Жизнеописание игумении Свято-Параскевиевского Топловского монастыря Параскевы (Родимцевой)

Игумения Параскева (в миру Ольга Ивановна Родимцева) родилась в слободе Садовой неподалеку от Москвы в 1849 году в благочестивой купеческой семье. Воспитанная в строгом благочестии, она с детства полюбила церковные службы и со временем окрепла в решимости стать невестой Христовой. По окончании Московского мещанского училища 22-х лет от роду Ольга Родимцева поступила в московский Страстной монастырь, где за несомненные иноческие достоинства в 1874 году была пострижена в рясофор с именем Вячеслава. В 1875 году, когда игумения Страстного монастыря Валерия получила благословение перейти в Топловский монастырь Таврической епархии, расположенный в лесистой местности между городами Белогорском и Старым Крымом, она пожелала взять с собой инокиню Вячеславу. Верная иноческому обету послушания, та с радостью согласилась. В Топловской обители инокиня Вячеслава с первых же дней проявила себя ревностной, ищущей строгого монашеского делания подвижницей. Постоянные упражнения в посте и молитве, чтение Священного Писания и святых отцов принесли свой плод. Ее трезвенность и рассудительность были отмечены сестрами, мудрая распорядительность — священноначалием. И вскоре она при единодушном одобрении насельниц Свято-Троицкого Параскевского монастыря была избрана секретарем монастырского совета, а позже — казначеей.

16 июля 1889 года епископ Таврический Мартиниан (Муратовскиий), к духовной радости насельниц монастыря, постриг инокиню Вячеславу в мантию с наречением имени в честь преподобномученицы Параскевы. В декабре того же года назначил ее настоятельницей монастыря, а 26 июля 1890 года, в день памяти преподобномученицы Параскевы, возвел в сан игумении. С первых же дней благодать, почившая на новой игумении, стала проявляться во многих, очевидных для всех добродетелях. Духовная рассудительность, соединенная с трезвенной, во всем успешной хозяйственностью, не давали повода усомниться в промыслительности ее избрания. В подвиге непрестанной молитвы и строгого поста она, как и прежде, была примером для всех. За успешные труды на благо обители в 1894 году игумения Параскева была удостоена наперсного креста.

Среди многих трудов, которыми изобилует игуменское послушание, постройка трехпрестольного Свято–Троицкого собора явилась самым трудным и замечательным делом. Прежняя Свято-Параскевская церковь была уже недостаточно вместительной для растущей обители. Всем насельницам хотелось, чтобы был воздвигнут большой величественный храм, который своим великолепием превзошел бы все прочие монастырские строения. Отсутствие материальных средств для такого серьезного предприятия сполна покрылось глубокой неколеблемой верой игумении Параскевы в неоскудевающее милосердие Божие. Посоветовавшись с ближайшими помощницами, после глубокой, все устрояющей молитвы к Богу, Игумения испросила благословение у владыки Мартиниана и получила у него всестороннюю поддержку.

24 июля 1894 года владыка с сонмом духовенства в присутствии высокопоставленных особ совершил торжественное освящение места строительства будущего храма. По ходатайству епископа Мартиниана обер-прокурор Св. Синода К. П. Победоносцев выделил три тысячи рублей. Значительную помощь оказывали благочестивые крымчане. В 1897 году по инициативе игумении Параскевы была воздвигнута больница с домовой церковью в честь иконы «Всех скорбящих Радость». Для священнослужителей был построен отдельный дом, а также небольшая церковь и училище на Казанском подворье в Феодосии. Для большего удобства в ведении строительства игумения Параскева построила небольшой монастырский кирпичный завод.

Нравственная сила ее подвижнической жизни, сила молитвы и неизменно мудрые духовные советы вдохновляли боголюбивых христиан делать пожертвования для непрестанно растущего монастыря. В Симферополе и Феодосии были пожертвованы здания, в разных местностях Крыма земельные участки, дома, значительные суммы денег и т.д. Благодаря этому в монастыре был разбит фруктовый сад, организовано два хутора для хозяйственных нужд. К началу XX века монастырю принадлежало 815 десятин и почти 1190 кв. сажень земли, где располагались сады, виноградники, леса, пахотные земли. Трудами игумении в монастырь была привезена частица Животворящего Креста Господня, частицы мощей преподобномученицы Параскевы. Ей удалось приобрести на Афоне живописное Распятие в натуральную величину, в подножие которого был вложен камень от Гроба Господня. Граф Н. Ф. Гейден преподнес монастырю особо чтимый образ Казанской Божией Матери, который игумения и сестры, а также боголюбивые паломники почитали с особой ревностью.

