02.11.2022
Светлой памяти любимого архипастыря: «Его негромкий голос слышала вся Россия»
Самарцы настолько привыкли к доброму, отеческому отношению со стороны Владыки, что никогда не чувствовали робости и стеснения. Шли как к родному отцу. Он принимал толпы народа в епархиальном управлении и дома, и еще много времени уделял живому общению с паствой. Больные часто рассказывали ему о своих болезнях. Он крестил больное место, прикладывал к нему руку, благословлял страждущего, гладил его по голове, утешал и обнадеживающе улыбался. Человек отходил от него окрыленный, успокоенный.
Удивительно сильно было это единение народа Божия со своим пастырем! Когда он ехал на службу, то прибывал точно к началу. Опаздывал очень редко. Народ любил встречать его: все выстраивались у входа в храм и, приветствуя его, распевали церковные песнопения. Он выходил из машины, чинно ступал на паперть и на три стороны благословлял людей. По окончании службы всё повторялось. Народ устремлялся за ним, теснился плотным кольцом. Иногда на ходу передавали конверты с письмами, задавали вопросы, он старался кратко ответить. Всегда это было живое общение с народом.
«Я работала редактором на самарском телевидении, — рассказывает Нина Павловна Хегай. — Случилось так, что мы записывали церковный хор, предварительно договорившись с Владыкой по телефону. Он встретил нас у дверей храма приветливой улыбкой:
— Ну, здравствуйте, теле-еле, наконец-то и к нам пожаловали.
— Владыка, мы такие темные, ничего не знаем, что такое Бог Отец, Бог Сын...
— Темные, ну ничего, посветлеете.
И появилось такое чувство, будто мы уже много лет знаем друг друга. Владыка — а такой простой, никакого трепета перед ним, а наоборот, хочется говорить, о чем-то спрашивать. Такое же чувство было и у моей приятельницы-режиссера. «Две Нины, вот вы какие», — сказал он и с тех пор так и называл нас «две Нины». Мы пригласили его в автобус — нашу телестанцию, откуда велась запись передачи. Нина моя заметно нервничала, кричала: «Товарищ Владыка, что дальше показывать? Какую икону?» — «Давай вот эту, только не волнуйся, не торопись». И спокойно объяснял, что нужно делать.
Когда запись кончилась, весь технический персонал успел полюбить такого необычного помощника режиссера. А потом он позвал: «Ну, две Нины, идемте за мной». В храме подвел нас к огромной иконе-росписи на стене: «Знаете ли вы, кто это?» — «Нет». — «Это ваш Ангел-хранитель, святая равноапостольная Нина. А знаете, какой сегодня день?» — «27 января». — «Это день вашего Ангела. Помните его!» Потом подвел нас к хору, и под сводами храма зазвучало «Многая лета». Было такое чувство, будто в душу ворвалось что-то огромное, светлое, будто сладкий огонь внутри. Мы обе не заметили, что плачем.
— Владыка, как же нам всё это узнать? Где достать Библию?
— Приходите завтра в десять в епархию и поговорим.
Нам не терпелось дождаться завтра. Мы даже не представляли, что такое епархия. Аккуратный двухэтажный дом с зелеными воротами. Кругом чистота и порядок. Поразила длинная очередь, сидящая на прием. Старушки в платочках, молодые, священники в рясах — все они были чем-то похожи и доброжелательно смотрели на нас, одетых модно и современно. Мы привыкли к тому, что везде нас пропускали без очереди — телевидение все-таки. Но здесь было что-то другое. Владыка радостно поднялся навстречу:
— Две Нины, ну давайте, садитесь, рассказывайте.
— Да мы же ничего не знаем…
— А как же на телевидении работаете?
— Это-то мы знаем, а вот что в храме… Мы никогда не думали об этом.
— Конечно, не думали. Ведь вы наблюдаете за жизнью видимой, а есть еще жизнь невидимая, сокрытая от очей. Вот ее-то и нужно наблюдать, к ней-то и нужно идти. Потихонечку, полегонечку, только не отступать. Вот мой старец учил меня этой неотступности, терпению и послушанию.
— Расскажите нам о нем.
И он начал говорить о митрополите Мануиле, приводил эпизоды из жизни: печальные, смешные, назидательные. Мы не заметили, как пролетело больше часа.
— Владыка, там люди ждут...
— Ничего, они привычные, а вы здесь впервые.
— А можно приобрести Библию?
Он позвал секретаря, и вскоре в руках у нас были заветные толстые тома в черном кожаном переплете:
— Читайте Евангелие, познавайте учение Спасителя мира.
— А если мы ничего не поймем?
— Кто захочет, поймет. Господь поможет. Читать надо не телесными очами, а духовными. Сердцем то есть. Каждое слово в Евангелии имеет скрытый смысл.
— Как же его понять?
— Для этого сердце надо очищать от суеты, от страстей, ибо только чистые сердцем Бога узрят.
— А как очищать сердце?
— Смирением. Вы пока не понимаете.
— Конечно, не понимаем, — весело парировали мы. — Мы ведь знаем, что человек — это звучит гордо!
— Гордость — это великий грех. Через гордость пал сатана и весь мир за собой потянул. А смирять себя надо всю жизнь, до последнего вздоха.
— А можно мы обо всем будем вас спрашивать?
— Конечно, звоните, приходите, я в вашем распоряжении.
