В 1645 году – почила Царица Евдокия, вторая Августейшая супруга Царя Михаила Феодоровича Романова

Кто страдал, тот умеет сострадать и готов на всякую помощь

Евдокия СТРЕШНЕВА

Восстановитель России, Царь Михаил Феодорович, оплакав потерю своей супруги, Царицы Марии Владимировны из рода князей Долгоруких, обязан был вступить во второй брак. Общее благо и с ним всегда согласное желание мудрой матери его, Марфы Иоанновны, того требовали. И так, по обычаю тех времен, призваны были ко Двору, к матери Царя, 60 девиц из первостатейных Княжеских и Боярских родов. Быв щедро пожалованы богатыми Царскими дарами, они остановились на несколько дней в покоях у матери Государя, и каждая девица имела при себе подругу для собеседования.

По тогдашнему обряду Царь вместе с родительницею своею в назначенный час пошел в покои знатных девиц избрать себе невесту, но никоторая из них не тронула его сердца. Потом, также вместе с родительницею своею, пошел он видеть собеседниц их.

Одна из них поражает красотою своею очи Царские. Прелестные черты лица ее, коим кротость, с некиим унынием соединенная, придавала волшебную силу, была явным изображением сущей добродетели, а самая цветущая юность оживляла ее стройный стан и величавую осанку. Словом, красавица была совершенный ангел. При первом взгляде Государь остановился, посмотрел на нее пристально и в задумчивости вышел из покоя. Он не скрыл своего чувствования от Царицы, матери своей. В то же время приказано было узнать о роде и племени прекрасной девицы. Немедленно доносят Государю и Государыне, родительнице его, что девица сия по имени Евдокия – дочь бедного Можайского дворянина Лукьяна Степановича Стрешнева; что она осиротела еще в пеленках, лишившись матери вскоре по рождении своем; что отец ее, отправляясь на службу ратную в смутные времена, отдал ее на воспитание дальней своей родственнице, знатной боярыне, с дочерью которой она и приехала ко Двору. При сем объяснении упомянуто было также и о том, что Евдокия Лукьяновна Стрешнева живет под игом жестокого своенравия гордых своих родственников; что она всем от них обижена и редкий день проходит, чтобы она не обливалась слезами; но что она скромная и добродетельная девица; что никто не только не слыхал от нее жалоб, даже недовольного взгляда от ее не видал.

Таковое о девице Стрешневой известие проникло болезненным состраданием сердце Царево, уже любовию объятое. Невольный вздох вырвался из груди Государевой, и он сам того не приметил, как произнес: «Несчастная... Но ты должна быть счастливою».

Матерь Царя была недовольна сим выбором и с некоторым негодованием сказала сыну своему:

– Государь! Таковым избранием ты оскорбляешь Бояр и Князей, знаменитых своими и предков своих заслугами; дочери их, ежели тебе и не по нраву, то, по крайней мере, не менее Стрешневой добродетельны... А Стрешнев кто? Человек неизвестный!

– Он дворянин. Сего довольно, – ответил Михаил. – Одна только бедность отделяет его от боярства. Скудную долю его я дополню щедростию.

– Из ничтожества ты возведешь на высокую степень, – отвечала мать Государя. – Так... Но, не знав об его качествах, не слыхав ни от кого, какова его душа... Послушай меня, любезный сын мой, рассуди о твоем намерении!

– Не смею прекословить тебе, Государыня, – сказал сын матери. – Приказывай, что угодно! Я все исполню по воле твоей. Наименуй мне невесту – с покорностью приму ее себе в супруги от руки твоей.

Потом, с некоторым смущением, запинаясь, робко продолжал:

– Но отваживаюсь произнести пред тобою, Государыня, одно, одно только слово о несчастной! Она в сиротстве, без покрова, угнетена своими родственниками и, может быть, погибнет в бедствии. И мы с тобою, родительница, также были!.. Горька была нам участь наша. И мы также, как она теперь, жили в сиротстве – без отца: он страдал в плену; без покрова: на нас устремлены были мечи наших гонителей. А кто учился терпению напастей в училище злополучия, тот, конечно, останется навсегда благотворителем ближнего. Кто страдал, тот умеет сострадать и готов на всякую помощь. Мы спасены чудесным промыслом Всевышнего. Может быть, Сам Вседержитель положил в сердце моем ее спасение. В ней, может быть, посылает Он благодетельницу народу моему. Может быть, на участь мою с нею есть воля Создателя нашего (в глазах Царя показались слезы). Несчастная привлекла к себе все мысли и завладела моим покоем. Все уверяют меня, что она должна быть добродетельна.

Пораженная покорностью и чувствованием Царя, сына своего, Марфа Иоанновна не могла удержаться от слез: она прижала его к нежной материнской груди своей и, поцеловав, отвечала ему:

– Сердце Царево в руце Божией. Отныне девица Евдокия тебе невеста, а мне дочь: да будет над тобою и над нею Божие и мое благословение!

На другой же день по утру Евдокия Лукьяновна Стрешнева объявлена была всенародно невестою Царя Михаила Феодоровича. Патриарх Филарет благословил Царя на обручение с избранною его, и несметное многолюдство, теснившееся толпами на Красной площади, воскликнуло: «Многая лета Отцу Государю с невестою его!»

Но каким несказанным удивлением поражена была девица Стрешнева! Она заснула вчера бедною, несчастною, столь несчастною, что и луч надежды к какой-либо отраде не озарял души ее, а сегодня пробуждается Царскою невестою. Ей приносят цветные одежды, ей служат с благоговением, ее величают Царевною, ее просят в покои Царские, собственно для нее уготовленные. Долго она не верила тому, что слышит. Наконец, встает с безпокойного одра своего; чувства ее все в волнении; едва могла дрожащими ногами приблизиться к образу Богоматери, который всегда при себе имела. Пред ним упала она на землю, произнеся слова сии: «Царица Небесная! Ты призрела на смирение рабы Твоея!..» Рыдание пресекло голос ее. В то самое время пришла к ней Государыня, матерь Царя и, быв тронута ее умилением, подняла ее, заключила в свои объятия, называла ее своею дочерью и всемерно старалась успокоить душу ее, встревоженную различными чувствиями.