Мы все знаем, что такое бинокль. С одной стороны два больших стекла, с другой – два поменьше. Если смотришь в маленькие стекла, то все далекое видишь близким. Если смотришь в большие, все, что рядом, кажется отдаленным.
У врага нашего спасения тоже есть бинокль, который он приставляет к глазам людей и дурачит их. Отдаляет от нас все Божие, все необходимое для спасения представляет очень отдаленным и даже иногда совсем невидным, приставляя к глазам два адских стекла – бесстрашие и нерадение. Человек, смотрящий в них, перестает думать о смерти. Он ответит после нее за все свои дела, слова и мысли. И если ему случайно напомнит кто-нибудь об этом, допускает хульный помысл: "Я молод, успею подумать о покаянии, можно пожить, повеселиться, а покаяться всегда успею". И прирастут ужасные стекла к глазам, да так, что не отдерешь.
Бывает и наоборот: что неважно и незначительно, враг представляет близким и страшным, переворачивая диавольский бинокль другой стороной и представляя глазам страх вражий и окаменение. Смотрит человек в него и теряет способность молиться, думать о спасении, одолевают помыслы житейские, страх за жизнь, накопленное имущество. Думает: "Что я буду делать, если заболею или состарюсь? Кому буду нужен, кто меня накормит?" В таком состоянии, если кто и посоветует доброе, толку не бывает, на все есть возражение: "Хорошо говорить: "Сохраняй мир", а попробовал бы ты жить с теми, с кем я живу". Или: "Говоришь: "Молись, молитву Иисусову держи", а у меня – столько дел! Какая уж молитва?! Хорошо говорить тому, кто ничего не делает".
Уставы святых отцов, пути спасения кажутся неподходящими: "Тогда другое время было, а в наше все это не подходит". И будет рассуждать так бедный человек, пока не стряхнет адский бинокль, все Божие удаляющий и приближающий вражие.