. Душа остается живою и по смерти тела.
   в) Кроме этих как бы наглядных доказательств безсмертия души, самое существо души, свойство сил ея не есть ли ручательство за ея безсмертие?
    Душа наша имеет безпредельныя желания. Она ничем земным не удовлетворяется. Хотя бы мы обладали всеми возможными благами земными, хотя бы к нашему удовольствию собрано было все со всего света, представлены были все сокровища земли, даны все преимущества общественныя: мы все остаемся не довольны собою, все не покойны, скучаем. От чего бы происходило это недовольство наше собою среди всех благ земных, эта тоска сердца, крушение духа? Все прочия существа земного мира, будучи созданы для земли, на земле и находят полное для себя удовлетворение. Сыто животное, — и оно играет; в свежей воде рыба, — и она плещется; на открытом и чистом воздухе птица, — и она вьется и поет; в земле червь, — и он покоен. Один человек ни в чем на земле для себя не находит истиннаго удовольствия, полнаго наслаждения. Ужели это творение Божие, — лучшее из всех земных творений, должно быть несчастнее самаго презреннаго червя? Ужели Творец создал нас только одних из всех земнородных на муку, отказал нам одним навсегда в чистом и полном наслаждении? Этого допустить нельзя. «Благ Господь всяческим и щедроты Его на всех делах Его» (Псал. 144:9). Непременно придет время, когда и мы найдем совершенный покой, полное удовольствие. Это неудовлетворение души нашей ничем земным прямо указует нам, что мы здесь в чужбине, а не на родине, странники и пришельцы, а не коренные обитатели, созданы не для земли, а для неба.
   г) Дабы слишком не продлить слова, перейдем прямо к более разительному доказательству необходимости и действительности существования нашего за гробом. Это недостаток, отсутствие в настоящей жизни должнаго воздаяния каждому по делам.
   По суду правды Божией добродетель должна получать свойственную себе награду, а порок соответственное себе наказание. Но здесь на земле не видно, чтобы добродетель была вполне вознаграждаема, а порок был караем. В сем мире часто праведники страждут, бывают в угнетении, в нужде, в труде, в гонении, в безвестности, грешники большею частию веселятся, живут в довольстве, в чести, в покое. Где ж и когда воспоследует справедливое и полное воздаяние за добродетели и пороки, чего настойчиво требует совесть, этот неподкупный свидетель правды? Несомненно за пределами гроба, в будущей жизни (1 Кор. 4:5, 11-13, 16). Так уповали и сим упованием укрепляли себя на все подвиги и мучения подвижники веры, мученики христианства. Так уповать и нам они завещевали. И действительно, по слову Писания, мы, как только умрем, тот-час же позовемся на суд к ответу. «Человекам положено однажды умереть, а потом суд», говорит св. ап. Павел (Евр. 9:27). А по учению церкви, души наши, разлучившись с телами, тотчас переходят или к радости, или к печали и скорби; впрочем, не чувствуют ни совершеннаго блаженства, ни совершеннаго мучения. Ибо совершенное блаженство или совершенное мучение каждый получит по общем воскресении, когда душа соединяется с телом, в котором жила добродетельно или порочно.
   д) Что будет воскресение тел наших, умерших и согнивших, это не подлежит никакому сомнению. За несомненность сей истины ручается славное воскресение Начальника веры, Главы церкви, Христа. «Если веруем», говорит апостол Павел, «что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (1 Сол. 4:14). «Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших» (1 Кор. 15:20).
   е) В истине воскресения тел наших по смерти удостоверяет видимая природа. Не говоря о прочих безчисленных явлениях природы, где очевидно следует за разрушением не уничтожение, а возсоздание, где из смерти возникает новая жизнь, одно хлебное едва заметное зерно, которое, сокрывшись в недрах земли, сгнивает и согнивши оживает и востает прекрасным растением, не есть ли громкий провозвестник воскресения наших тел умерших и согнивших. Безвнимательнаго к сему провозвестнику апостол упрекает в безумии. «Безразсудный», говорит он, «то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое. Но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело. Так и при воскресении мертвых» (1 Кор. 15:36-38 и 42).
   III. Итак, братия, всем нам должно крепко хранить веру в загробную жизнь и в будущее воздаяние за наши добрыя или злыя дела. Эта вера может сделать нас непоколебимыми во всех напастях и искушениях настоящаго века, недоступными всем соблазнам мира и обольщениям плоти, ревностными в преуспеянии дела Господня (1 Кор. 15:58). И тогда вожделеннейший глас Господа Судии: «добре, рабе благий и верный, о мале был еси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость Господа твоего», в день суда не минет и нас, обратится и к нам на ряду с прочими сынами царствия. (Сост по проп. прилож. к «Рук. для сел. паст.» за 1891 г., август).