Для России наступили роковые военные и революционные годы, но уставная жизнь обители, наполненная подвигами молитвы под богомудрым руководством игумении, которую все насельницы почитали своей духовной матерью, протекала мирно, по однажды заведенному обычаю. В 1922 году богоборческая власть стала планомерно уничтожать наиболее значимые очаги Православия в древней Тавриде, и вскоре были закрыты 74 церкви и 4 монастыря. Нависла опасность и над Топловской обителью. Все сестры, монахини, инокини и послушницы, которых было около 250, единодушно сплотились вокруг игумении Параскевы и по ее совету усилили пост и молитву. Все земли и сады, которые с таким успехом и любовью возделывали монахини, были официально переданы государству. На территории монастыря был организован «Советский санаторий». Но все невзгоды только укрепляли веру и силу духа игумении. Не теряя благодушия и даже с любовью к врагам, принимала она непрекращающиеся нашествия новых, уже не знающих Бога людей. Житейская мудрость и неистощимое упование на Промысел Божий придавали ей особую устойчивость в тех обстоятельствах, в которых другие неизбежно отчаивались. Ее духовная рассудительность и проницательность, знание жизни и человеческих характеров помогали избегать безвыходных ситуаций, и при любом столкновении с агрессивными безбожниками она неизменно выходила победительницей по духу.

Чтобы сохранить уставную монашескую жизнь обители и уберечь овец Христовых от новоявленных воинствующих атеистов, провозглашавших законы, по которым в своем отечестве верующим уже не было места, игумения Параскева предложила создать женскую сельскохозяйственную артель, которая потом получила название «Женский труд» и была зарегистрирована 27 марта 1922 года. Игумения предусмотрительно учла, что именно такая юридическая форма дальнейшего существования обители будет соответствовать государственному декрету о земле, по которому предусматривалось, что «земельные участки с высококультурными хозяйствами: сады, плантации, питомники, оранжереи и тому подобное не подлежат разделу, а превращаются в показательные и передаются в исключительное пользование государства или общины в зависимости от размера и значения их». Это мудрое решение на некоторое время сохранило монастырь. Как и прежде, ежедневно совершалась Божественная Литургия, сестры несли обычные послушания, и игумения Параскева духовно радовалась, что в бушующем море перевернувшейся жизни Господь услышал ее молитвы и помог отвоевать святой островок у атеистического безумия для святоотеческого благочестия.

Своей ближайшей помощнице монахине Поликсении, а также всем сестрам она говорила: «Наблюдай внимательно, чтобы не было забыто ни одно из монастырских законоположений, содержимых по учению апостольскому и преданию святых отцов, как, например, о службах и пениях церковных, о ядении и питии в трапезе и всем вообще уставе монастырском, мною преподанном. Свято храните блаженное и единодушное общение. Немало жизненных теснот приходится переносить в святой обители. Но кто и когда угодил Богу и достиг Царства Божия без скорбей и терпения? Не путем ли безмерных лишений и страданий пришел наш Небесный Подвигоположник и не этим ли путем шли, шествуют ныне и будут идти за Ним во все времена все Его последователи, все спасающиеся. Нас стали постигать лишения, недоедания и даже голод… Перенесите, дорогие сестры, ради Господа за грехи наши…
При недостаточности пищи и одежды будем вспоминать, как Господь никогда не оставлял Своей милостью ни ранее нас живших сестер, ни нас, грешных, и питал, и одевал нас Ему Единому ведомыми путями. Будем вспоминать, как созидалась наша обитель. Все в ней, что вы теперь видите и чем пользуетесь, собиралось по крупинке. Все это слезы святые, христианские труды, благоуханный пот, богоугодная жертва как ныне здравствующих сестер, то есть ваши, так и тех (и главным образом, всех последних), которые уже сошли в могилу, достигли вечного упокоения. Обитель созидалась не для определенного промежутка времени, а для того, чтобы во все времена преступающие ее священный порог находили бы возможность жить и спасаться под ее святой сенью. Поэтому берегите, родные мои сестры, все в святой обители, дабы и вы смогли бы передать будущим заместительницам вашим все, что дошло до вас от предшественниц ваших. Прошу и умоляю вас как духовная мать ваша, ничего не расточайте из-за временных нужд, за каждой вещью, каждым предметом удерживайте назначение их, не упуская из виду, для чего они были приобретены в свое время и почему и как оберегались мною. Дерзновенно о Господе призываю вас подражать мне в этом, помня глагол Божий, что «брат от брата помогаем, яко град тверд и высок» (Притч. 18, 19), ни в чем не отступайте, а терпеливо исполняйте все, что требуется уставом общежития и что изначально было принято нами. Да воодушевляет вас в этом святоотеческая мысль, что через послушание в общежитии мы уподобляемся Самому Господу нашему Иисусу Христу, Который, сошедши на землю, не другой какой возлюбил образ жизни, но благоволил состоять в послушании, воспринял наш послушнический образ жизни».

