Святитель Иоасаф родился в знатной благочестивой малороссийской семье Горленко.
Он появился на свет 8 сентября 1705 г. – в праздник Рождества Пресвятой Богородицы, во время Литургии, и был наречен Иоакимом. Восьми лет отрок Иоаким поступил в Киевскую Братскую академию, где господствовало монастырское направление: все преподаватели были иноками, а воспитанники носили подрясники. Во время своего обучения Иоаким Посещал Киево-Печерскую Лавру, где у него, вероятно, и созрело решение посвятить себя иноческой жизни. Но родители не дали ему благословения, и тогда он, оставив в Киеве для сношения с ними своего слугу, поступил послушником в Межигорский монастырь.
   Когда будущему Святителю было 18 лет, его постригли в рясофор с именем Иларион. После этого он открыл свою тайну родителям, и они, хотя со многими слезами и грустью, но смиренно приняли его решение, видя в нем волю Божию, и послали сыну свое благословение. Еще через два года Иларион принял постриг в мантию с именем Иоасаф. В это время сильно пошатнулось его здоровье, на что указывают слова, сказанные Святителем своей сестре перед смертью: «Сестрица, суровые подвиги в начале не дают мне веку дожить!»
   В течение девяти лет Святой был настоятелем Спасо-Преображенского Мгарского монастыря под Лубнами и наместником Свято-Троице-Сергиевой Лавры. В 1748 г. архимандрит Иоасаф был поставлен епископом Белгородским. Вступив на архиерейскую кафедру, святитель Иоасаф строго следил за благочестием и состоянием храмов, за правильностью совершения Богослужения и особенно за нравственностью вверенной ему паствы. Большое внимание Святитель уделял образованию духовенства, соблюдению ими устава и церковных традиций.
   Белгородская епархия была весьма обширной, и Святитель ежегодно объезжал ее; но духовенства в ней было мало, и, как следствие, люди были невежественны и суеверны. Эта заброшенная нива ждала своего возделывателя.
   Однажды епископ Иоасаф увидел во сне, что в притворе какой-то церкви лежит на груде мусора икона Пресвятой Богородицы, и услышал от Нее голос: «Смотри, что сделали с иконой Моей служители храма сего. Сей образ Мой предназначен быть источником благодати для веси сей и всей страны, а они повергли его в сор!» Показанную ему во сне икону Святой нашел в Вознесенской церкви предместья города Изюма-Замостья именно в таком виде. Долго и горячо молился он перед ней, а потом повторил во всеуслышание слова Пресвятой Богородицы: «В сем образе преизобилует особая благодать Божия, в нем Пресвятая Богородица являет особенное знамение Своего заступничества для веси сей и всей страны!» Святитель приказал поставить святую икону в храме на подобающее ей место и в течение трех дней приходил, чтобы помолиться перед ней. Это была икона Пресвятой Богородицы, именуемая Песчанской.
   Однажды на собрании духовенства святитель Иоасаф увидел священника, которому было 130 лет. Уразумев в этом какую-то тайну, Святой оставил его после собрания для беседы, чтобы узнать о причине такого долголетия, и священник покаялся ему в содеянном им страшном грехе. Как-то раз местный помещик, опоздавший к Литургии, угрозами заставил его совершить службу вторично, что запрещено святыми канонами, не говоря уже о том, что и храм был однопрестольный. Но не успел иерей еще произнести первый возглас, как услышал таинственный и грозный голос: «Остановись, что ты делаешь?» Священник содрогнулся, но все-таки продолжил служить. Голос раздался вновь: «Не дерзай, аще же дерзнешь – проклят будешь!» Но на это несчастный ответил: «Сам ты проклят!» Так иерей совершил Литургию вопреки канонам Церкви. Святитель ужаснулся, услышав такое признание: «Несчастный, что сделал ты? – воскликнул он. – Ты проклял Ангела-Хранителя святого места того. Вот причина твоего долголетия».
