Почему православному христианину нельзя быть экуменистом

ОСНОВАНИЕ ДЕВЯТОЕ:
ОСНОВЫ ОБЪЕДИНЕНИЯ В ЭКУМЕНИЗМЕ
КРАЙНЕ НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНЫ

В) ТАИНСТВО ЕВХАРИСТИИ

Ясное святоотеческое и церковное учение о сущности Святой Евхаристии отвергается и заменяется в КЕС (плане унификации учения о Таинствах: Крещении, Евхаристии, Служении (Священстве), разработанном экуменическим «Всемирным советом церквей». – Примеч. ред.) соглашательскими формулировками. Отрицая претворение евхаристических хлеба и вина, авторы КЕС превращают в абсурдную проблему очевидную для православного сознания истину, что претворенные святые Дары остаются Телом и Кровию Христовыми как прежде, так и после Причащения верующих. Авторы КЕС заявляют: «Некоторые церкви подчеркивают, что присутствие Христа в освященных элементах продолжается и после службы. Другие же делают акцент на самом акте совершения Евхаристии и вкушении элементов во время Причащения. <...> Каждая церковь должна уважать практику и благочестие других» (Baptism, Eucharisty, Ministry. § 32. Р. 16). Но не благочестие, а наипагубнейшее злочестие утверждать, что евхаристические Дары после Причащения становятся обычными хлебом и вином и даже не символами Тела и Крови Христовых, по причине чего нет необходимости благоговейно сохранять их как Тело и Кровь нашего Спасителя (см.: Там же). И при этом экуменический текст обязывает Поместные Православные Церкви, как членов ВСЦ, уважать такую практику и «благочестие», которые убивают веру в претворение святых Даров и делают безсмысленным святое Таинство Евхаристии!

Для Православия несомненна Богооткровенная истина, что в православной святой Литургии евхаристические хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Христовы и, следовательно, «со времени освящения святых Даров Он (Христос) присутствует в этом Таинстве постоянно, т. е. присутствует не только при самом употреблении и принятии Таинства верующими, как утверждают лютеране, но и до употребления и после употребления (здесь и далее – выделения авт.): ибо хлеб и вино, пресуществившись в Тело и Кровь Христову, уже не прелагаются в прежнее свое естество, а остаются Телом и Кровию Господа навсегда, независимо от того, будут ли или не будут они употреблены верующими (Послание Восточных Патриархов о Православной вере, член 17). Посему-то Сам Спаситель, при установлении Таинства Евхаристии, подавая ученикам таинственный Хлеб, сказал: „сие есть Тело Мое“ – прежде нежели ученики от него вкусили, и, подавая таинственную Чашу, изрек: „сия есть Кровь Моя“ – прежде нежели ученики от нее пили. Посему же, с другой стороны, Православная Церковь а) издревле имеет обычай совершать в известные дни Литургию на преждеосвященных Дарах в той непоколебимой уверенности, что Дары сии, и по употреблении тех, которые освящены были вместе с ними на прежней Литургии, остаются истинными Телом и Кровию Христовою; б) издревле также имеет обычай хранить освященные Дары в священных сосудах для напутствия этими Дарами умирающих как истинным Телом и Кровию Христовою» (Макарий, митрополит Московский и Коломенский. Православно-догматическое Богословие. Изд. 4-ое. Т. II. С. 401–402. СПб., 1883).

Восточные Патриархи в своем «Послании о Православной вере» (1723 г.) ясно исповедуют: «Еще веруем, что Жертва сия, как до употребления, немедленно по освящении, так и после употребления, хранимая в освященных сосудах для напутствования умирающих, есть истинное Тело Господа, нисколько неразличное от Его Тела, так что и до употребления по освящении, и в самом употреблении, и после оного всегда остается истинным Телом Господним» (Послание Восточных Патриархов о Православной вере. СПб., 1838. Член 17).

Воспринятый авторами КЕС экуменический принцип компромиссного соглашательства не в состоянии скрыть глубокого различия между экуменическим текстом и новозаветным (библейским и святоотеческим) учением о Святой Евхаристии как Жертве.

В КЕС подчеркивается: «Евхаристия есть великая Жертва хваления, через которую Церковь говорит от имени всех тварей. Потому что мир, примиренный Богом, присутствует на каждой Евхаристии: в хлебе и вине, в лице верующих и в молитвах, которые они возносят о себе самих и о всех людях <…>. Эта Жертва хваления возможна только через Христа, с Ним и в Нем» (Baptism, Eucharisty, Ministry. § 4. Р. 10); «Евхаристия есть воспоминание распятого и воскресшего Христа, т. е. живой и действительный знак (sic!) Его Жертвы, совершенной раз и навсегда на Кресте и действующей от имени всего человечества» (Там же. § 5. Р. 11); «Евхаристия есть Таинство уникальной Жертвы Христа, Который всегда жив, чтобы ходатайствовать за нас. Она есть воспоминание всего, что Бог совершил для спасения мира» (Там же. § 8. Р. 11).

