Память преподобного Германа Зосимовского. Делатель молитвы Иисусовой

Преподобный Герман, в миру Гавриил Гомзин, родился в 1844 году, 20 марта, в Страстной Понедельник. В Великую Пятницу младенца крестили и нарекли Гавриилом, а на Светлое Христово Воскресение пришлись в том году его первые именины – Собор Архангела Гавриила.
Четырех лет от роду будущий подвижник лишился матери. Марфа Федотовна скончалась при родах дочери Анастасии в день Казанской иконы Божией Матери. Гавриила взяла на воспитание тетка, Матрена Матвеевна Бабкина – родная сестра отца, который в 1853 году удалился от мира в Черниговско-Гефсиманский скит Троице-Сергиевой лавры.

Начальное образование Гавриил получил в церковно-приходской школе. С десяти до восемнадцати лет он обучался живописи у разных мастеров в Москве. В отроческом возрасте изучал труды святителей Тихона Задонского и Димитрия Ростовского, которых особенно почитал до конца своих дней. 19 сентября 1859 года у постели умиравшего отца, рясофорного монаха, будущий старец мысленно попросил благословения на монашеский путь и 20 февраля 1868 года поступил в Черниговско-Гефсиманский скит Троице-Сергиевой лавры.

Три с половиной года преп. Герман, будучи молодым послушником, провел в послушании у Гефсиманского старца Тихона († 1873) и семь лет – у старца Александра († 1878).

Как владеющему иконописным мастерством отцу Герману выпала честь расписывать пещерный храм и реставрировать образ Черниговской Божией Матери, так дивно прославившийся. Специализировался будущий старец впоследствии еще в писании образа Нерукотворенного Спаса. Написанные им иконы внушали особенное молитвенное чувство.

Преп. Герман рассказывал: «Был я однажды в Киеве. Захожу по пути в часовню и спрашиваю: „Какая у вас здесь святыня?“ – „А вот, чудотворный образ Черниговской Божией Матери“. Подхожу и вижу, что он писан моей грешной рукой, гляжу, а на нем уже много различных привесок – ручек, ножек, глаз и других эмблем исцелений, полученных болящими в разное время».

Отец Герман в течение своей подвижнической жизни искал молитву Иисусову. Он не успел ей научиться у первого своего наставника, старца Александра, вследствие его скорой кончины, а еще более потому, что этот старец по смирению не брался обучать других.

Господь, видя со стороны отца Германа искреннее и усердное искание, внушил ему обратиться за разъяснениями к святителю Феофану Затворнику. Завязавшаяся между ними по этому поводу переписка впоследствии была издана отдельной брошюрой под заглавием: «Ответы епископа Феофана, затворника Вышенской пустыни, на вопросы инока о молитве».

В последующее время старец Герман так утвердился в мыслях Вышенского затворника о молитве, что не иначе говорил о ней, как словами своего великого наставника, перед памятью которого весьма благоговел. Свою любовь к нему он засвидетельствовал потом сооружением неугасимой лампады на его гробнице.

Тихо, мирно проходила иноческая жизнь отца Германа в Гефсиманском скиту. Он успел стать монахом, иеродиаконом, иеромонахом и даже братским духовником. Узнала о нем Московская духовная академия. И вот келья его сделалась уютным уголком, где многие ученые иноки находили себе окормление и утешение. Но Господь готовил старца к иному деланию.

Когда наместник Свято-Троицкой Сергиевой лавры архимандрит Павел пожелал возобновить Зосимову пустынь и начал искать туда настоятеля, то остановился на старце Германе. Никогда не искал отец Герман начальнических трудностей, не думал расставаться с Гефсиманской обителью, в которой протекло уже тридцать лет его лучшей иноческой жизни, однако за послушание принял в 1897 году предложенное назначение. С ним в Зосимову пустынь перешли двенадцать его преданных учеников.

Старец Герман не только обустроил Зосимову пустынь, но и насадил духовное окормление братии. Сам будучи учеником великого старца Александра, старец Герман видел в старчестве великую силу для нравственного созидания инока; в этом еще много помог ему преподобный старец Алексий († 1928), поступивший в обитель почти одновременно с ним. Их трудами Зосимова пустынь «процвела, яко крин», и сделалась известна не только в Москве, но и во всей России. Со всех сторон потянулись в обитель мирские люди, ища молитвы, покаяния, совета и утешения.

В эти годы у старца Алексия получали духовное окормление святая преподобномученица Великая княгиня Елисавета Феодоровна и сестры Марфо-Мариинской обители, члены Императорского Дома, высшие сановники государства, иерархи Церкви.

В Зосимову стекались сотни и тысячи богомольцев со всей необъятной России. Пустынь стала одним из духовных центров русского Православия того времени. Офицеры и чиновники, священники и монахи, крестьяне и ремесленники, промышленники и торговцы – все они, мужчины и женщины, старики и молодежь, молодые супруги и юные девы, обновлялись духом, принимая наставления старцев Зосимовой пустыни, и уносили с собой в мир ее особенный свет – отблеск Света Невечернего.

Но враг рода человеческого, как известно, не любит, когда монастыри благоустраиваются и духовно растут. По злым наветам вскоре у старца Германа начались скорби. Один из двенадцати учеников, иеромонах Иона, назначенный самим же старцем в казначеи, разошелся с ним и стал не только противоречить ему, но и доносить на него в Духовный Лаврский Собор, обвиняя в неправильном ведении приходо-расходных книг, самовольном распоряжении пожертвованиями, неумелом ведении хозяйства и тому подобном. Начальство, к сожалению, приняло сторону доносчика.