Сестры трудились, как и прежде, в полную силу, сохраняя любовь друг ко другу и дочернее почтение к матери-игумении. Как и прежде, напитывали свои души по возможности частым причащением Святых Таинств, сердечным покаянием, а также глубокой верностью уставной монастырской жизни. На всех их трудах лежало несомненное благословение Божие. Независимые эксперты из числа государственных чиновников, способные оценить только внешнюю, материально-хозяйственную часть жизни так называемой артели «Женский труд», отзывались о ее успехах с большой похвалой: «…В смысле обработки бывший сад монастыря может смело занять одно из первых мест среди садов Крыма… оросительные сооружения находятся в должном порядке и вполне обеспечивают сад водой. Все многочисленные постройки монастыря находятся в отличном состоянии, и ни одна из них не требует даже незначительного ремонта. Все прочее имущество, находящееся в арендном пользовании в общине, — в хорошем состоянии и аккуратно сохраняется.
Вообще имение, являясь ценным государственным имуществом, при той высокой культурной работе, которую проводит община, может справедливо считаться одним из показательных хозяйств, и надо отдать должную справедливость за ее внимательное, бережное отношение к вверенному ей государственному имуществу».

Надо отметить, что эта высокая оценка государственной комиссии была дана после голода, нашествия саранчи и разрушительных ливней 1921–1923 годов. Когда с 1920 по 1923 год 70 % крымчан голодало и умерло более 70 тысяч человек, игумения сумела сохранить обитель, мужественно отражая непрекращающиеся попытки безбожников разгромить монастырь и отобрать имущество.

Но успехи обители еще больше озлобляли безбожников. В августе 1924 года они заявили, что монастырский храм не является приходским, а подлежит ликвидации наравне с монастырями, и к концу года был постав- лен вопрос об окончательном закрытии трех монастырских церквей, куда по обычаю стекалось много паломников. Матушка игумения наставляла: «Строго посильно исполняйте священный завет святой нашей обители о гостеприимстве, которым она всегда была украшена. Страннолюбие не забывайте, прошу вас богодухновенными словами Христова апостола, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство ангелам (Евр. 12, 2)».

