Память схимонахини Марфы Арзамасской (Протасьевой)

Схимонахиня Марфа (в миру Мария Петровна Протасьева) происходила из известного старинного дворянского рода Костромской губернии. Отец ее, бригадир Петр Григорьевич Протасьев, служил воеводой в городе Ростове. Здесь и родилась Мария Петровна 2 марта 1760 года. При рождении ее случилось следующее знаменательное событие. Ее мать сильно мучилась, роды были тяжелые и болезненные. Вдруг во время этих мук она ясно расслышала, как кто-то снаружи подошел к окну и, постучав в стекло, сказал: «У вас родится дочь Мария!» Роженица просила свою мать узнать, кто стучал. Та, выглянув в окно, увидела благолепного старца. Она побежала во двор, чтоб встретить его, но там никого не оказалось, и никто из дворни никакого старца не видел. Когда родилась у Протасьевых дочь, ее нарекли Марией – именем, указанным старцем, которого они сочли за дивного святителя и чудотворца Николая.

25 сентября 1766 года госпожа Протасьева скончалась, оставив Марию шестилетней сиротой на попечение бабушки, которая много ездила по богомольям и часто брала внучку с собой. Из всех впечатлений от святых мест, из всех бесед иночествующих одно за другим добрые семена посевались в чуткой душе ребенка.

Служил в доме Протасьевых крепостной конторщик, набожный человек. Он любил читать творения почивающего в Ростове святителя Димитрия. Однажды юная барышня подошла к нему во время его чтения и спросила, что он читает.

– Книгу святителя Димитрия, – отвечал он.

– А что в ней написано?

– А вот что: надо, барышня, поститься, трудиться и прочие добрые дела делать, чтоб спастись.

Быть может, эта краткая беседа, а впоследствии и многие другие сказанные этим глубоко веровавшим человеком слова повлияли на будущую подвижницу, и божественный огонь разгорелся в ее душе. Она стремилась к подвигу, стала подолгу молиться и строго поститься, совсем перестав вкушать молочное. Это заметил ее отец и начал упрекать свою мать: «Вот, – говорил он, – до чего довела ты, матушка, ребенка своими разъездами по монастырям, где только и говорят про посты. Какие мысли внушили дочери!» И Протасьев потребовал от Марии, чтоб она, как и прежде, ела скоромное. Пришлось повиноваться.

С 15 лет Мария Петровна обучала своих младших братьев и сестер от второго и третьего браков отца. И обе мачехи ее, и дети их любили ее за доброту и приветливость.

Однажды шли у Протасьева приготовления к большому празднику. Присутствовать на нем, принимать участие в общем веселье было тяжелой обязанностью для Марии Петровны, так как в ее душе уже созрело решение проститься с миром и стать инокиней. И она решилась тайно оставить отцовский дом.

Накануне дня, назначенного для праздника, девушка в слезах написала отцу письмо, в котором сообщила, что расстается с семьей только из желания посвятить себя Богу в каком-нибудь монастыре и что просит ни у кого из домашних не допытываться, как она пришла к этому решению, так как никому не открывалась. Письмо Мария положила на стол в кабинете отца. Помолясь Богу, она оделась странницей и взяла на дорогу бывшие у нее деньги, данные ранее отцом на расходы и заработанные своим рукоделием на свечи для храма.

Настала ночь, все утихло в доме. Неслышно вышла беглянка из своей комнаты, прошла девичью и прочие покои, и в радости, что никто ее не остановил, перекрестилась и вышла во двор. Солдат, стоявший обыкновенно у крыльца дома воеводы, не заметил ее: он спал, облокотясь на ружье. Она подошла к забору, вынула заранее намеченный колышек и вышла на улицу, затем быстро зашагала вперед. Пройдя несколько верст, Мария провела часть ночи в поле, потом, страшась погони, пошла дальше. Увидев ехавшего офицера, она, желая остаться незамеченной, спряталась в ровик, но не укрылась, и офицер послал своего слугу спросить, кто она. Она ответила, что странница. На следующий день к вечеру девушка пришла в село Заречье. У нее было 50 копеек медных денег и, подав их, она просила причт отслужить Всенощную чудотворной иконе, стоявшей в местной церкви. Ночь она провела в доме дьячка, который узнал ее, так как Протасьевы часто приезжали служить молебны пред этой иконой. Упав ему в ноги, Мария умоляла не открывать никому ее тайны и сказала, что идет в Горицкий монастырь, где хочет постричься. Так как платье у нее было очень легкое, и она дорогой сильно прозябла, то просила дать ей одежду потеплей, оставив взамен свой дорогой наряд.

Отправившись в дальнейший путь и бодро шагая вперед, беглянка услышала скач настигавшей ее тройки. В ужасе бросившись в сторону, она присела и закрылась платком, надеясь, что ее не заметят. Но тройка остановилась, и она ясно различила голоса людей из их дворни. К ней подбежал преданный ей конторщик, весь в слезах, и закричал:

– Барышня, Марья Петровна, это Вы? Что Вы над нами сделали? Батюшка Ваш в отчаянии! Возвратитесь и утешьте его!

Она, не желая еще поверить, что ее мечта рухнула, закричала:

– Нет, нет! Я – странница!

– Нет, барышня, – отвечал конторщик, – я Вас не оставлю.

