Недавно в редакции журнала «Татьянин день» прошел круглый стол по поводу выставки «Двоесловие / Диалог». Организатор выставки прот. Максим Козлов на этом собрании произнес следующую речь:

   – В современном искусстве я не профессионал, а любитель, поэтому скажу о том, что мне самому ближе. Применительно к тому, что называют церковным искусством, есть очевидные проблемы. Что есть язык современного церковного искусства на взгляд любителя? На практике мы видим в основном реплики и копии разной степени добросовестности и мастерства. Есть несколько имен, которые, наверное, войдут в историю традиционного русского христианского искусства, они более-менее у всех на слуху, но они – абсолютные единицы среди огромного потока иконописных мастерских, которые пишут нечто похожее на XVII век.
   Оказавшись в любом провинциальном храме, где есть хорошие спонсоры, можно увидеть похожие иконостасы: пятиярусные, каноничные и не очень живые, хотя они сделаны не типографским способом, а кистью. Та же проблема – с церковной архитектурой. Возникает вопрос: неужели у церковного искусства нет на сегодня никакого будущего, кроме возвращения в прошлое, автоматического воспроизведения того, что уже было сделано?
   Я сейчас говорю не о каноне, а о языке, стиле, нахождении нерва современности, потому что великие византийские иконописцы V–VI века не похожи на русских XVI века: у каждого был свой нерв.
   Мы только начинаем говорить о том, что есть необходимость нахождения нового языка православной культуры начала XXI века – живописного, архитектурного, литературного и так далее. У меня нет никаких рецептов, и не следует меня понимать в том смысле, что стоящее в актовом зале нашего храма – это рецепты. Но для того, чтобы искать этот язык, необходимо разговаривать друг с другом, с теми, кто трудится в области искусства, так или иначе реагирующего на современность

   Мы попросили прокомментировать слова о. Максима православного иконописца иеромонаха Иамвлиха.

   – Надо отдать должное отцу Максиму: он сразу признается, что не разбирается в современном искусстве. Не является он специалистом и в иконописи. Это видно из его высказываний и пожеланий. Чтобы читатель понял, в чем неправота такого мнения, необходимо сделать некоторое пояснение.
   Иконопись, как, впрочем, и академическая живопись, произошли от одного источника – фаюмского портрета. Если взглянуть на сохранившиеся до наших дней образцы данной школы, то общие черты легко заметить.
   С распространением христианства наработки античных мастеров стали применяться в церковном искусстве. И как языческая философия была поставлена святыми Отцами на службу Церкви, так и языческое изобразительное искусство стало служить истинному Богу.
   Продолжавшее параллельно существовать светское языческое искусство постпепенно увяло вместе с язычеством. А в Византии иконопись развивалась и расцветала. Оттуда она с первыми греческими мастерами попала и на Русь.
   Первоначально наши отечественные иконописцы занимались копированием византийских образцов, но впоследствии русский человек пропустил через свой дух и душу византийскую традицию и привнес в нее мягкость и жизнерадостность, свойственные нашему характеру. Вот откуда пошли отличия между работами византийских и русских иконописцев.
   Но никто не ставил специальной задачи «найти изобразительный язык» ХIV или XV века. Это получилось органично и ненасильственно, без всякой искусственности, – так, как течет ручей или соловей поет свою весеннюю песнь.
   Кроме того, не стоит забывать, что иконопись – это все-таки не живопись. Многие иконописцы причислены Церковью к лику святых. Они были чисты сердцем, и им открывались видения горнего мира, которые они запечатлевали в красках.
   Существует еще один момент, который о. Максим упустил. Иконы пишут не только грешные люди, но им помогают Ангелы Божии. Так, в житии преп. Алипия Печерского рассказан удивительный случай, как Ангел сам написал за святого иконописца три иконы. У этих образов тоже есть свой определенный небесный стиль и язык. И современные иконописцы смиренно копируют этот действительно ангельский стиль, ангельский иконописный язык – вечно живой, вечно актуальный и понятный.
   Наконец, существуют чудотворные иконы, которые по сложившейся на Руси традиции копируются строго без изменений.
   И как тогда иконописцу, который учитывает все эти обстоятельства, осознает свою духовную нищету по сравнению со своими святыми предшественниками, дерзать создавать современный «новый язык» или «новый стиль», прислушиваясь к мнению прот. Максима?! Каждому христианину ясно, что это направление напрямую связано с такими явлениями в духовной жизни, как своеволие, самолюбие, тщеславие, гордость и прелесть. А, как известно, Бог гордым противится, смиренным же дает благодать.
   И в том, что сейчас многие храмы восстанавливаются по древним образцам, для них пишутся канонические иконы, нет ничего плохого.
   Другой путь – путь светского искусства. В средние века Ватикан, погрязший в языческих страстях, реанимировал и языческое искусство. Первоначально западные художники копировали античных мастеров, но позже они как раз пустились на поиски некоего «нерва современности», «нового современного языка». Так возникли дышащие страстями романтизм, импрессионизм, постимпрессионизм. Все эти явления еще не были оторваны от реализма, но заложили фундамент для антихристианской революции в изобразительном искусстве, которая произошла в ХХ веке одновременно с революционными процессами во многих странах, приведшими к падению христианской православной государственности и гонениям на Церковь Христову.
   Так появились кубизм, абстракционизм, сюрреализм, одним словом – модерно-авангардизм. Все эти Малевичи, Филоновы, Шагалы днем писали свои «черные квадраты», а ночью надевали кожанки, брали маузеры и шли в застенки НКВД убивать христиан. Это родные дедушки нынешнего сontemporary аrt. Кстати, данный изобразительный язык оказался очень близок католикам. Они применили его в своей архитектуре и прочей псевдоцерковной культуре. И их костелы теперь мало чем отличаются от торговых центров или каких-нибудь супермаркетов. А реалистическое искусство, мы уже не говорим про иконопись, на Западе исчезло совсем.
   В свете такого положения дел, путь, предложенный отцом Максимом, его заявления о необходимости создания нового изобразительного языка православной культуры XXI века – лишены какого-либо положительного смысла.

Подготовил
Александр МАЛИНИН

http://www.pkrest.ru/n-15/15-4.html