Дивным святым Гурию, Самону и Авиву молятся об устранении семейных неурядиц, размолвок, ссор. Они пострадали, когда на Церковь Божию было воздвигнуто жестокое гонение нечестивыми царями Диоклитианом и Максимианом. Когда же гонение прекратилось и воссияла Православная вера, христиане воздвигли церковь во имя этих трех святых мучеников и положили в одну гробницу святые мощи их, источающие исцеления болящим и совершающие многие чудеса. Вспомним же здесь одно преславно совершившееся чудо.
    Одному греческому воину случилось жить в доме целомудренной вдовицы Софии, имевшей единственную дочь Евфимию, которую она берегла, соблюдая в девстве и поучая благим нравам и страху Божиему. Однажды воин увидел отроковицу и, пораженный ее красотой, воспламенился к ней страстью и только и думал, как бы прельстить ее. Приступив к матери, он начал просить ее, чтобы та отдала за него дочь свою, и, хотя имел на родине жену и детей, но скрыл это, притворяясь, будто не женат, чтобы получить желаемое.
    Евфимию выдали за этого воина, она зачала и, прежде чем ей родить, воину надо было возвращаться на родину.
    Перед отъездом София привела их в церковь святых страстотерпцев Гурия, Самона и Авива и перед гробницей мучеников взяла с воина клятву, что он не причинит ее дочери никакого зла, но будет беречь ее с должной любовью и уважением.
    Воин, считая то делом неважным, тотчас безбоязненно перед ракой святых мучеников поклялся и взял их в поручители. Причем беззаконник еще и Богом клялся, не думая и не страшась. Мать, выслушав клятвы своего зятя, сказала святым мученикам: «Вам после Бога, о святые мученики, поручаю свою дочь и через посредство вас отдаю ее этому пришлому человеку».
    И вот, когда они приближались уже к дому воина, он с ожесточением восстал на жену, как враг; забыв любовь к ней и пренебрегши клятвами, снял с нее дорогие одежды и золотые украшения и одел ее бедно, как пленницу и рабу, и, обнажив меч, пригрозил ей: «Если хочешь сохранить жизнь свою, то, войдя в мой дом, никому не говори ничего о том, что было между нами, а говори, что ты - пленница, у меня дома есть жена и дети; ты же будь моей жене рабой и повинуйся ей во всем как своей госпоже; а если объявишь ей или скажешь кому из моих родственников, что я женился на тебе, то тут же мечом моим отсеку тебе голову».
    Жена его, увидев Евфимию и заметив красоту ее лица, взволновалась ревностью, ибо заподозрила, что муж ее находился с ней в беззаконном сожитии.
    Евфимия, будучи не в состоянии от страха ничего сказать, молчала и повиновалась жене воина, служа ей как раба своей госпоже. Жена же эта, питая в сердце чувство ревности, была весьма жестока и безжалостна к ней; приказывала исполнять самые тяжелые работы и различным образом мучила ее. Узнав, что Евфимия непраздна, разгорелась еще большею ревностью.
    По наступлении надлежащего срока, Евфимия родила сына, похожего на воина. Жена воина, видя младенца, столь похожего на своего мужа, исполнилась страшного гнева и замыслила отравить дитя. Отослав мать на какую-то работу, она влила отраву в уста ребенка. Евфимия, возвратившись с работы, увидела сына мертвым и исполнилась несказанной скорби. Она не знала, что было причиной внезапной его смерти, но, приготовляя его к погребению, Евфимия увидела, что из уст дитяти течет яд, и вспомнила, что госпожа грозилась убить ее младенца. Взяв немного шерсти, она отерла ею яд и спрятала ее у себя. Младенец же был предан погребению.
    Через несколько дней воин созвал друзей своих на ужин, и Евфимия служила при столе. Когда ей пришло время подавать чашу госпоже, она, желая узнать, действительно ли младенец ее умер отравленный госпожой, взяла ту шерсть, которою отерла уста сына, омочила ее, выжала в чашу и это питие подала своей госпоже. Та, ничего не зная, испила эту чашу, и в ту же ночь умерла, таким образом, приняла такую же смерть, какую сама уготовила невинному младенцу. Когда минуло семь дней после погребения умершей, сродники заподозрили Евфимию, восстали на нее и решили похоронить живой вместе с умершей госпожою ее. Открыв гроб умершей, они положили Евфимию к трупу, издававшему запах, кишевшему червями и гнившему. Кто может выразить скорбь Евфимии, ее печаль, боязнь и трепет, страх и ужас, рыдание и плач? Находясь в такой крайней тесноте, Евфимия в горести сердца прилежно возопила к Богу из гроба: «Помилуй меня, Владыко, ради святых мучеников Гурия, Самона и Авива. О, святые мученики! Вас поставил враг мой поручителями перед моей матерью, итак, спасите меня».
    Когда она молилась так, явились три светоносных мужа, сияющих, как солнце, - святые мученики Гурий, Самон и Авив, и тотчас смердящий запах в гробе исчез; Евфимия ощутила великое благоухание, исходящее от святых. Они сказали ей: «Не бойся: ты скоро получишь спасение». Сердце Евфимии усладилось, и она забылась и уснула сладким сном. Во время этого сна она была взята из гроба невидимою всемогущей силой Божией и в один час перенесена в Едессу, в церковь святых мучеников Гурия, Самона и Авива.
    Так, София, воссоединившись с дочерью, славя Господа и святых угодников, проводила богоугодно дальнейшие дни своей жизни.
    По истечении некоторого времени, тот самый воин, который хитростью и обманом взял у Софии дочь, опять пришел в этот город и без смущения посетил Софию. Он ничего не знал о совершившемся чуде и думал, что Евфимия умерла, заключенная в гробу с мертвой его женой.
    София, собрав своих родственников, обличила воина и написала о случившемся епископу своего города.
    Епископ пошел к воеводе, начальствовавшему над греческим войском. Воевода, прослушав все со вниманием, пришел в ужас, дивясь славному чуду. Он немедленно приказал привести к нему воина. Представлена была ему и вдова София с дочерью Евфимией. И спросил он воина: «Истинно ли то, что написано?». Воин подтвердил, что это истинно. Тогда воевода сказал ему: «Окаянный убийца! как ты не побоялся Бога и страшного суда Его и не устрашился клятвы, данной при гробнице святых мучеников, которых сделал ты поручителями и свидетелями своих обещаний? Прими же казнь, заслуженную по делам твоим». И велел отсечь ему голову мечом. Так получил возмездие этот окаянный человек; Бог же прославился во святых Своих; от нас же, грешных, да будет Ему слава, честь и поклонение, ныне и присно и во веки.