Память блаженного Ивана Яковлевича Корейши. Московский пророк

 
И.Я. КОРЕЙША

Иван Яковлевич Корейша, прозванный в народе «московским пророком», родился в городе Смоленске, в семье священника. С юношеских лет он стремился к уединению, держался особняком от сверстников, избегал развлечений и удовольствий, читал духовные книги.

Окончив курс в Смоленской семинарии и академии, Иван был определен преподавателем в Смоленское духовное училище. Вскоре, оставив родной город, подвижник отправился поклониться русским святыням: побывал в Соловецком монастыре, в Киеве, в Ниловой пустыни. В последней обители он прожил три года, работая вместе с братией и исполняя возлагаемые на него послушания. Затем Иван Яковлевич возвратился домой и продолжил преподавательскую деятельность. Ученики любили мудрого наставника, их родители уважали его за честное отношение к исполняемым обязанностям. Но эта работа не удовлетворяла потребности души угодника Божия, и он решился подъять тяжкий подвиг юродства Христа ради. До последней минуты жизни блаженный нес это благое бремя, претерпевая множество страданий.

Жители Смоленска, на глазах которых Иван Яковлевич рос, привыкли смотреть на него как на человека больших дарований и высоких нравственных качеств. Поэтому, когда он начал притворяться безумным, они поняли, что это добровольное юродство, и стали обращаться к нему за советами. Слава человеческая смущала и отягощала смиренного подвижника. Желая сократить число посетителей, он поселился на огороде в опустевшем строении, где раньше располагалась баня. На наружной стороне своего жилища блаженный повесил объявление, чтобы к нему не входили иначе как ползком на коленях. Одни посчитали это унижением, другие боялись испачкать и порвать одежду, поэтому гостей действительно стало меньше.

Через некоторое время в судьбе Ивана Яковлевича произошла большая перемена. Однажды он заступился за дочь бедной чиновницы, приглянувшуюся некому влиятельному человеку, проезжавшему через Смоленск. Усилиями этого важного лица, раздосадованного неудачей в осуществлении своих вожделений, блаженного признали опасным для окружающих и решили заключить в дом умалишенных в Москве. Так как в родном городе подвижника уважали и почитали, то его вывезли тайно – на телеге, связав по рукам и ногам и прикрыв рогожами.

17 октября 1817 года смиренного угодника Божиего доставили в Москву и сдали в качестве буйного больного в Преображенскую больницу для умалишенных. Там его заключили в одиночном подвальном помещении, приковав к стене. В качестве постели Ивану Яковлевичу бросили охапку соломы, а еду – ломоть хлеба и кружку воды – ему приносила грубая, злая надсмотрщица. Так подвижник прожил три года, пока содержавшийся в той же больнице юродивый, Александр Павлович, не обратил внимание навещавшего его молодого богатого суконщика на бедственное положение блаженного. Сей состоятельный человек, не скупясь на затраты, добился от начальства заведения доступа к Ивану Яковлевичу, которого обнаружил в углу тесной темной ямы в тяжелом состоянии. Благотворитель стал посещать узника и всячески помогать ему, чем несколько облегчил его страдания.

В конце 20-х годов старшим доктором больницы был назначен В.Ф. Саблер – человек доброй души. По его ходатайству Ивана Яковлевича освободили из заключения и предоставили ему просторную и светлую комнату. Постоянно навещая угодника Божиего, доктор старался восстановить его силы, требуя к нему внимания и со стороны прочего персонала; дозволил визиты посторонних. У входа к Ивану Яковлевичу прикрепили кружку для пожертвований на улучшение больничного быта. И действительно, вскоре пища больным стала подаваться свежая, сытная, появилось чистое белье, расчищен был сад.

Но Иван Яковлевич, теперь никем не теснимый, смирял себя сам. Он определил себе пространство в два квадратных аршина в углу комнаты, около печки, на полу, и, полагая себя заключенным, не смел протянуть ног за эту черту. В продолжение 40 лет, прожитых им в больничном помещении, он никогда не садился, но все делал стоя, а в случае крайнего утомления ложился на пол. Удручая себя, юродивый занимался толчением в мелкий порошок камней, бутылок, костей и прочих твердых предметов, приносимых посетителями по его просьбе. Подаваемую ему пищу он сначала перемешивал и только после этого съедал, а пожертвованные деньги и вещи раздавал своим гостям или умалишенным.

Иван Яковлевич стяжал высокие духовные дарования. Видя людей в первый раз, он нередко напоминал им о мельчайших подробностях их прошлого. Будущее также не имело для него покровов. Обладал угодник Божий и даром исцелений. Он восставил от одра болезни ребенка, сына богатых родителей, которому предстояла тяжелая операция с вероятным неблагоприятным исходом. Обрадованная мать, желая отблагодарить подвижника, пожертвовала 6000 рублей на больницу, где жил Иван Яковлевич.

