23.10.2014
Из жития преподобного Амвросия Оптинского
В детстве Александр был очень бойким, веселым и смышленым мальчиком. Он воспитывался в строго Православном духе, соблюдал все посты, часто пел на клиросе в местном храме. После окончания Тамбовского духовного училища способный мальчик поступил в Тамбовскую семинарию, где был одним из лучших учеников. Молодому общительному весельчаку, каким был Александр Гренков, никогда и в голову не приходила мысль о монашестве. Но в последнем классе семинарии ему пришлось перенести опасную болезнь, и тогда он дал обет постричься в монахи, если выздоровеет.
Скоро он выздоровел, но с поступлением в монастырь не торопился.
В 1837 г. молодой выпускник семинарии стал преподавателем в Липецком Духовном училище. Он продолжал увлекаться мирскими увеселениями, любил пение и музыку, много разговаривал и шутил. Однако совесть не давала ему покоя. «Придешь домой, – вспоминал старец, – на душе неспокойно». Для успокоения совести Александр Гренков стал прибегать к усердной молитве. Ночью, когда его товарищи-преподаватели давно уже спали, он становился перед Тамбовской иконой Божией Матери и долго усердно молился.
Вскоре Александр отправился за советом, как ему лучше устроить дальнейшую жизнь, к Троекуровскому подвижнику Илариону, известному своей святостью. «Иди в Оптину — и будешь опытен», – услышал молодой преподаватель слова, оказавшиеся пророческими. Гренков послушался. Осенью 1839 года он прибыл в Оптину Пустынь, где был ласково принят старцем Львом, у которого научился молодой послушник весьма многому – смирению, ревностной любви к Богу, духовной рассудительности.
В 1843 г. молодой инок был рукоположен во иеродиакона, а в 1845 – во иеромонаха. Посвящение состоялось зимой, в Калуге, и еще в дороге Амвросий (таково было его новое имя) почувствовал себя очень сильно больным. Наверное, это и было началом тех почти непрерывных тяжких болезней, которые будут сопровождать его до самой кончины.
После кончины старца Макария начинаются великие труды Амвросия по духовному окормлению как монахов, так и всех тех, кто приезжал к нему со всех концов необъятной России. В день к нему приходило по 30-40 писем, посетителей бывало по несколько сотен человек. Старец не делал никакого различия между людьми. Каждый имел к нему доступ и мог говорить с ним: петербургский сенатор и старая крестьянка, профессор университета и столичная модница, Соловьев и Достоевский, Леонтьев и Толстой.
Все убранство келлии Батюшки составляли несколько икон, монашеское облачение, кровать с холщовым, набитым соломой тюфяком и такой же подушкой. В пище он был крайне воздержан. Постоянно пребывал в молитве. Посетители неоднократно видели его лицо в сиянии нетварного божественного и света, а все тело – приподнятым над землей во время молитвы.
Кроме бесед наедине и Исповеди, старец проводил общие беседы, причем желающих набивалась всегда полная келья. Старец вразумлял метким словом, нередко – пословицами, очень понятными тому, к кому они относились. Или рассказывал что-нибудь такое, что служило ответом на сокровенную мысль кого-либо из присутствовавших. Нередко отец Амвросий говорил шутливо, хотя за этой веселой формой скрывалось чрезвычайно глубокое содержание. «Как жить?» – спрашивали старца. «Надо жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение». Иногда ответ бывал несколько другим: «Нужно жить нелицемерно, и вести себя примерно; тогда дело наше будет верно, а иначе выйдет скверно». Подобные наставления глубоко западали в души слушающих и вносили мир в неспокойные сердца.
В последние десять лет своей жизни он взял на себя еще одну заботу: основание и устройство женской обители в Шамордине, в 12 верстах от Оптины, где кроме 1000 монахинь имелись еще приют и школа для девочек, богадельня для старух и больница. Эта новая деятельность была для старца не только лишней материальной заботой, но и крестом, возложенным на него Провидением и закончившим его подвижническую жизнь.
1891 год был последним в земной жизни старца. Все лето этого года он провел в Шамординской обители, как бы спеша закончить и устроить там все незаконченное. Старец, повинуясь распоряжениям консистории, неоднократно назначал дни своего отъезда, но ухудшение здоровья, наступавшая слабость — следствие его хронической болезни — заставляли его откладывать свой отъезд. Так протянулось дело до осени. Вдруг пришло известие, что сам преосвященный, недовольный медлительностью старца, собирается приехать в Шамордино и увезти его. Тем временем старец Амвросий слабел с каждым днем. И вот — едва преосвященный успел проехать половину пути до Шамордина и остановился ночевать в Перемышльском монастыре, как ему подали телеграмму, извещающую его о кончине старца. Преосвященный изменился в лице и смущенно сказал: «Что же это значит?» Был вечер 10 (22) октября. Преосвященному советовали на другой день вернуться в Калугу, но он ответил: «Нет, вероятно, такова уж воля Божия! Простых иеромонахов архиереи не отпевают, но это особенный иеромонах — я хочу сам совершить отпевание старца».
Было решено перевезти его в Оптину Пустынь, где провел он свою жизнь и где покоились его духовные руководители — старцы Лев и Макарий. На мраморном надгробии выгравированы слова апостола Павла: «Бых немощным, яко немощен, да немощныя приобрящу. Всем бых вся, да всяко некия спасу» (1 Кор. 9, 22). Слова эти точно выражают смысл жизненного подвига старца.
Православный календарь
