Читая жития святых, обратил внимание на один эпизод в житии преподобномученика Валентина (Лукьянова), иеромонаха (память его 19 мая / 1 июня).

Рукоположенный во иеромонаха 26 ноября 1923 года, он до 1930 года служил в Николаевском храме города Наро-Фоминска, а после его закрытия – в храме города Кунцево.

Люди, тогда еще, видимо, не осознавшие или не поверившие тому, что новая власть не просто богоборческая, но и антинародная, попросили не закрывать храм, в простоте объясняя, что такой шаг поставит их «в крайне ненормальное положение» и лишит возможности молиться, отпевать усопших, что для верующего сердца крайне болезненно. С высоты прошедших десятилетий, когда историей уже вполне четко дана характеристика тому периоду как богоборческому, для нас очевидна ситуация неправоты властей, их ненавистнического отношения к Церкви. Очевидно и то, что что бы тогда верующие ни сделали, как бы ни просили, храм им не оставили бы в любом случае, поскольку уничтожение веры, гонение на Церковь было государственной политикой. Единственный выход в той ситуации – с применением физической силы противодействовать закрытию храма. Но на это решались немногие. 

Но что мы видим сегодня? Не то же ли самое? 

Все как будто усугубилось за минувшие 100 лет. Государство решительно закрывает храмы, под предлогом небывалого прежде распространения инфекции и опасности ее передачи при большом скоплении людей, которое обычно бывает в храмах. И, получается, только в храмах. Не закрыты магазины, работает общественный транспорт – потому что они составляют первую необходимость для жителей городов. А необходимость для верующего человека присутствовать в храме на богослужении сочли прихотью и развлечением, приравняв богослужение к культурно-массовым мероприятиям.

Общепризнано, что в ХХ веке закрытие храмов было гонением на Церковь. Но сегодня, при еще более сугубых прещениях, о новом, изощренном гонении на Церковь не говорят ни слова, будто верующие не ущемлены в своих правах, ради которых – я уверен – большинство из них отказались бы не только от посещения магазина, но и от самой своей жизни.

Но горестнее всего еще и то, что тогда, в прошлом веке, священники, по большей части, не страшились этих гонений. Духовенство было с народом, пастыри звали в храмы, отзывались на нужды людей, утешали и скорбели вместе с ними, вместе собирали средства на непосильный, наложенный безбожной властью налог, вместе шли на расстрел и в заключение. 

Сегодня же наши пастыри, в большинстве своем, на стороне гонителей Церкви, а не народа. Они говорят, что действительно не надо ходить в храмы, и что если мы не ходим, то проявляем послушание, то есть исполняем волю Божию. 

Священники поддерживают гонения на Церковь! Какие потрясения должны мы пережить, чтобы в сознании каждого из нас произошли перемены, чтобы Бог стал для нас единственно значимым и всецело определяющим нашу жизнь?