Святитель Феофан Затворник

    Говорят: мое учение строго. Мое учение - не мое, и не должно быть мое. С сего священного места никто не должен и не может проповедовать своего учения. И, если я или другой кто дерзнул на это, долой нас отсюда. Мы проповедуем учение Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, святых Его апостолов и Святой Церкви, Духом Божиим руководимой, и всячески заботимся о том, чтоб оно сохранилось в умах и сердцах ваших цело и неприкосновенно, с осторожностью всякую мысль проводи и всякое слово употребляя, чтоб каким-либо образом не наложить тени на светлое Божественное учение сие. Иначе действовать нельзя.
    Такой закон для проповеди в Церкви от лица Божия положен от начала мира, и должен быть в силе до конца его. Святой пророк Моисей, изложив народу Израильскому от лица Божией заповеди, заключает: да не приложите к словесе, еже аз заповедаю вам ниже, да отнимете от него: сохраните заповеди Господа Бога нашего, елика аз заповедаю вам, и как заповедаю (Втор. 4, 2). Сей закон в неизменности так непреложен, что Сам Господь и Спаситель наш, уча народ на горе, сказал: не мните, яко приидох разорити закон, или пророки: не приидох разорити, но исполнити. - Аминь бо глаголю вам: дондеже прейдет небо и земля, йота едина, или едина черта не прейдет от закона, дондеже вся будут (Мф. 5, 17-18).
    Потом такую же силу дал Он и Своему учению, когда пред истолкованием заповедей в духе Евангельском прибавил: Иже аще разорит едину заповедей сих малых и научит тако человеки, мний наречется в Царствии Небеснем: а иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небеснем. (Мф. 5, 19), то есть, кто криво перетолкует их и умалит силу их, будет отвержен в будущей жизни. Так сказал Он в начале своей проповеди. ...
    На все же время от Своего первого явления миру до Второго Пришествия вот какой закон дал святым апостолам и их приемникам: шедше убо научите все языки... учаще их блюсти вся, елика заповедах вам, - научите, то есть, не тому, что кто вздумает, а тому, что Я заповедал, - и это до конца мира: и се Аз с вами есмь... до скончания века (Мф. 28, 19-20).
     Апостолы приняли сей закон и за исполнение его живот свой положили, отвечая тем, кто страхом наказании и смерти хотели было заставить их не говорить так, как они проповедовали: аще праведно есть пред Богом, вас послушати паче, нежели Бога, судите: не можем бо мы, яже видехом и слышахом, не глаголати (Деян. 4, 19-20). Сей же закон Апостолами передан преемникам их, и ими принят и действует всегда в Церкви Божией, и составляет то, почему она есть столп и утверждение Истины.
    Видите, какая неприкосновенная непоколебимость! Кто осмелится после сего своевольно коснуться чего, или колебать что в учении и законах христианских?
    Вот послушайте, что говорено было Пророку Иезекиилю: Семь дней был он в молитвенном восхищении и по седми днех слышал слово от Господа: сыне человече, стража дах тя дому Израилеву, да слышиши слово от уст Моих... и возвестиши народу.
    И вот тебе закон! Если увидишь беззаконника баззаконнующего и не скажешь ему: оставь беззакония и обратися от пути своего; беззаконник тот в беззаконии своем умрет, крове же его от руки твоея взыщу. Если же ты возвестишь беззаконнику, чтоб он обратился от пути своего беззаконного, а он не обратится; то беззаконник тот в беззаконии своем умрет, а ты душу свою избавишь. Равным образом, если видишь праведника, что он начнет колебаться в правдах своих, и ты не поддержишь его и не позаботишься образумить его словом твоим, праведник тот согрешивший в грехах своих умрет, душу же его от руки твоей взыщу.
    Если ж ты возвестишь праведнику, чтоб не грешил, и он не согрешит, то и праведник жизнью поживет, и ты душу свою избавишь (Ср.: Иезек. 3, 17-21).
    Какой строгий закон! А он слышится в совестях всех пастырей при избрании и рукоположении их, когда возлагается на них нелегкое иго - пасти вверяемое им - большое или малое - стадо Христово, и не пасти только, но и упасти. Как осмелится покривить чем-либо в законе Христовом, когда от этого и нам, и вам пагуба!
    Если б спасительность учения зависела от нашего воззрения на него и вашего на то согласия, еще бы был смысл, когда бы кто из снисхождения к немощам, или по каким притязаниям века вздумал перестраивать Христианство и применять его к похотям сердца лукавого. А то спасительность христианского домостроительства зависит совсем не от нас, а от воли Божией, oт того, что Сам Бог устроил сей именно путь спасения и притом так, что другого пути нет и быть не может. Стало быть, учить как-либо иначе - значит уклоняться с пути правого и губить себя, и вас. ... Горе, ... тем, которые прописывают всякие льготы и такие нежные предлагают порядки, чтоб никто не ощущал никакой неприятности ни сверху, ни снизу, не обращая внимания на то, спасительно ли это, или пагубно, угодно ли это Богу, или противно.