   Немедленно он отправился со священником на место, где прежде стояла церковь. Там он велел несчастному совершить Божественную Литургию и по окончании ее прочитать молитву св. праведного Симеона Богоприимца: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко...» Затем благословил его и прочитал разрешительную молитву. Тогда голова старца склонилась на плечо Святителю, и, примиренный с Богом и со своею совестью, он тихо скончался. Святой сам отпел его и похоронил на том же месте.
   Известно, что Святитель имел дар слез и всякий раз, литургисая, плакал. При каждом бое часов он читал следующую молитву: «Буди благословен день же и час, в онь же Господь мой Иисус Христос мене ради родился, распятие претерпе и смертию пострада. О, Господи Иисусе Христе, в час смерти моея приими дух раба Твоего, в странствии суща, молитвами Пречистой Матере Твоея и всех святых Твоих, яко благословен еси во веки веков. Аминь!»
   Святителя отличало трудолюбие, милосердие и смирение. Часто он рубил дрова для бедных и, одевшись в бедную иноческую одежду, ночью разносил их. Его письма к матери свидетельствуют о нежности его сердца, но пред строгостью его трепетала вся епархия. Он помогал узникам и посылал обеды со своего стола бывшему белгородскому воеводе Пассеку, заключенному в тюрьме. А когда губернатор стал возражать против этого, Святой перечислил ему его грехи и сказал, что когда он сам попадет в то же положение, то может рассчитывать на его милосердие.
   В июле 1754 г. Святитель в последний раз посетил родительский дом. Вся семья ждала его на крыльце. Отец его был, видимо, смущен при мысли, что он должен будет преклониться перед сыном, и, когда Преосвященный Владыка Иоасаф вышел из экипажа, отец нарочно выронил трость и бросился поднимать ее – и таким образом поклонился сыну в ноги. Но Святитель понял в чем дело и в то же мгновение сам упал в ноги отца.
   Святой не знал лицеприятия, но с одинаковой строгостью исправлял проступки как незнакомых людей, так и своих родных. В это свое последнее посещение отчего дома он узнал, что в одном из имений его родственников строится храм и что придел его до сих пор не покрыт крышей. Он сделал им строгий выговор, что о своем доме они больше заботятся, чем о храме – доме Божием. Войдя в другой день в церковь во время совершения проскомидии, он увидел, что просфоры испечены из темной муки, а муку эту тоже доставляли его родные. Он остановил богослужение, взял просфору, показал ее матери и жене брата и сделал им выговор.
   Из родительского дома Святитель заехал во Мгарский монастырь помолиться в уже освященном, когда-то им самим восстановленном храме. Оттуда он выехал в Белгород, но доехать уже не смог: изнемогая от подточившей его силы болезни, он должен был остановиться в Грайвороне – имении, принадлежавшем архиерейскому дому. Сюда приехали к нему мать, брат и сестра, и здесь он приоткрыл сестре тайну своей первоначальной иноческой жизни. Сестра просила его молиться за нее и ее детей, но он ответил ей, что сейчас сам нуждается в молитвах, ибо готовится в путь многотрудный. После соборования, исповеди и причастия Святых Христовых Таин святитель Иоасаф скончался 10 декабря 1754 г., в возрасте 49 лет. В час его кончины игумен Хотмыжского монастыря Исаия видел во сне, что Святитель, указывая ему в окно на яркое, сияющее восходящее солнце, сказал: «Как солнце сие ясно, так светло предстал я в час сей Престолу Божию».
   Когда тело почившего Святого привезли в Белгород, то плач и рыдания народные заглушали церковное пение. Хоронили его на средства архиерейского дома, потому что у самого Святителя нашлось только 70 копеек. До середины февраля 1755 г. он лежал в открытом гробу, и тление не коснулось его тела. Похоронили Святителя в Троицком соборе, где брат его устроил алтарь для совершения по нему заупокойных Литургий.
   Через два года после смерти было обнаружено нетление святых мощей Святителя. Исцеления от них происходили всегда, но еще обильнее они стали изливаться на православных, когда 4 сентября 1911 г. святитель Иоасаф был причислен к лику святых.