Дело кончилось изгнанием в 1909 году старца из Зосимовой пустыни в Махрищский монастырь. Это было выдающееся по своей несправедливости событие в церковной жизни Московской епархии. О нем заговорили чуть ли не по всей России. Через два месяца, 14 ноября, старец по слезным просьбам духовных чад был снова водворен в Зосимову пустынь.

Старец Герман являл собой пример строгого инока. Он всегда духовно бодрствовал. Ежедневно проходил круг суточного богослужения, для чего неопустительно посещал храм, и только в крайнем случае вычитывал службу в келье. Когда во время болезни братия советовала ему посидеть дома и не ходить на полунощницу и утреню, он говорил обыкновенно: «Как вы жестоки ко мне, не хотите, чтобы я умер в храме! Ведь это для инока высшее счастье, вожделенное благо! Монаху ли нежиться в келье, когда он должен принадлежать Богу?» Та же ревность о спасении не давала ему предаваться излишнему и продолжительному сну. Спал старец в подряснике, то и дело вставал с постели, чтобы положить несколько поклонов или же потянуть четки с молитвой Иисусовой.

Старец не получил законченного образования, но, читая святоотеческие творения, общаясь с учеными людьми, а еще более своим христианским воспитанием ума и сердца, достиг большого духовного опыта и богословских познаний. Он отличался любознательностью, доказательством чего служат оставшаяся после него библиотека, а также изданные им книги.

На монашеском съезде в Свято-Троицкой Сергиевой лавре старец Герман присутствовал в качестве представителя от Московской епархии.

Духовный опыт отца Германа ценил и Святейший Синод. При так называемых афонских спорах об имени Иисусове Высшее Церковное Управление запрашивало письменно старца дать свое суждение, и он отвечал, что молитва Иисусова есть дело сокровенное, а потому возникшие разногласия следовало бы покрыть любовью, что и сделал митрополит Макарий.

Епископ Арсений (Жадановский), духовный сын преподобного Германа, вспоминал: «За несколько лет до смерти, чувствуя слабость здоровья, он принял от моей грешной руки пострижение в тайную схиму. Искал отец Герман ее еще будучи в Гефсиманском скиту, о чем писал Преосвященному Феофану Затворнику, но последний отклонил тогда желание старца, заметив: „Будет время, когда схима сама к Вам придет“. Так и случилось. Слепота, глухота и дряхлость организма заставили батюшку в конце жизни почти все время пребывать в келье в безмолвии, что собственно и требуется от схимника. Считая себя недостойным этого монашеского чина, он, однако, решился принять его по следующим мотивам. „Схима, – говорил он, – облегчит и покроет от содеянных в монашестве грехов и даст случай подтвердить пред лицом Божиим иноческие обеты, которые так часто я нарушал, а вместе низведет на меня, немощного, благодатную помощь к их выполнению“. <…>

Между тем жизнь подвижника заметно приближалась к концу: он стал дряхлеть и болеть. Чувствуя все увеличивающееся телесное недомогание, за несколько лет старец начал особенно готовиться к исходу. Прежде всего, надо отметить плач его о грехах и сокрушение о том, что ничего он полезного не сделал ни для себя, ни для других.

У старца было желание очиститься от всех грехов, содеянных им в жизни. Каждый раз на исповеди он говорил что-либо новое, бывшее с ним давно-давно: „А вот я и еще вспомнил такой-то грех...“ Очевидно, старец старался во всем покаяться, боялся умереть с неочищенной совестью. То же обстоятельство заставляло его искать частого причащения и соборования, от которых он наглядно для всех получал освежение, подкрепление и духовное утешение».

В девятом часу вечера 17 / 30 января 1923 года большой колокол Зосимовой обители мерными ударами оповестил братию о кончине старца-игумена.

В настоящее время мощи прославленного в 2000 году преподобного схиигумена Германа Зосимовского, Владимирского чудотворца, почивают в раке Смоленского собора пустыни.

ИЗ ДУХОВНЫХ ПОУЧЕНИЙ
ПРЕПОДОБНОГО ГЕРМАНА

Смиренномудрие – великая это вещь и глубина безконечная. Святые Отцы сравнивают и говорят, что вот как жемчуг драгоценный из глубины моря достают, так и из глубины смиренномудрия драгоценнейшие жемчужины духовные достаются.

+ + +

Вникайте в каждое слово молитвы умом; если ум отбежит, опять его возвращайте, принуждайте его тут быть, а сами языком слова молитвы повторяйте. Так будет хорошо! А сердце пока оставьте и не думайте о нем, довольно Вам такой молитвы. Главное, чтобы чувство самоукорения неотступно было бы, чувство своей греховности и безответности – перед Богом. Разве это трудно? Говорите: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную» – и чувствуйте, что говорите. Вы говорите: «Страшно». Но разве сладчайшее имя Господа может быть страшно? Оно благодатно, но надо произносить Его с благоговением. Епископ Феофан говорит: «Надо стоять перед Богом, как солдат на смотру». А укорять себя надо не только в делах плохих. Дел-то греховных у Вас, может быть, и немного, а за мысли греховные тоже будем отвечать.

Подготовил Олег БЕЛОВ

По материалам книги «Великие
русские старцы: Жития, чудеса,
духовные наставления» (М., 2007)
и интернет-ресурсов