Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Велика польза поста телесного, но нельзя умолчать о верных спутниках его: покаянии, молитве и безмолвии. «На кого воззрю, -- говорит Господь, -- токмо на кроткого и молчаливого, трепещущего словес Моих» (Ис. 66, 2).

Язык - неудержимое зло. Ибо уязвляет он и говорящего, и слышащего, и того, о ком говорят.

Святые Отцы сравнивают его с обоюдоострым мечом, невидимо пронзающим душу и тело тех, кто пустословит в праздных собраниях. От языка многие пали безвозвратно, потому что многоглаголание есть дверь злословия, которую с легкостию открывает человек и впускает в душу свою богохульство, кощунство, смехотворство, осуждение, ропот, ложь, клевету и всякую скверну.

Многословие истребляет сердечное умиление и помрачает ум человека. Воистину, «в многословии не миновать греха» (ср.: Притч. 10, 19).

Подобно тому, как корабль, отправившийся в дальнее плавание с дырой в трюме, обязательно потонет, так и человек, не хранящий свой язык, рано или поздно пойдет ко дну.

И нередко бывает так, что многие труды полагает христианин, чтобы воздвигнуть духовное здание своего спасения, но всего лишь одним словом, в один миг язык его разрушает сие здание до основания.

И если так пагубен грех языка, то насколько же важно для спасения души благоразумное молчание!  Преподобный Паисий Величковский говорит, что «если все дела греховной жизни положить на одну сторону весов, а молчание на другую, то найдем, что оно перетянет их».

Вот какова спасительная сила молчания! Молчаливый человек страшен бесам, потому что они не могут узнать его сердечные тайны, а посему и не в состоянии строить против него козни.

В Оптиной пустыни еще при старце Льве жил один немолодой послушник, который очень уж любил поговорить. Болтал без умолку. Однажды пришел он к батюшке Льву на утреннее благословение, а тот ему и говорит: «Вот тебе, брат, послушание: весь день молчать и ни с кем не разговаривать».

- Как, совсем? Даже ни слова? – переспросил послушник о. Льва.

- Ни слова, - ответил Старец.

Вышел брат от батюшки Льва. Идет по скитской тропинке, а ему навстречу другой брат. «Ну, - думает послушник, - как быть-то? Вроде бы и поздороваться надо с братом, да старец же благословил ведь: ни слова».

Когда же повстречались они, то брат тот молча кивнул послушнику и пошел дальше.

«Слава Богу, - подумал послушник, - пронесло. Идет дальше и видит, на встречу спешит иеромонах. Что делать? Надо же благословиться, как принято. А если спросит чего? Как быть-то? – опять думает послушник. А сам язык прикусил зубами, чтобы не сболтнуть чего-нибудь невзначай.

Сравнялись они. Послушник руки сложил под благословение. Иеромонах молча благословил и поспешил в скит.

«Ну, слава Богу, пронесло, - с облегчением вздохнул послушник. - Все-таки я могу язык за зубами держать. Оказывается, не так-то и сложно быть безмолвником».

Идет дальше. Видит, впереди на тропинке вороны слетелись и громко так каркают, видимо, что-то не поделили. Послушник, позабыв про благословение Старца, на них как закричит: «А ну кыш, пернатые. Разгалделись тут, понимаешь. Безмолствовать не дают».

Крикнул и тут же опомнился. Как же так? Нарушил ведь благословение Старца. Что делать? Вернулся к батюшке Льву, упал перед ним на колени и рассказал ему, как на ворон накричал.

А Старец ему и говорит: «Ну что, безмолвник. Вороны, значит, тебе мешают? Вон, Макарий наш три года ни с кем не говорил, а ты один день не можешь помолчать.

- А как же научиться, Батюшка? - взмолился послушник.

- А ты живи среди монахов, а не среди ворон, тогда и научишься, - ответил Старец.

Преподобный Лев говорил, что многословие рождается от трех основных причин: от худой привычки и невоздержанной жизни. Ибо язык чему научился, того по навыку и требует. Другая причина – это тщеславие, что наиболее часто бывает у подвизающихся. А третья причина - многоядение. Ибо кто ест без меры, не знает меры и языку.

Будем же хранить благоразумное молчание. Не станем говорить ничего в окружении близких, пока нас не спросят. Это и есть средний царский путь ко спасению.

Воздержание же наше да будет приправлено смирением. Ибо если человек в безмолвии не имеет смирения, то напрасен его труд. Посему молчание необходимо хранить с такою мыслию: «Что я и могу сказать хорошего? Ведь я исполнен скверны и нечистоты. И недостоин говорить, или слышать что-либо, или считаться в числе людей».

Думая так, затворим дверь диавольской гордыне. И тогда духоносный мед молчания исполнит наши души радованием паче всякой радости! Ибо на кроткого и молчаливого взирает Господь.
 
Положим же сему начало, начнем мало-помалу не говорить лишнего. Ведь любящий нас Бог желает, чтобы мы пришли в разум истины и спаслись. Аминь!