04.08.2020
Иностранщина – это понятно. Опять наплыв реформ, как при Петре. Опять мы пошли в ученики к Западу. Опять перенимаем множество чужеродных слов. Петровские реформы аукнулись революцией. К чему приведут теперешние реформы? Одно ясно: не к добру. Канцелярщина тоже понятно.
Железный «канцелярит» – язык диктатуры. Многие сегодня овладели им так, что вроде бы слушаешь их, но ничего не понимаешь. Таково новое лицо демократии. Хотя в России такой способ правления для огромной страны неприемлем. Василий Никитич Татищев, последний русский летописец и первый русский историк, писал так: «Народы малые и от соседей безопасные тяготеют к народоправству, народы же обширные и от соседей небезопасные тяготеют к единовластию».
Жаргон тоже понятно: хочется щегольнуть модным словечком, показать, что ты не «последний лох», а «современный крутой». А вот мат… Просто страшно, какую власть взяла над людьми бранная лексика. Матерятся сейчас все, даже маленькие дети. Однажды я шел мимо школы и увидел двух мальчиков и девочку, гордо идущих по улице. Это были маленькие «крутые». На вид лет семь-восемь, но пересыпали свою речь такими страшными словами, что я решил вмешаться.
Сказал им: «В русском языке триста тысяч слов, а вы употребляете только четыре монгольских». Один мальчик с видом супермена смерил меня взглядом и ответил: «Мало ли что, три тысячи слов!». — «Триста тысяч», — поправил я. Он ухмыльнулся и заявил: «Из всех триста тысяч русских слов мы предпочитаем лучше мат!»
Вот печальный результат: говорить по-русски не умеем, падежей числительных не знаем, путаем три и триста, но материмся профессионально. Был у меня знакомый матершинник. Работал отлично, но вот же ведь, в 50 лет умер от туберкулеза. Еще один мой знакомый, талантливый человек и мастер своего дела, но тоже большой мастер бранного словца, ни за что отсидел восемь лет. Да и сам я грешен. Работал в свое время в столярке и научился так загибать, что боцман позавидовал бы. И что же? Я потом долго болел. Да и сейчас, когда пишу эту статью, у меня ребро ноет.
Тяжела расплата за мат. А почему? Матерные слова пришли в русский язык во время татаро-монгольского ига. Первыми их начали употреблять те, кто пресмыкался перед монголами. Мало того, что это похабные слова, так это еще и имена нечистых духов. Не хватает нам, верно, русских чертей – зовем на помощь чужих, монгольских. А потом удивляемся, что в наши семьи приходят все новые беды.
Александр Факеев
<-назад в раздел
Четыре болезни русского языка - да не одолеют нас!
Вряд ли стоит объяснять, как важна объединяющая сила языка в жизни нации. Это понятно, наверное, всем. Что же происходит сегодня с нашим родным русским языком? Что с ним сделали? У него четыре болезни: иностранщина, канцелярщина, жаргон и мат.
Иностранщина – это понятно. Опять наплыв реформ, как при Петре. Опять мы пошли в ученики к Западу. Опять перенимаем множество чужеродных слов. Петровские реформы аукнулись революцией. К чему приведут теперешние реформы? Одно ясно: не к добру. Канцелярщина тоже понятно.
Железный «канцелярит» – язык диктатуры. Многие сегодня овладели им так, что вроде бы слушаешь их, но ничего не понимаешь. Таково новое лицо демократии. Хотя в России такой способ правления для огромной страны неприемлем. Василий Никитич Татищев, последний русский летописец и первый русский историк, писал так: «Народы малые и от соседей безопасные тяготеют к народоправству, народы же обширные и от соседей небезопасные тяготеют к единовластию».
Жаргон тоже понятно: хочется щегольнуть модным словечком, показать, что ты не «последний лох», а «современный крутой». А вот мат… Просто страшно, какую власть взяла над людьми бранная лексика. Матерятся сейчас все, даже маленькие дети. Однажды я шел мимо школы и увидел двух мальчиков и девочку, гордо идущих по улице. Это были маленькие «крутые». На вид лет семь-восемь, но пересыпали свою речь такими страшными словами, что я решил вмешаться.
Сказал им: «В русском языке триста тысяч слов, а вы употребляете только четыре монгольских». Один мальчик с видом супермена смерил меня взглядом и ответил: «Мало ли что, три тысячи слов!». — «Триста тысяч», — поправил я. Он ухмыльнулся и заявил: «Из всех триста тысяч русских слов мы предпочитаем лучше мат!»
Вот печальный результат: говорить по-русски не умеем, падежей числительных не знаем, путаем три и триста, но материмся профессионально. Был у меня знакомый матершинник. Работал отлично, но вот же ведь, в 50 лет умер от туберкулеза. Еще один мой знакомый, талантливый человек и мастер своего дела, но тоже большой мастер бранного словца, ни за что отсидел восемь лет. Да и сам я грешен. Работал в свое время в столярке и научился так загибать, что боцман позавидовал бы. И что же? Я потом долго болел. Да и сейчас, когда пишу эту статью, у меня ребро ноет.
Тяжела расплата за мат. А почему? Матерные слова пришли в русский язык во время татаро-монгольского ига. Первыми их начали употреблять те, кто пресмыкался перед монголами. Мало того, что это похабные слова, так это еще и имена нечистых духов. Не хватает нам, верно, русских чертей – зовем на помощь чужих, монгольских. А потом удивляемся, что в наши семьи приходят все новые беды.
Александр Факеев