Одевался юродивый обыкновенно в темное: носил рубашку, халат, подпоясанный мочалом или полотенцем, который на шее и груди его всегда был расстегнут, так что виднелся нательный крест.

Один священник сообщал о помощи его семье от И.Я. Корейши: «Моя жена, по выходе замуж, здоровьем своим пользовалась только семь месяцев и лишилась его вдруг. 6 декабря 1833 года она, будучи совершенно здоровой, пошла к обедне, а из церкви возвратилась домой в задумчивости, с сильной тоской и болью под ложечкой, и, выпив одну чашку чаю, начала плакать. Тоска, боль под ложечкой и слезы с каждым днем усиливались. Через пять дней я отправился с ней в Коломну, к лекарю Гейсу. Он назвал болезнь жены истерикой и стал лечить ее медицинскими средствами, но ни он, ни бронницкий лекарь Ложешников, ни полковые медики Заюнчуковский и Васильев, ни тульский Парпура, ни даже московские доктора Альфонский и покойный Высоцкий, врачевавшие больную в продолжении семи с половиной лет медицинскими средствами, не только не могли поправить расстроенное здоровье жены моей; напротив, с каждым днем болезнь ее становилась более сложной и загадочной. Заюнчуковский, лечивший жену два года постоянно, удивлялся болезни и бездействию медицинских пособий. Наконец, от усиленной боли расстроился и рассудок ее.

Через три месяца от начала болезни жены я был перемещен в село Петровское Бронницкого уезда, и когда болезнь жены развилась и сделала ее недвижимой, тогда я, по совету соседнего священника отца Сергия Беляева, начал читать над больной заклинательные молитвы по требнику Петра Могилы. Однажды, при чтении молитвы к Кресту Господню, больная, потерявшая на несколько дней самый дар слова, начала упрашивать меня, чтобы я оставил неприятное для нее чтение, и при этом высказала такое высокое учение о лице Господа Иисуса, какое может быть доступно ученым людям, но никак не простым женщинам. Когда я предложил ей ехать к Ивану Яковлевичу, она с охотой приняла мое предложение, хотя прежде никак на то не соглашалась, и 2 января 1840 года мы были уже у Ивана Яковлевича. Он сидел в это время на полу. Я спросил его о больной, будет ли она здорова. Он отвечал: „Хотя не так скоро, а будет здорова“. Потом приказал принести „кавиты“ (так называл он простое вино). Служитель принес напиток в небольшом с позолотою стаканчике. Накрыв принесенное вино простыней, Иван Яковлевич более половины вина выпил сам, а остальное сквозь простыню велел больной выпить. И чудное дело! – не прошло и пяти минут, как больная объявила мне, что она не чувствует боли под ложечкой. Потом Иван Яковлевич приказал совершить Таинство Елеосвящения над больной, которое и было совершено по приезде домой. К вечеру того же дня тупость, возникшая от сильных болезней на лице моей жены, уничтожилась. По милости Божией и благодаря участию, которое принял Иван Яковлевич в недугах жены, она доселе жива и совершенно освободилась от тоски и от болезней, от которых страдала семь лет. <...>

Кроме того, Иван Яковлевич предсказал мне пожар и сохранение меня от него, предсказал смерть мужа сестры моей, смерть матери жены моей; от многих болезней избавил двух дочерей моих и двух сыновей, сестру мою родную и других моих родных».

С 1858 года Иван Яковлевич стал слабеть, все чаще лежал. Но даже в последние месяцы жизни, мучимый кашлем, он не давал себе послаблений: спал на полу и без подушки. В день смерти рано утром юродивый попросил позвать священника – напутствовать его на исход души. Он был приобщен Святых Христовых Тайн, особорован, над ним прочли отходную. Многие почитатели подходили к нему прощаться, задавая вопросы, и он всем отвечал так, как действительно впоследствии совершилось. Перед последним вздохом блаженный поднял руки и сказал громко: «Спаситесь, спаситесь, спасена буди вся земля!» – и скончался. Тело Ивана Яковлевича стояло непогребенным пять дней; над ним было отслужено более 200 панихид. Похоронены честные останки угодника Божия около церкви села Черкизова.

Могила блаженного у храма св. прор. Илии в Черкизове

 Подготовила Ксения МИРОНОВА

По книге: Жизнеописания
отечественных подвижников
благочестия XVIII и XIX веков.
Март. Свято-Введенская
Оптина Пустынь, 1997.