За полгода до рождения Коли Беляева (будущего преподобноисповедника Никона) св. прав. Иоанн Кронштадтский посетил в Москве купеческую семью Беляевых, отслужил молебен и благословил носившую во чреве ребенка Веру Андреевну – Колину маму, подарив ей свою фотографию с личной подписью.
   В детстве Николай Беляев сильно болел, в пять лет, во время тяжелой болезни он был при смерти и уже не подавал признаков жизни – даже дыхание прекратилось. Мама усердно молила святителя Николая об исцелении. И произошло чудо – Господь даровал мальчику жизнь. Подобных чудесных случаев спасения от неминуемой смерти у Коли до поступления в монастырь было несколько. Господь берег его для будущих подвигов.
   В гимназии будущий исповедник ходил в церковь, где пел и читал на клиросе, прислуживал в алтаре. Чем больше он взрослел, тем меньше его привлекала мирская жизнь. 11 февраля 1907 года вместе с братом Иваном он решил поступить в монастырь. Мать благословила их большими медными крестами, специально заказанными для этого торжественного случая. Поступив в Оптину Пустынь, 9 декабря 1907 года Николай и Иван были приняты в число скитской братии и поселились в Иоанно-Предтеченском скиту монастыря. Духовным руководителем их стал скитоначальник игумен Варсонофий.
   Почти все свободное от молитвы время Николай проводил у Старца, помогая ему вести переписку. Игумен, видя в нем своего преемника и последователя, подолгу беседовал с ним, наставлял, учил. К этому времени Преподобный становится самым близким учеником и сотаинником старца Варсонофия.
   Перед своей светлой кончиной 14 апреля 1913 года старец Варсонофий, расставаясь с любимым учеником, произнес пророческие слова: «Господи! Спаси раба Твоего, сего Николая! Буди ему Помощник! Защити его, когда он не будет иметь ни крова, ни приюта...» В мае 1915 года молодой инок был пострижен в мантию и получил имя Никон в честь святого мученика Никона (память 28 сентября). В апреле 1916 года он был рукоположен в иеродиакона, а 3 ноября 1917 года – в иеромонаха.
   После октябрьского переворота, в 1923 году Оптина Пустынь была закрыта, начались гонения. В качестве музейных рабочих и сторожей в монастыре оставили лишь 15 братьев. Иеромонах Никон по благословению настоятеля архим. Исаакия пробыл в стенах разоренной обители еще около года, духовно окормляя маленькую общину, состоявшую из сестер закрытого к тому времени женского Шамординского монастыря, а также других богомольцев, нуждающихся в совете и утешении в те страшные годы. Так на него неожиданно лег крест старчества. После изгнания из монастыря Святой переехал в Козельск, где служил в Успенском соборе.
   В 1927 году отца Никона сослали на Соловецкие острова, до которых он не доехал из-за разыгравшегося на море шторма. После отбытия 3-х летнего срока в Кемском концлагере его отправили в ссылку на Пинегу деревню Воспола Архангельской области, а последние дни своей жизни он провел в деревне Валдокурье, в трех километрах от Восполы, в доме Александры Ефимовны Прялковой.
   Несмотря на тяжелую, затянувшуюся болезнь, отец Никон отошел в вечность тихо и спокойно, с улыбкой на устах. Последние два месяца он почти постоянно исповедовался и каждый день причащался Святых Христовых Таин. До самой кончины он диктовал письма своим чадам, не оставляя их без духовного руководства и молитвенной помощи.
   Свою последнюю исповедь отец Никон принес Оптинскому старцу Макарию, умершему за 190 лет до этого момента. Приехавшая к нему духовная дочь, инокиня Ирина (Бобкова), впоследствии схимонахиня Серафима, стала свидетельницей чуда, произошедшего за четыре дня до кончины Старца. Перед смертью он видел преп. Макария Оптинского, пришедшего его исповедать. Не зная, что и думать, инокиня ушла на другую половину дома, откуда, казалось, целую вечность звучал батюшкин голос, и она боялась расслышать слова этой таинственной исповеди.
   Удивительно, что отпет был отец Никон по монашескому чину собором священнослужителей из семи отцов. И это в ссылке, под строжайшим надзором! Господь устроил так, что священники были отпущены в Пинегу за неделю до кончины Старца с работ на лесозаготовках, которые находились за десятки километров от города. При отпевании Батюшку облачили в полумантию, холщовые поручи, епитрахиль из белого полотенца, которую сделал сам отец Никон перед смертью. В руки вложили свечу и кипарисовый крест. На шее остался большой медный крест – материнское благословение.
   В 1996 году преп. Никон (Беляев) был причислен к лику местночтимых Святых Оптиной Пустыни, а в августе 2000 года Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви прославлен для общецерковного почитания.

