Слово в Великий Четверток. Тайна Причащения

Сие творите в Мое воспоминание.
(Лк. 22, 19)

Стоим мы ныне пред тайною из тайн, воспоминая великий день Великого Четверга, – тот день, когда установлено было Таинство Святого Причащения. Воистину, это – тайна, к которой и Ангелы с трепетом приникнути желают, но к которой всякое грубое прикосновение испытующего и исследующего ума является оскорблением Святыни. Так именно и случилось с евреями, когда пред ними впервые Иисус Христос провозгласил Свое слово о тайне Причащения. Оно не вместилось в грубый разум, как не вместится океан в сосуд, сделанный руками человека; оно казалось кощунством и хулою на Бога; оно объявлено было даже безумием. И как навеки верно слово Христово: Дух есть, иже животворит, плоть же не пользует ни мало (Ин. 6, 63)!

Не в одних только вопросах религии плоть и плотское разумение не пользуют ни мало. Таинство Святого Причащения есть Богообщение. Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает и Я в нем (Там же, 56), – говорит Спаситель. Но как изъяснит это Богообщение ум человеческий, если он не может уразуметь ежедневно и ежечасно наблюдаемой тайны – общения человека с человеком? Как, например, передается мысль от одного к другому? Как можно поделиться чувством и душевным настроением? Как духовный мир одного человека сообщается к другому? Что случается и что происходит, когда в настоящий момент я говорю, а вы – вы слышите и слушаете мои слова, понимаете мою мысль, переводите ее в сердце, усвояете ее и делаете собственным достоянием? Этой тайны не разумеют земные мудрецы, и если она не бросается нам в глаза, то потому только, что является слишком обычной. Как же можно уразуметь тайну общения не человека с человеком, а человека с Богом? Едва разумеваем, яже на земли, <…> а яже на небеси – кто изследи? (Прем. 9, 16).

Таинство Причащения есть чудное, непостижимое изменение – преложение хлеба и вина в Тело и Кровь нашего Искупителя, и преподается оно чадам веры в Жизнь Вечную. Да, это тайна. Но может ли разум человека дерзновенно искать ее постижения? Постигает ли он тайну жизни на земле? Понятно ли ему, как мировое вещество, единое по своей сущности, прелагается в безконечные формы растительного и животного царства? Как возникает жизнь в мертвом веществе? Скажем еще ближе, еще грубее: как обыкновенный хлеб или вино, принимаемые человеком ежедневно за столом, обращаются в его собственное тело, переходят в его кровь?

Все это тайны для человеческого разума, который должен признать только то, что все указанные явления действительно существуют, но как и почему они происходят, он объяснить этого не может.

Как же постигнуть тайны Жизни Вечной, как постигнуть мир невидимый, нас окружающий, когда для того, чтобы говорить о нем, чтобы понимать и представлять его, у нас нет ни образов и красок в воображении, ни слов в языке? Высших себе не ищи и крепльших себе не испытуй, яже ти повелена, сия разумевай, несть бо ти потреба тайных (Сир. 3, 21–22)!

Плоть и плотское разумение здесь не пользуют ни мало. Но дух животворит. Что же говорит нам Дух Божий и дух человеческий?

Если вы, братие, были внимательны к Богослужению святых и великих дней Поста, то могли и должны были закрепить в душе одну молитву церковную, весьма часто повторяемую во дни говения: «Приближися нам, Господи, приближися, везде Сый! Якоже с апостолами Твоими всегда еси, сице и Тебе желающим соедини Себе, Щедре» (из молитвосл. 3-го часа).

