Как при жизни, так и по смерти протоиерей Александр Мень был и остается «знаменем пререкаемым». С одной стороны из либерального лагеря ему раздают похвалы, с другой стороны не менее силен хор тех, кто критически относится к его наследию и взглядам, высказываемым им.

Что в отце Александре Мене привлекало? Привлекала, безусловная, его миссионерская открытость, его готовность проповедовать, его желание приобщить к вере Христовой многих и многих. О нем есть очень точное высказывание: «Отец Александр был миссионером среди самого дикого племени – советской интеллигенции». Автор этого высказывания, конечно, не знал, что бывают ещё более дикие племена, например, постсоветская буржуазия. Но высказывание точное. Многие обязаны отцу Александру своим воцерковлением, своим обращением к Христовой вере. Другое дело, что многие, которых он обращал к вере, к сожалению, потом отпали, потому что так и не стяжали должной укорененности и определительности в вере Христовой. К сожалению, интеллигентские и, не будем бояться этого слова, национальные революционные комплексы взяли верх над теми христианскими началами, которые пытался прививать отец Александр.

Что многих в нем настораживает и даже отталкивает? Отталкивает, и справедливо, прежде всего его всеядность и неразборчивость, его индифферентность по отношению к реально существующим различиям внутри христианского мира, реальным духовным различиям между Православием, католичеством и протестантизмом. Он был весьма широк, если не сказать более. Можно было бы назвать это жестче – всеядностью, по крайней мере, своим духовным чадам он говорил: «А не плохо бы над этим медитировать», то есть практику католической медитации он считал чем-то само собой разумеющимся. Он не считал чем-то особенным и протестантскую практику молитвы – молитвы экзальтированной, своевольной и самочинной.

Гораздо более серьезными являются его взгляды на Священное Писание Ветхого и Нового Заветов. Здесь он излишне доверился науке и ради этого во многом пренебрег Священным Преданием и верой в Церковь. Достаточно сказать, что он считал целый ряд лиц Священного Писания мифологическими персонажами. Так, Авраам для него был мифом, мифом для него был и пророк Иона и три отрока в пещи вавилонской. Но, простите, если это так, то чего тогда стоят слова Спасителя: «Авраам, праотец ваш был рад видеть день рождения Мой и возрадовался»? Получается, что Христос апеллировал к мифу? Или: «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения, и знамения не дастся вам, кроме знамения Ионы пророка; Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф. 12:38-42). Это что же получается, Господь над нами смеется, если это все мифы? Подобные представления, безусловно, подрывают веру Церкви, веру во Христа, веру в истинность Евангелия – слова Божие. Ибо как справедливо заметил блаженный Августин, Ветхий Завет сокрыт в Новом, Новый Завет непонятен без Ветхого. Дело в том, что отец Александр, к сожалению, шел за давно устаревшими представлениями немецкой критической школы Бауэра, панвавилонисткой школы, связанной с именем Фридриха Делича, которая стремилась вывести все библейские сказания из вавилонских мифов и легенд. И вот, идя за ними, к сожалению, отец Александр временами доходил до манихейства и гностицизма. Комментируя второй стих первой главы Бытия, он, в частности, заметил следующее: «“Земля же была безвидна и пуста и тьма над бездною, и Дух Божий носился вверху воды”. Здесь мы видим, что Бог как бы борется с неким темным началом, подобно тому, как в вавилонских мифах светлый бог Мардук боролся с чудовищем Тиамат». Где мы это видим в Библии, где мы подобное видим в святоотеческих толкованиях? Ничего подобного! Мы видим лишь еще неустроенность материи и подготовку к началу творения, и это все. Подобные измышления явно отдают теософией. Подобных кричащих высказываний, разрушающих не только веру Церкви, но и являющихся ненаучными, можно найти у отца Александра очень и очень много.