Употребленное здесь выражение «Жертва хваления» встречается в Новом Завете (см.: Евр. 13, 15) и в древней церковной литургийной практике (ср. песнопение «Милость мира, Жертву хваления» в Литургии свтт. Василия Великого и Иоанна Златоуста). Но православный смысл этого выражения искажается высказанной в контексте мыслью, что Евхаристия есть знак Христовой искупительной Жертвы. Это протестантское утверждение несовместимо с православным учением о сущности евхаристической Жертвы.

«Веруя и исповедуя, что Святейшая Евхаристия есть истинное Таинство, – пишет митрополит Макарий, – Православная Церковь верует также и исповедует, вопреки заблуждениям протестантов, что Евхаристия есть вместе истинная, действительная Жертва (а не „действительный знак Христовой Жертвы“. – Примеч. авт.), т. е. что в Евхаристии Тело и Кровь нашего Спасителя как, с одной стороны, предлагаются в снедь людям, так, с другой, приносятся за людей в Жертву Богу (Православное исповедание. Ч. I. Ответ на вопрос 107)» (Митрополит Макарий. Указ. соч. Т. II. С. 414–415). Ясно, что Православие теснейшим образом связывает значение святой Евхаристии как Жертвы с претворением Святых Даров в Тело и Кровь Христовы, а экуменические авторы КЕС умаляют это значение в духе плюрализма и, по сути, отрицают. Следовательно, они отстраняются от содержания понятия о святой Евхаристии как Жертве. Отсюда и выражения в КЕС: «Евхаристия есть великая Жертва хваления», «Евхаристия есть Таинство уникальной Жертвы Христа» только на первый взгляд кажутся приемлемыми. Следуя своей экуменическо-протестантской логике, авторы КЕС комментируют: «В свете значения Евхаристии как ходатайства точно можем понять обозначение Евхаристии как „искупительной Жертвы“ в кафолическом богословии» (Baptism, Eucharisty, Ministry, ком. 8. Р. 11). Здесь просто подменяется православное богословие, которое учит, что «Жертва, приносимая Богу в Таинстве Евхаристии, по существу своему, совершенно одна и та же с Жертвою Крестной» (Митрополит Макарий. Указ. соч. Т. II. С. 419).

КЕС продолжает: «В свете библейского понимания о воспоминании все церкви могли бы пересмотреть старые споры относительно „Жертвы“ и углубить свое понимание причин, почему другие традиции <...> отказались от этого термина» (Baptism, Eucharisty, Ministry. Там же).

Верно, что Евхаристия есть воспоминательная Жертва, согласно словам Самого Спасителя: Сие творите в Мое воспоминание (Лк. 22, 19; 1 Кор. 11, 24–25). Но указанного экуменистами крайне общего и неопределенного «библейского понимания о воспоминании» далеко не достаточно, чтобы изъяснить сущность евхаристической Жертвы. «Евхаристия есть и Жертва, потому что Тело и Кровь Иисуса Христа были Жертвой, вознесенной Им на Крест за жизнь мира, и на христианский жертвенник предлагается (приносится) то же Тело и та же Кровь, которые были уже Жертвой за грехи мира» (Дюльгеров Д., Цоневский Ил. Православное догматическое Богословие. Изд. 2-е, пер. София, 1947. С. 244). Только в этом смысле евхаристическая Жертва «по существу своему, совершенно одна и та же с Жертвою Крестной», отличаясь от нее только «по образу и обстоятельству жертвоприношения» (Митрополит Макарий. Указ. соч. Т. II. С. 419, 420). Как известно, евхаристическая Жертва не есть повторение уникальной Христовой Крестной Жертвы, но ее таинственная актуализация или онастояществование (Епископ Николай. Св. евхаристическая Жертва. София, 1968. С. 36). «Вообще, сравнивая Крестную Жертву с Жертвою безкровною, – пишет митрополит Макарий, – можем выразиться, что первая служит как бы семенем или корнем, а последняя – древом, которое произросло от этого семени, всецело утверждается на этом корени, питается от него живительными соками и таким образом произращает спасительные плоды жизни <…>. Это одно и то же благодатное древо жизни, насажденное Богом на Голгофе, но наполняющее ветвями своими всю Церковь Божию и питающее своими спасительными плодами всех, ищущих жизни вечной» (Митрополит Макарий. Указ. соч. Т. II. С. 421).

Архимандрит
Серафим (АЛЕКСИЕВ),
архимандрит
Сергий (ЯЗАДЖИЕВ)

Перевод с болгарского языка

Печатается с сокращениями

Публикуется по изданию:
СПб., 1992. Текст сверен
с изданием: София, 1998;
исправлен и дополнен редакцией
«Православного Креста»