Власти не устраивало, что так называемая женская артель живет по монастырскому уставу и во всем послушна духовной воле игумении Параскевы. И более того, авторитет игумении и ее духовных чад оказывает нравственное влияние на все окружающие деревни, не оставляя места для новой атеистической идеологии. Безбожники обратились в КрымЦИК с просьбой «утвердить ликвидацию церквей бывшего Топловского монастыря», и храмы были опечатаны. Этому воспротивились верующие окрестных деревень, и 6 февраля 1925 года подали в КрымЦИК заявления о возвращении опечатанных храмов. Духовный подъем был настолько велик, что без преувеличения можно говорить о подвиге исповедничества простых крестьян, решившихся вступить в борьбу с ожесточившейся властью за свои святыни. Безбожники знали, что за всем этим стоит игумения Параскева, но ничего не могли сделать. В свою очередь, исполком Феодосии, обеспокоенный духовным влиянием игумении Параскевы, настаивал: «Храмы, как гражданам указанных деревень, так и самим монахиням ни в коем случае не сдавать…» Игумения Параскева и сплотившиеся вокруг нее монахини на все усиливающееся давление гонителей отвечали постом и молитвой. Унывающим от непосильных скорбей сестрам, не умеющим увидеть хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации, игумения Параскева говорила, что успех борьбы со злом измеряется не внешней победой, а лишь стоянием в истине до конца. «Претерпевый же до конца, той спасен будет» (Мк. 13, 13), — повторяла она слова святого Евангелия. Радость, находящая свой смысл и исходящая из терпения страданий за Христа, есть радость святых, — увещевала она своих духовных чад и добавляла, что единственно спасительное настроение христианина — это не сходить со своего креста, ниспосланного ему Самим Богом. «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь…». (Мф. 5, 11-12). И вожделенный мир Христов по молитвам игумении Параскевы не оставлял святую обитель. Внешние сумерки и воинствующая злоба оставались за уже невидимой, но вполне реальной оградой святой обители. По духовному рассуждению игумения с сестрами решили игнорировать все увеличивающееся давление властей и угрозы вероятной расправы, не оставлять место своего монашеского подвига и с помощью Всемилостивого Христа претерпеть все до конца. Главное их внимание сосредоточива- лось на внутреннем делании. Обращаясь к монахиням, и игумения писала: «Чада во Святом Духе, все дарования душ ваших направьте к тому, чтобы сердца ваши сделались обителью Божией. Ничего так не требует Господь от человека, как сердце его. «Сын Мой! отдай сердце твое Мне» (Притч. 23, 26), — еще издревле говорил Господь человеку. Когда сердца ваши будут очищены иноческими подвигами, освящаемые Таинствами Христовыми, преисполняемые христианскими добродетелями, наипаче же украшаемые христоподражательными уничижениями и смирением, тогда будут умножаться и приумножаться пред Престолом Божиим сильные о вас молитвы нашей небесной покровительницы святой равноапостольной преподобномученицы Параскевы, всесторонне будет покрывать вас небесным Своим Покровом Преблагословенная Заступница рода христианского Приснодева Матерь Божия, и будет благословлять вас Господь всяким благословением небесным и земным.
В кратком своем завещании, родные мои чада и сестры духовные, я не упомянула о вашем особенном иноческом долге, завещанном нам святыми нашими отцами — быть всегда готовыми умереть за веру Христову, за чистоту учения Православной Божией Церкви, ибо я милостью Божией всегда была утешена вашим благочестием, вашей любовью и преданностью Православной Христовой Церкви, и уверена о Господе, что каждая из вас, и старая, и молодая благодатью Святого Духа никогда и ни в одной йоте не изменит святому Православию и с любовью по примеру нашей небесной молитвенницы и помощницы примет мучение и даже смерть за всякую истину Божию…».

13 июля 1928 года Президиум КрымЦИКа вынес постановление о закрытии последней церкви под формальным предлогом улучшить хозяйственный быт и идеологическую деятельность сельхозартели: «Церковь нужно закрыть, чем быстрее, тем лучше».

7 сентября 1928 года власти решили ликвидировать сельхозартель «Женский труд» как лжекооперативную организацию. Они достигли своей цели — монастырь не существовал более ни под каким видом. Но игумения Параскева и монахини обители продолжали делать все возможное, сопротивляясь превосходящей силе государственного атеизма. В своем завещании игумения писала: «Не скорбите, родные мои сестры, о мне, вашей старой матери, крепко о Господе вас любящей. Молитесь за меня церковной и келейной молитвой, любите беззаветно гораздо больше своей жизни святую обитель и живите согласно обетам монашеским. Все это, то есть, святые ваши молитвы, ваша крепкая любовь к святой обители и подвижническая ваша жизнь, послужит мне оправданием пред Господом, окрылит мою душу и приблизит к Сионской горе и ко граду Бога Живого, Иерусалиму Небесному» (Евр. 12, 22).

Молодой послушницей игумения Параскева пришла в Топловскую обитель, возросла духовно, воспитала несколько поколений настоящих монахинь. Без страха и смущения приняла гонения и украсилась венцом исповеднического подвига. Под ее руководством монастырь получил наибольший духовный расцвет, хозяйственные успехи были признаны даже врагами Церкви. На момент закрытия это был самый большой монастырь в Крыму, насчитывающий 244 монахини и послушницы.

Через три месяца после закрытия обители матушки игумении не стало. В воскресенье, 3 декабря 1928 года с игуменией Параскевой случился паралич сердца. В 9.30 иеромонах Ювеналий (Литвиненко) исповедовал и причастил игумению Святых Таинств.

Во время чтения канона на исход души матушка игумения прощалась со всеми сестрами, всех благословила и сама, приняв благословение от иеромонаха Ювеналия, мирно отошла в Небесные обители. Топловский монастырь, пользовавшийся у боголюбивых паломников особым почитанием при жизни игумении Параскевы, не оскудел благодатными дарами и чудесными исцелениями и в последующее время.

Память о подвижнической жизни настоятельницы жива и поныне и засвидетельствована во многих чудесных исцелениях, происшедших в наши дни.

Составил протоиерей Николай Доненко

Симферопольская и Крымская епархия УПЦ