Он встал и благословил нас на прощание. И вот мы уже не идем, а летим по улице — с драгоценными книгами в руках. Как будто ничего не произошло, но для нас случилось так много! Мы будто заново родились. Всё, чему учились столько лет, было перевёрнуто с ног на голову. Точкой отсчёта стало смирение — падение с головокружительной высоты, на которой мы себя мнили...»
+++
«Здесь, в Самаре, с 1960г. и до перевода в Санкт-Петербург я провел более 30 лет пастырства и архипастырства, — писал Владыка в дневнике. — Почти половина жизни прошла в Самаре. Мне думалось, что там я и дослужу до конца, но нужды церковные потребовали иных усилий. При всём моём нежелании ехать куда-то всё-таки пришлось согласиться, чтобы помочь Святейшему Патриарху Алексию II и, конечно, Церкви».
«Перевод в Петербург был для нас громом посреди ясного неба, — вспоминает прихожанка Тамара Васильевна Солдаткина. — Все плакали, скорбели, чувствовали себя сиротами и жалели Владыку. Он такой больной, как трудно будет ему в северном столичном городе!»
Но именно там, в городе на Неве, со всей мощью зазвучал голос митрополита Иоанна как мудрого ученого богослова, православного писателя и всероссийского архипастыря. Его статьи, интервью, выступления по радио и телевидению приковывали к себе внимание миллионов русских людей, часто вызывали волну споров и критических стрел. Но он стоял на своём посту твердо и неколебимо, не страшась ничьих упреков и угроз.
«Корр.: Каковы сегодня отношения Церкви с властью? Какими они должны быть?
Митрополит Иоанн: Сегодня эти взаимоотношения достаточно корректны. Открытое давление со стороны властей нынче отсутствует. Никто не указывает нам, что делать, как говорить, прямое вмешательство в дела Церкви ушло в прошлое. Но до идеала в этом вопросе далеко. Мы мыслим себе отношения Церкви с властями как тесные, глубокие и добрые. Но, похоже, нынешняя власть всецело сосредоточилась на вопросах сугубо земных. Экономика, политика, а зачастую откровенная борьба за теплое местечко поставлены в центр всей деятельности.
Обращения Церкви у государственной власти не всегда находят поддержку; отсутствует понятие о нуждах России как целостного духовного организма. Пока управление государством не будет осознано как «Божие тягло», как религиозное служение, — не ждите добра. Симфонии властей, то есть их гармоничного сочетания, не получится. Нынешнее модное поветрие считает верхом совершенства теорию разделения властей на исполнительную, законодательную и судебную при полном отсутствии цивилизованного контроля.
Разделение не может нести в себе доброе начало — в нем генетически заложены семена конфликтов и ссор. Другой вопрос, что и единство не принесет добра, если оно искусственное, механическое, внешнее. Основой единства должна быть духовная общность, и здесь роль Церкви незаменима.
Корр.: Но сумела ли Церковь сохраниться в своей благодатной полноте без повреждений?
Митрополит Иоанн: Безусловно, сумела. Пусть не смущают нас видимые нестроения в церковной жизни. Это — дела человеческие, а спасительная сила Церкви есть сила Божия, не зависящая от наших достоинств и недостатков. Если Церковь — больница для души, то в ней неизбежно находятся больные. Сегодня даже самый закоренелый атеист не будет отрицать, что на протяжении веков именно Церковь была главным хранилищем нравственной чистоты.
Свидетели тому — наши святые подвижники, просиявшие благодатными дарованиями. Нет, порча не коснулась Церкви. Благодать в ней действует по-прежнему; трудность в том, что не все способны воспринять ее действие. Беда наша, что у людей отмирает духовное восприятие мира. О таковых говорил Господь: «Очи имеют и не видят, уши имеют и не слышат» (Иез. 12, 2). Горько».
(Фрагмент интервью митр. Иоанна, опубликованного в 1993г. «Москва. Журнал русской культуры», №4)
В.Чикин, гл. редактор газеты «Советская Россия»: Не боитесь ли Вы обвинений в политиканстве?
Митрополит Иоанн: Никаких обвинений я не боюсь. Важно сохранить свою совесть чистой перед судом Божиим, а людская молва меня не страшит. Она скоротечна, легкомысленна и опрометчива. Что же касается моего «вмешательства в политику», то здесь нужно внести ясность. Я по-прежнему свободен от партийных пристрастий. Многим это не по нутру. Средства массовой информации уже не раз объявляли меня то коммунистом, то националистом и чуть ли не погромщиком.
В этом нет ничего удивительного, ибо в нынешней растерзанной России далеко не всем приятны строгие слова отеческого архипастырского обличения. Люди с черной душой стремятся избегнуть света Христовой истины. Зло вообще не терпит правды и стремится унизить, оклеветать ее. Но мы не должны отчаиваться. Господь сказал: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5, 11).
***
...Вечером 2 ноября 1995г. остановилось сердце Владыки Иоанна. Постоянный член Священного Синода, магистр богословия, доктор церковной истории, замечательный проповедник, он всего себя отдавал служению Христу, правде Божией и русскому народу. В нём Православная Церковь, вынужденная молчать столько десятилетий, наконец обрела свой голос. И хотя был он не громок, его слышала вся Россия…
(Цит. по кн. «Был человек от Бога…». СПб., «Царское дело», 2012)
