Один из известных проповедников прежнего времени такими словами начал проповедь свою в этот великий день: «О воскрешении Лазаря вы слышали, хорошо знаете историю воскрешения Лазаря, потому нет надобности повторять ее вам». А я в ином положении, потому что очень и очень многие из вас совсем не знают священной истории, никогда не учились Закону Божию, не имеют понятия о славянском языке и не понимают многого из читаемого, поэтому я должен по-русски прочитать вам об этом величайшем чуде Христовом. (Читается Евангелие от Иоанна, 11, 1-45).
Нам ли, нам ли не веровать во Христа, нам, знающим еще много, много о дивных чудесах Его, знающим о страданиях Его на кресте Голгофском, о воскресении Его из мертвых, нам ли не веровать!
Многое, многое можно сказать по поводу этого дивного события, но не хватает времени, и надо остановиться на чем-нибудь одном. Остановлюсь на том, как началось это необыкновенное событие.
Господь был далеко от Иерусалима, а Лазарь был тяжко болен. Послали сестры Лазаря позвать Иисуса, говоря: «Болен Лазарь, которого Ты любишь». Что же, идет ли Иисус тотчас? Ведь знал Он, что два дня пути, знал, что болезнь эта смертельна, знал, как Всеведущий, что Лазарь уже умер, пока дошли вестники. И Он остался на месте еще два дня и только тогда говорит ученикам: «Пойдем опять в Иудею». Ученики изумились: «Как, Господи, Учитель наш, хочешь опять идти в Иудею? Только недавно хотели там побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?» И какими изумительными словами ответил Иисус: не двенадцать ли часов во дне? кто ходит днем, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним (Ин. 11, 9-10).
Говорил ли Иисус о том, что всем ведомо и понятно, что ходим мы, не спотыкаясь, только при дневном свете? Нет, Он говорил о гораздо большем, говорил не о дневном свете, а о свете Божием. Смысл Его ответа был таков: «Мои пути все озарены светом Божиим, Мои пути все предначертаны от века в свете Пресвятой Троицы. Я хожу во свете, Я никогда не спотыкаюсь. Я знаю, куда Я иду».
Он ходил во свете, в Божественном свете. Он говорил о том, что не спотыкается только тот, кто ходит во свете, значит, это относилось и ко всем нам. Это значит, что и мы должны ходить, всегда во свете. Он говорил не о свете дневном, а о свете духов ном, в котором должны мы ходить, ибо если ум наш и сер ни наше не озарены светом любви и милосердия, не можем ходить не спотыкаясь. Ибо что такое спотыкание в духовном смысле это грехи, безчисленные грехи наши. Всякий раз, когда согрешаем, всякий раз, когда говорим ложь, когда клевещем, всякий раз, когда сердце наше наполняется неприязнью к ближним нашим, всякий раз спотыкаемся, духовно падаем, ибо грех есть духовное и падение.
А когда падают? Падают люди во тьме, разбиваются о камни падают во тьме во рвы, в канавы, в грязь. Так и мы, если не ходим во свете духовном, во свете учения Христова, неизбежно будем спотыкаться. Это будет неизбежно с нами, если не будем помп i HI. о других словах Христовых: еще на малое время свет есть с вами, ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма: а ходящий ей тьме не знает, куда идет. Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света (Ин. 12, 35-36).
Пока свет с вами, пока слышите слово евангельское, пока вы с Христом, пока вы во свете Христовом, ходите, ходите безбоязненно. А если этого света лишитесь, то объемлет вас тьма, тьма без просветная, тьма греховная, и будете разлагаться духовно в грехах ваших, ибо есть не только смерть телесная, но и смерть духовная, есть не только язвы телесные, но и язвы духовные. Есть не только тот смрад, который исходил от мертвого, четверодневного Лазаря, тело которого разлагалось; есть смрад духовный, который исходит от нас, если живем без Христа, если мы во тьме.
Смрад, тяжкий смрад грехов чувствуем мы, встречая люден совершенно беззаконных, погрязших в пороках, в нечестии, и грехах. Если вы этот смрад чувствуете, то ведь этот смрад возносится ввысь, в небеса, к Богу. Смердят тогда наши язвы духовные перед Богом, и гнилостный запах от нашего разложения во грехах возносится, возносится к Богу.
Что же, будем ли мы отчаиваться, если сознаем в глубине своей совести, что издаем мы гнилостный запах, запах смерти духовной? Нет, отчаиваться не надо. Разве возгнушался Иисус гнилостным запахом, который исходил от четверодневного Лазаря? Нет, не возгнушался: Он воскресил его. Не возгнушался Иисус и того запаха смерти, того гнилостного зловония духовного, который исходит от тяжких грешников, ибо пришел Он, чтобы всех гpeшников спасти.
Никакого зловония греха Он не чуждается, Он готов всякого, и самого смердящего, спасти, готов воскресить духовно. Надо только, чтобы мы покаялись, надо только, чтобы простирали к Нему дрожащие руки и просили прощения грехов наших, проси ли удалить от нас зловоние греха. И если будем так просить, то воскресит Христос нас духовно, воскресит так, как воскресил уже смердевшего четверодневного Лазаря.
Аминь.