Чувствуете ли вы, что эти слова вылились из глубины души как бы всего человеческого рода? Видите ли, как они отвечают основному неистребимому духовному стремлению человека искать Бога, вступить с Ним в союз, в завет, в общение? Не может человек быть без Бога. Если он не знает Бога истинного, он будет просить, как евреи Аарона: «Сделай нам бога, чтобы он шел перед нами» (см.: Исх. 32, 23). Под разными формами – в идолах, в грубых изваяниях, в жертвах и курениях, на горах, в дубровах, обожая предметы мира, светила неба, животный мир – человек все искал Бога. Он взывал к Нему напряженно, тоскливо, томительно: «Приближися нам, Господи, приближися, везде Сый!» И горячие призывы его веры, и тоска самого неверия с его гибельною судьбою, – все это говорит о том, как глубоко вкоренено в человека это желание общения и соединения с Богом, проявляемое во всех религиях мира.

Чему же учит и что дает нам в этом отношении Христианство, эта святейшая религия религий? Оно прежде всего учит и заповедует нам, что Господь близ, оно затем приближает к человеку Бога до полного единения их в лице Богочеловека. Но и этого мало. Как соединится грешник с Безгрешным, как не сгорит сухая трава, приближаясь к огню пылающему? В тайне искупления – разрешение этого вопроса; в тайне искупления – вечное творится чудо: огневи причащается человек, трава сый, орошаем неопальне, яко же купина древле неопальне горящи: горит купина неопальная, горит сухой терновый куст, но не сгорает. Богочеловек искупил грешный мир, разметал преграду между небом и землею, приблизил человека к Богу, и се ныне – слава в вышних Богу, на земли мир, в человецех благоволение; когда совершено было искупление, то близость к Господу дана нам такая, о которой человек и помыслить не мог, ибо он принимает в себя Самое Тело и Кровь Спасителя и имеет Христа, в себе Живущего.

Большего общения с Богом, большего приближения к Нему уже быть не может. Здесь христиане, по слову апостола, становятся причастниками Божественного естества (2 Петр. 1, 4). Вот где важность и глубочайшее значение того Таинства, установление которого мы ныне воспоминаем! Мы стоим здесь пред самым существом нашей веры: здесь тайна человеческих религиозных порываний и тайна ответной на них Божией любви. Вот почему ужас охватывает христианский мир, если кто поднимет хулу на эту тайну, на это святое святых нашей веры, как это дерзнул сделать в наши дни самозванный учитель нового христианства, отлучивший себя и посему отлученный от Церкви, известный русский писатель. Так во дни подзаконные смертью умирал всякий, не только оскорбитель святыни – заветного ковчега завета, но даже тот, кто коснулся его или только посмотрел на него, вопреки прещению закона... Вот почему даже маловерующие люди, признаваясь в маловерии на исповеди, умоляют не отлучать их от Чаши Господней. Вот почему умирающий, все забывая, ищет, ждет священника, жаждет причаститься Пречистых Таин.

Тайна – потому и тайна, что она принимается не путем разума, а путем, указанным у пророка: аще не уверите, не имате разумети (Ис. 7, 9). Она непостижима, непонятна уму, но раз принятая верою, она отвечает всем самым глубоким и вековечным запросам души нашей. Таковы и все тайны Христовой веры.

Что же нам делать?

Велика Тайна Причащения... Страшно приступить к ней, но не приступить – еще страшнее: это значит отлучить себя от общения и единения с Богом и от Вечной Жизни. Ибо сказано: кто не вкушает Плоти Сына Человеческого, не пиет Крови Его – жизни не имеет в себе (см.: Ин. 6, 53). Пусть же не пройдет мимо нас сие заветное слово Господа: Сие творите в Мое воспоминание! Обновим в сознании эту заповедь Господа в этот день Великого Четверга, в день воспоминания установления тайны Тела и Крови! Приступим к Чаше жизни те, которые ныне готовились к ней. Будем приступать к ней все во всю нашу жизнь, с желанием и верою будем углубляться в ее сокровенный, глубокий смысл, чтобы все более и более приближаться к Богу, чтобы восходить от силы в силу в возрасте духовном. Вкусите и видите, яко благ Господь (Пс. 33, 9)! Аминь.

Священномученик
Иоанн ВОСТОРГОВ

Произнесено в г. Чите
при архиерейском служении
10 апреля 1908 года