Кощунственный антихристианский дух большевиков проявился и в убийстве Царской Семьи. Даже после формального отречения, вырванного у Царя обманом и революционным насилием, Николай II оставался Помазанником Божиим – этого его никто лишить не мог. Поэтому в Екатеринбурге убили не «гражданина Романова», а последнего Помазанника Третьего Рима, и это имело исторически-переломный смысл для всего человечества – независимо от того, сознавали это или нет другие народы и рядовые исполнители убийства.

Однако противники христианства сознавали это как кульминацию своей двухтысячелетней борьбы против Христа и удерживающей Православной власти. Они еще до революции печатали новогодние открытки, на которых раввин держит жертвенного петуха с головой Государя Николая II, подписанные по-еврейски: «Это мое жертвоприношение». И есть немало признаков их сознательного и активного участия в убийстве Царской Семьи.

Доказано, что в советской России решение об убийстве Царской Семьи было принято не на Урале, а большевицкой верхушкой в Москве; указания местным исполнителям давал Свердлов (неспроста его именем потом назвали именно этот уральский город).

Несомненно, что оставленные на месте убийства надписи сделаны теми, кто сознавал ритуальный смысл этого действа. Одна из них, на немецком языке, является парафразой стихотворения Гейне об убийстве последнего вавилонского царя Валтасара за то, что он осквернил своими устами еврейские священные сосуды. Вполне правдоподобна трактовка каббалистической надписи, сделанной буквами из трех языков: «Здесь, по приказу тайных сил, Царь был принесен в жертву для разрушения Государства. О сем извещаются все народы». У евреев издавна принято написание «вины преступника» на месте казни – оно было сделано на трех языках и на Кресте распятого Господа нашего Иисуса Христа.

Многие вопросы можно было бы уточнить в архивах США, Англии, Франции, но и там эта тема еще засекречена. Видимо, мiровой закулисе распространение правды о цареубийстве невыгодно до сих пор.



...Счастье, блаженство наше заключается в соблюдении нами Слова Божия, в воспитании в наших детях заветов Господних. Эту истину твердо помнили наши предки. Правда, и они, как все люди, отступали от учения Его, но умели искренно сознавать, что это грех, и умели в этом каяться.

А вот мы, к скорби и стыду нашему, дожили до такого времени, когда явное нарушение заповедей Божиих уже не только не признается грехом, но оправдывается, как нечто законное.

Так, на днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший Государь Николай Александрович, по постановлению Уральского областного Совета рабочих и солдатских депутатов, и высшее наше правительство -- Исполнительный комитет -- одобрил это и признал законным.

Но наша христианская совесть, руководствуясь Словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего Государя: безпристрастный суд над Ним принадлежит истории, а Он теперь предстоит перед нелицеприятным судом Божиим, но мы знаем, что Он, отрекаясь от Престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней.

Он мог бы после отречения найти Себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринял для улучшения Своего положения, безропотно покорился судьбе... И вдруг Он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России, небольшой кучкой людей, не за какую- то вину, а за то только, что Его будто бы кто-то хотел похитить. Приказ этот приводят в исполнение, и это деяние, уже после расстрела, -- одобряется высшей властью.

Наша совесть примириться с этим не может, мы должны во всеуслышание заявить об этом, как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заточат в тюрьму, пусть нас расстреливают. Мы готовы все это претерпеть в уповании, что и к нам будут отнесены слова Спасителя нашего: «Блаженны слышащие Слово Божие и хранящие»!