Московскую Духовную школу Василий Петрович Агриков, будущий отец Тихон, приехал в 1946 году. За плечами осталась пройденная с первых дней до самого конца Великая Отечественная война. Имея только начальное 4-х классное образование, молодой человек смог поступить в семинарию – Господь наделил его способностью прекрасно писать сочинения, за которые он всегда получал отличные отметки. Спустя четыре года Василий был зачислен в Духовную академию, а по окончании обучения со степенью кандидата богословия остался при ней профессорским стипендиатом.
Подвижник чувствовал, что Господь призывает его к монашеству, и на третьем курсе Академии стал послушником в обители преподобного Сергия. «Пройдя тяжелый путь военной жизни, побывав не один раз на волосок от смерти, пережив все страхи и муки войны, я, по великой милости Божией, вернулся под родительский кров, а вскоре потом попал и под кров преподобного Сергия», – вспоминал батюшка. В 1953 году он был пострижен в монашество с именем Тихон и посвящен в сан иеродиакона, затем рукоположен во иеромонаха. А уже в 50–60-х годах его почитали как мудрого духовника, «светильника веры». Народ потянулся к нему со всей России.
Наместник Троице-Сергиевой лавры архимандрит Пимен (Извеков), будущий Патриарх Московский и всея Руси, глубоко уважал иеромонаха Тихона. В Лавре служились две Божественные Литургии; отец Пимен изъяснял Слово Божие на одной из них, а на другой обыкновенно проповедовал батюшка. Если наместник покидал обитель, он выполнял его обязанности. Ему поручали ответственные должности: с 1954 года – послушание эконома монастыря, с сентября 1955-го – казначея.
Отец Тихон был неутомимым тружеником. Кроме прочих дел, он заведовал свечным ящиком, регентовал на левом, а по праздникам на правом клиросе; руководил и любительским хором. Бывало, Великим Постом, во время акафиста Страстям Христовым или в праздник, иеромонах Тихон, иеромонах Кирилл (Павлов) и благочинный архимандрит Феодорит пели втроем. Об этом подвижник вспоминал, уже будучи на Кавказе. Рассказывали, что спал он урывками, по двадцать минут: ляжет, отдохнет, потом встает и приступает к очередному послушанию, и так сутками. На праздники, после Всенощного бдения, отец Тихон с 10-ти вечера до четырех утра принимал исповедь, а в пять часов шел служить раннюю Литургию. Перед Таинством Покаяния он всегда обращался к собравшимся с проповедью и не принимал предстоящих, пока не видел их сердечного сокрушения. Батюшка находил ключи к сердцу каждого человека, подбирал проникновенные, затрагивающие душу слова и часто с любовью взывал: «Кайтесь, кайтесь, миленькие, родные!» На Исповедь к нему через весь храм выстраивалась длинная очередь. Он подолгу беседовал с кающимися, задавал вопросы и напоминал забытые грехи, разъяснял все непонятное. Старался утешить каждого: сострадал в скорбях, раздавал на благословение крестики и иконки.
Образ духовного руководства отца Тихона хорошо отражают его слова, написанные в пору преподавания пастырского богословия: «Пастырь Церкви Христовой должен пламенеть любовью к людям и любовью к горнему миру, пастырю нужно любить, что дышать воздухом. И любить, не делая различия, без расчета, без выбора. Любить и радовать всех, именно РАДОВАТЬ – это есть постоянное и тихое торжество истинной пастырской любви, ибо пастырь без любви – что цветок без цвета, утро без зари, день без сияющего солнца, или, как по апостолу, – потухшая звезда, блуждающая во мраке ночи (см.: Иуд. 1, 13)».