Источники:
http://rusvera.mrezha.ru;
http://optyna.ru

Из духовных наставлений преподобноисповедника Никона

   Непостижимы для нас пути Промысла Божия, а потому необходимо со всем смирением предаваться воле Божией. Это первое. Затем второе. Никто и ничто не может повредить человеку, если сам себе он не вредит – напротив, кто не уклоняется от греха, тому и тысяча спасительных средств не помогут. Следовательно, единственное зло есть грех. Иуда пал, находясь со Спасителем, а праведный Лот спасся, живя в Содоме.
   Эти и подобные этим мысли приходят мне, когда гляжу умственно на окружающее. Что будет? Как будет? Когда будет? Если случится то и то – куда преклониться? Где найти подкрепление, утешение духовное?
   О, Господи, Господи! И недоумение лютое объемлет душу, когда хочешь своим умом все предусмотреть, проникнуть в тайну грядущего, неизвестного нам, но почему-то страшного. Изнемогает ум. Планы его, средства, изобретаемые им, – детская мечта, приятный сон. Проснулся человек – и все исчезло, сталкиваемое суровой действительностью. И все планы рушатся. Где же надежда? Надежда – в Боге, Господь – Упование мое и Прибежище мое! В предании и себя, и всего воле Божией обретаю мир душе моей. Если я предаю себя воле Божией, то воля Божия и будет со мной совершаться. А она всегда благая и совершенная. Если я – Божий, то Господь меня и защитит, и утешит. Если для пользы моей посылается мне какое искушение, благословен Господь, строящий мое спасение. Даже при наплыве скорбей силен Господь подать утешение великое и преславное. Так я мыслю, так я чувствую, так наблюдаю и так верую..
   В церкви часто поют, вы, вероятно, не раз слышали: праведник от слуха зла не убоится; если же мы боимся, безпокоимся и смущаемся, еще только слыша о хотящих прийти напастях, о грядущих бедствиях, зле, то этот страх наш изобличает нас в том, что мы далеко не праведники, а грешники, и потому должны смиряться. Если же мы приобретем кротость, будем смиренны, если мир будет в сердцах наших, то тогда исполнится следующее: посему узнают вcи, яко ученицы Мои есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13, 35). Имейте любовь, уступайте друг другу, воздавайте одна другой честь, не себе угождайте, будьте в любви, деточки мои возлюбленные...»
   Беседуя с монахинями в день праздника Святой Троицы, отец Никон сказал: «Скорби иноков последнего времени утончены, то есть при поверхностном взгляде на них нельзя признать их скорбями. Но это лишь злохитрость врага нашего... Искушения явные, грубые и жестокие возбуждают в человеках пламенную ревность и мужество к перенесению их... Враг заменил грубые искушения слабыми, но утонченными и действующими очень сильно. Они не вызывают из сердца ревности, не возбуждают его на подвиг, но держат его в каком-то нерешенном положении, а ум в недоумении. Они томят, постепенно истощают душевные силы человека, ввергают его в уныние, в бездействие и губят, соделывая жилищем страстей по причине расслабления, бездействия и уныния.
   Это выражается тем, что ожидают чего-то лучшего, говорят: вот тогда и будем поститься и молиться, когда откроют монастыри и храмы. Но Господь обещал, что, если мы покаемся, будут нам прощены грехи, а о том, что мы доживем до завтрашнего дня, нам не обещано.
Поэтому мы должны при всяких условиях, благоприятных и неблагоприятных, стараться жить по заповедям Божиим, исполнять обеты монашеские и особенно помнить слова: се время благоприятно, се день спасения (2 Кор. 6, 2)».
   В своем последнем письме отец Никон писал: «Преподобный Феодор Студит, сам бывший в ссылке, ликует и радуется за умирающих в ссылке. И мне приходила мысль, что мы, иноки, отрекшиеся от мира, и ныне, хотя и невольно, проводим мироотреченную жизнь. Так судил Господь. Наше дело – хранить себя в вере и блюсти себя от всякого греха, а все остальное вручить Богу. Не постыдится надеющийся на Господа...» (ср.: Пс. 24, 3; Пс. 68, 7; Ис. 49, 23).

Источник: «Жития новомучеников
и исповедников Оптиной Пустыни»,
составленные игуменом
Дамаскиным (ОРЛОВСКИМ)