Он принудил ее сесть в экипаж и ехать с ним, да и самой ей стало жаль своих.

В Ростове, в доме Протасьевых, когда миновала ночь ее побега, вся семья встала в обычное время. Не видя дочери, отец стал о ней спрашивать. Ему ответили, что она, вероятно, убирает голову для вечера. Потом ее стали кликать, она не отзывалась. Пошли в ее комнату. Там ее не было. Стали искать по всему дому – нет. Отец очень расстроился. Уединившись в своем кабинете, он нашел записку и прочел ее. В доме разом узнали о побеге, поднялась тревога. Между тем встретивший Марию Петровну офицер остановился напротив дома Протасьевых, а так как крики были слышны снаружи, он послал человека спросить, что случилось. Ему ответили, что барышня Протасьева бежала в монахини. Тогда офицер описал свою встречу с незнакомкой, и немедленно в погоню был снаряжен конторщик.

Когда ее привезли, отец то обнимал дочь в радости, то укорял ее, прося не повторять подобных поступков, но свободно молиться и поститься дома. Однако решение Марии было безповоротно. А Протасьев и слышать не хотел о монастыре для своей дочери. Он прибегал к ласкам, к силе родительской власти, но не мог побороть ее влечения к Богу. Наконец, потеряв надежду сохранить ее для мира, он благословил Марию поступить в Костромской монастырь, надеясь, что там у него будет возможность навещать ее.

В монастыре Мария Петровна вся отдалась молитве, посту и всяческому удручению плоти. Для уважаемой ею схимницы высокой духовной жизни она исполняла различную черную работу: носила ей в келию дрова, топила печи, стряпала. От навещавших ее родных она ревниво таила свои подвиги. Эти посещения, как остаток связи с миром, тяготили ее. Вскоре скончался ее отец, а она, услышав от проезжавших через Кострому санаксарских монахов, что старец Феодор Ушаков, происходивший из дворянского рода Ушаковых, томится в ссылке в Соловецком монастыре, возымела твердое намерение отправиться к нему просить руководства к богоугодной жизни. Несмотря на все неудобства и трудности далекого путешествия, она достигла Соловецкой обители, усердно помолилась при раках почивающих там первоначальников преподобных Зосимы и Савватия, а потом обратилась к живому праведному подвижнику отцу Феодору, который действительно доставил ей своими боговдохновенными речами великую пользу для души и утешение духовное.

Мария Петровна по его благословению вступила в число сестер Арзамасской Алексеевской общины. Отец Феодор очень ценил новую насельницу, и так как настоятельница по причине престарелого возраста уже тяготилась обязанностями своего звания, то он отправил ее на покой, а настоятельство вручил Марие Петровне, которой было тогда только 26 лет. Особой задушевностью, теплотой чувства и искренней преданностью старцу отличалась вторая настоятельница; она всегда руководствовалась его советами как наставлениями Святого Отца.
Вначале многие сестры смущались молодостью своей настоятельницы, но потом, видя ее подвижническую жизнь и мудрое управление, успокоились. Мария Петровна имела удивительную кротость и терпение, незлобиво переносила все неприятности и скорби. На младших по положению сестер она влияла не строгостью, а убеждением и любовью.

Усугубляя свои подвиги, она тайно приняла схиму, и была наречена Марфой. Скрывая свое воздержание от молочной пищи, схимница говорила, что не может вкушать скоромного, а постную пищу более перебирала, чем ела. Имея удивительный дар, она обыкновенно за трапезой занимала других беседой от Божественного Писания или от своего любвеобильного сердца и так увлекала слушателей, что те не замечали, что она ничего не вкушает. Число сестер в общине быстро увеличивалось, всех желавших вступить в нее Мария Петровна принимала с любовью.

Подвижница много потрудилась над упрочением этой обители, тогда еще юного детища старца Феодора, которое затем насчитывало свыше 800 сестер. В великих трудах по внешнему и внутреннему устроению монастыря, в великих подвигах милосердия, поста и молитвы текла ее жизнь. Мария Петровна управляла обителью 28 лет и скончалась на 54 году жизни 30 апреля 1813 года.

При погребении ее было необычайное стечение народа и объявились во всеуслышание многие тайные дела подвижницы: облагодетельствованные ею бедняки, плача у гроба, говорили: «Матушка ты наша, ведь ты нам келию поставила», «Ты нам коровушку купила», «Ты нам шубу пожаловала»… Скорбь сестер общины была неутешна, вопли и рыдания их заглушали погребальное пение.

Над могилой почившей впоследствии был устроен престол во имя преподобных Антония, Феодосия и прочих Печерских чудотворцев, а внизу, над самим гробом, сооружено нечто вроде пещеры, где постоянно теплилась неугасимая лампада. В важные моменты в жизни обители настоятельницы ее всегда приходили в эту пещеру и, припадая ко гробу, просили матушкиных благословения и молитв. В 20-х годах XX века Арзамасский новодевичий во имя святого Алексия, человека Божия, монастырь был закрыт. К сожалению, до сих пор не нашлось еще людей, которые бы взяли на себя труды по возрождению святой обители, на чьей территории в настоящее время располагается воинская часть.

Подготовила
Ксения МИРОНОВА

Источники:
Жизнеописания отечественных