    Горе таковым; ибо сия глаголет Господь... возглави ваша и покрывала, то есть льстивые, льготные учения, ими же вы развращаете души... отторгну души, развратившиеся этим учением, рассыплю, и вас развратителей погублю (Иезек. 13, 18-21). Вот и польза от льгот и снисхождений, какие слышать вы желаете из уст проповедника! Принимая это к сердцу, вам не того надобно желать, чтоб мы, из ложного угождения вам, делали какие-либо уступки из христианского учения, а, напротив, настойчиво требовать, чтобы мы держались его, как можно строже и непоколебимее.
    Расскажу вам один случай, свидетелем которого я был навостоке. Согрешил один христианин; приходит к духовному отцу, кается и говорит: «Как велит закон, так и поступи. Я открываю тебе рану, - уврачуй и, не жалея меня, делай что нужно». Духовник же разжалобился искренностью его раскаяния и не наложил того пластыря на рану, какой положено в Церкви. Умер тот христианин. Через некоторое время является он во сне к духовнику своему и говорит ему: «Я открыл тебе рану и просил пластыря, - ты не дал мне должного пластыря, - и вот меня не оправдывают за это». Скорбью объялась душа духовника по пробуждению от сна, и он не знал, что делать? А тот снова является - и в другой, и в третий, и много раз каждый день, через день, и неделю и все повторяет те же слова: «Я просил пластыря, а ты мне не дал его, и вот мне худо за это!» Истомился духовник от скорби и страха. Пошел на Афон, наложил по совету тамошних строгую на себя епитимию, несколько лет провел в посте, молитве и трудах, пока не получил извещения, что ради его смирения, сокрушения и труда прощен и он, и тот христианин, которого он не уврачевал по ложной снисходительности.
    Вот до чего доводят поблажки и льготы! И кто нам дал власть прописывать их? Так нечего вам и ожидать их от нас! Слыхали Вы про индульгенции папы римского? Вот это и есть - льготы и поблажки, которые он дает наперекор закону Христову. И что же? От них развратился в вере и жизни весь запад... И теперь гибнет в неверии и вольностях жизни со своими индульгенциями.
    Папа изменил многие догматы, все таинства перепортил, расслабил правила церковного руководства и исправления нравов, и все пошло не по намерению Господа, а хуже и хуже. Потом явился Лютер - умный человек, но своенравный. Папа, говорит, изменяет все, что вздумает: почему же мне не изменять?! И начал все строить и перестраивать по-своему, и учредил таким образом новую веру лютеранскую, далеко не похожую на ту, которая Господом заповедана и святыми Апостолами нам передана. После Лютера выступили философы. Вот, говорят, Лютер завел у себя новую веру, хоть из Евангелия будто, но по своему уму. Почему же и нам, и помимо Евангелия, не составить учение по одному своему уму? И начали умствовать и гадать - и о Боге, и о мире, и о человеке, всякий по-своему, и наделали столько учений, что голова помутится от одного перечисления их. И стало у них теперь: веруй, как вздумаешь, живи, как хочешь, наслаждайся, чем душе твоей угодно. Никаких законов и стеснений не признают и Слову Божию не покоряются. Широко у них: все преграды разметаны. Но путь сей широкий ведет в пагубу, как Господь сказал! - Вот куда завело послабление в учении!
    Избави нас, Господи, от сих расширений! Возлюбим лучше всякую тесноту, какую во спасение наше приписывает нам Господь. Возлюбим христианские догматы и стесним ими свой ум, наказав ему думать так, а не иначе. Возлюбим христианские правила жизни и стесним ими волю свою, понудив ее смиренно и терпеливо нести сие благое иго. Возлюбим все руководительные, исправительные и освятительные христианские чины и службы и стесним ими сердце свое, обязав его перенести вкусы свои от земного и тленного к сему небесному и нетленному.
    Как в клетку какую себя заключим, или как по тесному какому будем тащить себя проходу. Пусть тесно, - так что ни направо, ни налево уклониться нельзя; - но зато несомненно, что по этому тесному пути войдем в Царство Небесное. Царство это ведь есть Царство Господне. И путь этот тесный Господь прописал и сказал: «Идите этим именно путем и достигнете Царствия». Как тут можно сомневаться, что идущий дойдет? И с каким умом станет кто желать каких-либо отмен, когда через них тотчас собьешься с пути и погибнешь?
    Утверждаясь на этих понятиях, не скорбите, если иное в учении нашем покажется строгим, и о том только удостовериться желайте, Господне ли оно. И когда удостоверитесь, что Господне, принимайте его всей душою, как бы оно ни было строго и стеснительно. Льгот же и послаблений в учении и правилах жизни не только не желайте, но бегайте от них, как от огня геенского, которого не миновать всем, кто выдумывает их и увлекает ими слабодушных вслед за собою. Аминь.