В 1366 года совершилось бракосочетание Великого Князя Димитрия Донского и Княгини Евдокии, дочери Суздальского Князя Димитрия Константиновича и его супруги Анны

Много можно встретить в Древней Руси добродетельных Княгинь и счастливых браков, но брак Димитрия Иоанновича Московского был особо благословлен Богом.

Юная красавица Евдокия была совершенно исключительной женщиной по своей необыкновенной набожности, кротости и глубокой привязанности к мужу. Что же касается Димитрия, то он с юных лет поражал всех своей твердой волей и умом, несмотря на то, что вырос в столь тревожное время – «аще и книгами неучен бяше добре». С молодости он сохранил целомудрие и любовь к молитве. По преданию, он всегда носил власяницу на теле под рубахой, ежедневно бывал за Литургией и постами каждую неделю приобщался Святых Тайн.

Конечно, брачный союз таких людей, скрепленный глубокой любовью, стал счастливым, и в семейном счастье черпал Димитрий силы и мужество для борьбы с теми трудными и грозными событиями, которые сопровождали все его Великое Княжение.

После свадьбы, пышно отпразднованной в Коломне, Димитрий вернулся в Москву. Ему исполнилось пятнадцать лет.

Москва же переживала трудные дни. Накануне в 1365 году русские земли были охвачены небывалой жарой и засухой. Страшное это было лето! «Было тогда знамение на небеси, солнце являлось аки кровь и по нем места черны, и мгла стояла с полета, и зной и жары были великие, леса и болота и земля горяше, реки пересохли и был страх и ужас на всех людях и скорбь великая» (Забелин И.Е. История города Москвы).

В Москве по этой причине начался полностью ее уничтоживший Всесвятский пожар, названный так по имени церкви Всех Святых, от которой он стал распространяться. Говорили, что налетевшая пыльная буря опрокинула в церкви свечку, а затем разбросала головни от вспыхнувшего пожара на соседние рассохшиеся от жары строения и даже на близлежащие села. Якобы отсюда и пошла пословица «От копеечной свечи Москва сгорела».

В тот же год, очень вероятно, что после пожара, свт. Алексий Московский по откровению Божию заложил каменную церковь, шестую в городе, во имя чуда Архангела Михаила в Хонех, с мыслью основать здесь митрополичий монастырь. Небольшая церковь была выстроена в одно лето на восточном краю дубового Кремля неподалеку от его стены, на месте, где до того времени находился Царев Посольский двор (т.е. подворье ордынских послов). Вероятно, митрополит Алексий, исцелив ханшу Тайдулу, выпросил у нее это место для учреждения монастыря и, конечно, с целью выселить из Кремля татарских послов.

После страшного пожара в Москве начал свирепствовать великий мор – чума.

Только в начале зимы 1366 года, когда «черная смерть» отступила, появилась возможность заняться восстановлением крепости. Перед Князем встала задача восстановления города, и он решил вместо прежних дубовых стен Кремля выстроить каменные, которые и были готовы в 1368 году: тогда «Князь Великий Дмитрей Иванович, погадав [посоветовавшись] с братом своим с Князем Володимером и со всеми бояры старейшими и сдумаша ставить город камен Москву, да еже умыслиша, то и сотвориша. Тое же зимы повезоша камение к городу».

Это решение Димитрия Иоанновича сыграло огромную роль в дальнейшем становлении Москвы и не раз помогало городу выстоять во время разорительных набегов соседних князей и татар.

В 1389 году, через четыре дня после рождения Евдокией младшего сына Константина, на тридцать девятом году жизни умер Димитрий Донской. Составитель «Слова о житии и о преставлении Великого Князя Димитрия Ивановича, Царя Русского» вложил в уста Евдокии потрясающий по своей красоте плач об усопшем. Вот лишь некоторые строки: «Видев же его Княгиня мертва на постели лежаща, восплакася горьким гласом, огненныя слезы от очию испущающи, утробою распалающися, в перси своя руками биюще. Яко труба, рать поведающи, яко ластовица, рано шепчущи, и орган сладковещающий, глаголаше: „Како умре, животе мой драгий, мене едину вдовою оставив! <...> Солнце мое, рано заходиши; месяц мой светлый, скоро погибаеши; звездо восточная, почто к западу грядеши? <...> И изменися слава твоя, и зрак лица твоего превратися в истление. Животе мой, како намилуюся тебе, како повеселюся с тобою! <...> Свете мой светлый, чему помрачился еси? Горо великая, како погибаеши?..“»

Отношение самого Димитрия Донского к супруге и ее роль в великокняжеской семье ярко выражены в лаконичной фразе, неоднократно повторяющейся в завещании Государя: «А вы, дети мои, матери слушайте».

Оставшись вдовой после двадцати трех лет брака, Евдокия посвятила жизнь Церкви и духовным подвигам. В то же время есть основания полагать, что она проявила себя и как умелая хозяйка многочисленных вотчин – об этом свидетельствует ее активная строительная деятельность, на которую требовались солидные средства. Жизнь Евдокии после смерти Димитрия Донского характеризуется летописным «Сказанием о блаженной Великой Княгине Евдокии, во инокинях Евфросинии», составленным в традиционном стиле древнерусской литературы похвалы умершим Князьям: «По преставлении же супруга своего Великаго Князя Дмитрия Ивановича по Бозе трудолюбезно пребываше, воздержанием же плоть свою изнуряя, целомудрие же сохраняя и чистоту душевную, вкупе же и телесную со всяцем смиреномудрием просвещая, прочее же милостивным нищелюбием богоугодное житие исправляя, кроме всякого тщеславия, имиже возможно есть Богу угодити».

Наиболее известным и, пожалуй, самым главным детищем Евдокии в последние годы жизни становится Вознесенский женский монастырь, основанный ею в Московском Кремле за Фроловскими воротами на месте княжеских теремов (разобран в 1929 году). Эта обитель стала третьим женским монастырем Москвы. Уже в XV столетии устанавливается традиция, по которой собор монастыря служил усыпальницей Великих Княгинь (впоследствии – Цариц) и женщин из правящего дома.

За други своя.
Повесть о святом благоверном князе
Димитрии Донском.
М., 2010.