Подобные взгляды не только противоречат Священному Преданию, но по большому счету являются ненаучными. Давным-давно библейская наука преодолела гиперскептицизм немецкой школы XIX века, которая занималась, по сути дела, отрицанием ради отрицания. Новейшие раскопки в сирийском городе Эбла раскрыли такие имена как Абраму (Авраам), Нахор и др. имена, присутствующие в Священной истории. Все более и более исторических свидетельств показывает, что Священное Писание исторически истинно и не является измышлением послепленных иудеев, якобы наслышавшихся в вавилонском плену языческих мифов и переработавших их по своему вкусу. Подобный взгляд является по большому счету антиисторическим. Но именно его, к большому сожалению, исповедовал отец Александр. И это не случайно, он, по большому счету был популяризатором, а популяризатор, как правило, пользуется отнюдь не последними научными данными, а предпоследними. Для подлинно научного знания требуется глубина, а ее временами у отца Александра не хватало. И не из-за идеологических соображений, а сугубо на основании научных критериев «Библейский словарь» отца Александра Меня не был принят в качестве диссертационной работы на ученом совете Московской Духовной академии.

К сожалению, отец Александр был слишком широк и пределов вольности мысли он не ставил. Но, к сожалению, он ставил их в одном очень важном для него пункте – в пункте национальном. Здесь он был весьма догматичен и весьма ригористичен. Он считал, что евреи сохранили богоизбранничество и после распятия Христа, несмотря на очевидные высказывания: «Се, оставляется дом ваш пуст» (Мф. 23:38). И, несмотря на то, что апостол Павел говорил о том, что его соотечественники «и Богу не угождают и человекам противятся, но грядет на них гнев Божий». Толкование известных пассажей из посланий к Римлянам (это 9,10, 11 главы) у отца Александра представляются произвольными. Апостол Павел говорит лишь о том, что у евреев такие же шансы на спасение, что и у прочих народов, и они не являются до конца отвергнутыми, но и не являются теперь уже и особо избранными. «Но и те, если не пребудут в неверии, привьются, потому что Бог силен опять привить их» (Рим.11:23) В данном случае у иудея-христианина нет никаких преимуществ перед не иудеем-нехристианином. Конечно, ему предстоит преодолевать больше препятствий, поэтому он достоин особого уважения, но не особых преимуществ и тем более власти внутри Церкви. То, что апостол Павел говорит о конечном обращении иудеев, то это некая тайна, о которой говорит сам апостол, и эта тайна произойдет в экстремальных обстоятельствах Второго пришествия. И ради утверждения особых преимуществ израильского народа отец Александр готов был идти не только против Предания Церкви, но и против очевидных исторических фактов. В частности, он готов был деканонизировать святого Евстратия, преподобномученика Киево-Печерского, который был распят фанатиком иудеем, только потому, что он явился жертвой иудея. Но извините, разве среди иудеев не могут быть фанатики, как и среди других народов? Разве не иудеи-фанатики распяли Христа и побивали камнями святого первомученика архидиакона Стефана? Тогда, получается, нам надо деканонизировать святого архидиакона Стефана и святого Арефу вместе с пятью тысячами его спутников и единомышленников, которых приказал казнить в городе Награни в 523 году фанатичный иудейский правитель Дунаан. Нельзя ради собственного народа попирать церковную истину и церковную святыню.

Приходится согласиться с очень многими утверждениями из знаменитого письма владыки Антония (Мельникова), митрополита Ленинградского, к протоиерею Александру Меню. Письмо это подлинное, и многое из того, что в нем высказано, к сожалению, соответствует действительности. Не случайно многие духовные пастыри и старцы относились к творчеству отца Александра Меня и к его деятельности весьма настороженно, если не сказать более. Характерно, что когда при отце Иоанне (Крестьянкине) зашла речь об отце Александре Мене, он сказал: «Не надо к нему ходить». Автор был свидетелем этих слов.

Личность он противоречивая, но, тем не менее, Господь наш, Который даже наши ошибки, заблуждения и грехи может превращать в добро, даровал ему такую страдальческую кончину. Царствие ему Небесное. Тем не менее, почитая личность отца Александра Меня, мы никак не можем согласиться с его неправославными взглядами.