Подвижник отличался необыкновенной кротостью и смирением, что выражалось и в его внешности. Он был высокого роста, худощавый, с маленькой бородкой, ходил тихо, мелкими шагами, целомудренно и благоговейно. На трапезе во время чтения житий святых собратья часто могли видеть, что он, забыв о пище, внимает поучениям, и из его глаз в тарелку капают слезы. По свидетельствам тех, кому посчастливилось общаться с отцом Тихоном, он имел дар прозорливости, его слова обладали особой духовной силой, в них вопрошавшим открывалась воля Божия, неисполнение которой, как правило, не оканчивалось благополучно. По молитвам старца многие исцелялись, а такой дар, как известно, Господь подает только истинным духовным столпам, делателям непрестанной молитвы, смиреннейшим из смиренных.
Официально архимандрит Тихон не был духовником лаврской братии, но очень любил ее, и многие монахи выбирали его своим наставником. Более того, подвизаясь в лавре, батюшка нередко посещал монашеские кельи для оказания духовной помощи братиям. Он приходил к тем инокам, которые падали духом, сильно унывали, но никому не открывали своих помыслов. Войдя в их жилище, отец Тихон заводил беседу, после которой страждущие ощущали прилив духовных сил, у них появлялось желание исправиться и понимание, как это можно сделать, хотя прежде все казалось им безрадостным и безсмысленным.
За необычайную любовь к ближним Господь открывал отцу Тихону их тайные душевные немощи. Батюшка жил болью других людей, утешал их и старался всем помочь, действенность его молитв испытали на себе тысячи верующих. Одна матушка вспоминала: «В 1961 году у нас описали все имущество, я осталась одна с детьми. Куда бежать, у кого искать помощи? Поехала к батюшке. Народу много. Стою в конце очереди и думаю, что, наверное, не удастся с ним поговорить, ведь он меня даже не видит. И вдруг отец Тихон оборачивается к толпе и говорит: „Расступитесь, дайте пройти матушке“. Его поддержка в тот момент была для меня неоценимой».
В 1960-е годы, когда Православная Церковь в России претерпевала гонения, самоотверженный пастырский труд подвижника стал причиной различных нападок на него со стороны богоборческих властей. Но не только эти явно враждебные силы были недовольны влиянием, которое он оказывал на верующих, прежде всего – на молодежь. В то же время широким фронтом наступало экуменическое лжеучение о необходимости объединения православных со всеми «прочими христианскими деноминациями» – еретиками-католиками, протестантами, монофизитами... Номера официального печатного органа Церкви «Журнала Московской Патриархии» пестрели статьями митрополита-экумениста Никодима (Ротова). Студенты просили батюшку разъяснить «церковную политику», задавали вопросы, а он отвечал: «Если вы, учащиеся духовных школ, не знаете, как быть, то что же думать и делать мирским людям? „Икономия, акривия…“ Могут ли они ведать, что под этим подразумевается? Знаете, какое предательство Церкви здесь, в этих словах? Изменение Устава, изменение всего!..» Спустя две недели после такого объяснения отца Тихона отстранили от работы в Академии. Его не арестовали и не посадили в тюрьму, но создали ситуацию, из-за которой пришлось покинуть любимую обитель и оставить преподавательскую деятельность.
Так старца разлучили с его духовными чадами на долгие годы. Он был вынужден скрываться, подвизаясь в уединении – в горах Кавказа, в Сухуме, в Закарпатье… Последние годы жизни батюшки прошли в стороне от людских глаз и для многих оставались тайной. Лишь самые близкие подопечные знали, что он молится где-то в затворе, но даже они затруднялись назвать точное место этого подвига. За девять лет до кончины отец Тихон принял великую схиму с именем Пантелеимон.
От Патриарха Пимена батюшка имел благословение на ежедневное келейное совершение Литургии и прочих служб суточного круга. Вечером 2 / 15 ноября 2000 года он по обыкновению служил в своей келии, но в тот день священнический возглас на утрени: «Слава Тебе, показавшему нам свет!» стал его последним словом в земной жизни. Схиархимандрит Пантелеимон почил в возрасте 82-х лет и после отпевания был погребен в подмосковном селе Тайнинском, за алтарем храма в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Как при жизни сила его молитв была велика, так и ныне подвижник, несомненно, предстоит у Горнего Престола в молитве за Россию и всех нас, грешных.