Русские военные разсказы о сметливости, удальстве и распорядительности. КАЗАЧИЙ ОТПОР ГОРЦАМ БАННИКАМИ И ПЫЖЕВНИКАМИ

В 1836 году русский отряд стоял около Геленджика. В это время Добь, быстрая речка, сердито шумела в обрывистых своих берегах, как будто негодуя на черкесов, которые переплывали через нее поодиночке, чтобы и себя показать, и наших линейцев посмотреть. Вот один из черкесских храбрецов, отважнее других, носился перед нашими фланкерами, подскакивал несколько раз к линейцам, выхватывал из-за плеч свою винтовку, прицеливался, спускал курок и вдруг исчезал за оврагом. Казаки сердились.

– Что он, бесов брат, гарцует. Свалим его, братцы!» – говорили они, посматривая на своего офицера.

Офицер молчал, ожидая особого приказания от отрядного командира, чтобы ударить разом в горцев. В это время опять показался лихой наездник, снова выстрелил из своей винтовки и снова скрылся за оврагом. Казаки еще раз взглянули на офицера, побрякивая своими шашками. Наконец и офицер потерял терпение.

– Кто из вас хочет схватиться с этим нахалом?» – спросил офицер у своих подчиненных.

– Я! – раздалось в толпе. Казак небольшого роста, с черною окладистою бородою, с маленькими глазами, в которых сверкал огонь отваги, выскочил из толпы и молодецки осадил своего коня перед офицером.

– Я знаю, ваше благородие, как добывать этих косматых разбойников», – сказал он офицеру и, не ожидая дальнейших приказаний, пустил своего коня прямо к оврагу.

В это время показался и черкесский наездник. Казак полоснул своего коня нагайкою, пригнулся к седлу и, подняв шашку, стрелой понесся на врага. Черкес остановился, зарядил свою винтовку и, играя поводьями, с презрением посматривал на казака, который несся во всю конскую прыть по поляне. Вдруг выстрел, – и казал повис на седле. «Пропал Егорыч!» – послышалось в толпе. «Жаль молодца!» – проговорил офицер, посматривая с сожалением на бедного казака, который висел на лошади вниз головой.

Черкес подскочил к своей добыче. И что ж? – Казак вдруг встрепенулся, вскочил на седло, схватил черкеса за бороду и сильным ударом шашки свалил его с коня. Офицер не вытерпел, дал шпоры и поскакал к наездникам. Казак хладнокровно обезоруживал черкеса, держа в поводьях обеих лошадей.

– Ты ранен? – спросил офицер казака.

– Никак нет, ваше благородие! – весело отвечал Егорыч. – Я только потешил басурмана, чтоб легче схватить его. В другой раз, – прибавил он, обращаясь к черкесу, который, сказать мимоходом, не понимал ни одного слова по-русски, – когда придется тебе стрелять, то смотри, дуралей, куда летит пуля, а на воздух пороха не трать.

(Журн. для чтен. воспит. ВУЗ, № 42)

* * *

Вскоре после взятия Эрзерума, 25 июля 1828 года граф, Паскевич-Эриванский прибыл в Байбург и в тот же день произвел рекогносцировку, за десять верст, на виду сильных неприятельских караулов. Неприятель, состоявший из воинственных горных племен, занимал несколько укрепленных деревень, с решительным намерением защищаться до последней крайности. 26-го числа граф атаковал главнейшую из этих деревень, Харт, где считалось до 500 каменных домов, прикрытых шанцами и башнями.

Горцы были окружены и сбиты на всех пунктах, но наступившая ночь заставила отложить до другого дня окончательное поражение неприятеля. На большой дороге, ведущей из Харта в горы, поставлен был 4-й взвод Донской батареи и Нижегородский драгунский полк, чтобы неприятель не мог уйти из деревни в ущелье. Ночь была так темна, что в двух шагах нельлзя было различить человека. Некоторые из артиллеристов лежали около своих орудий, разговаривая между собою о разных предметах; другие же, по врожденной казаку бдительности, бродили около орудий, стараясь сквозь темноту ночи что-нибудь высмотреть.

В числе последних находился казак Кундрюков, который особенно был неспокоен: то пристально всматривался он в ту сторону, где лежала деревня Харт, то, отворотясь от нее, внимательно прислушивался. Наконец, заслышав какой-то шарах вдали, он подбежал к своему взводному командиру и просил позволения стрелять, доказывая, что впереди них находится неприятель. Офицер, не доверяя Кундрюкову и опасаясь сделать напрасную тревогу, не позволил стрелять. Тогда Кундрюков, уверенный в своей догадке, умолял офицера позволить ему с товарищами встретить неприятеля хоть банниками (артилл. инвентарь для чистки стволов, состоящий из щетки на длинной палке).

Едва донцы получили это позволение, как, вооружившись банниками, пыжевниками, пальниками и другой артиллерийскою принадлежностью под предводительством Кундрюкова полетели навстречу неведомому, скрытому в темноте неприятелю. Раздался шум, гул, стон; все это смешалось с русскими и мусульманскими восклицаниями, но слышнее всего был голос Кундрюкова, кричавшего: «Бей их, ребята! Не давай им пощады!»

Не прошло десяти минут, как уже было слышно, что неприятель бросился назад, не сделав, к удивлению, ни одного выстрела. На месте этой рукопашной схватки осталось 13 неприятельских трупов; из казаков же не было даже ни одного раненого. Оказалось, что это были горцы из Харта. Видя невозможность устоять против русских, они решились выбраться тайком в горы, но в темноте наткнулись на орудия и донцов, которые угостили их банниками и пыжевниками.

(Чтен. для солд., 1851 г., кн. 6)

Гр. Смирнов
«Собрание русских военных разсказов»