Возведение новых, более мощных и протяженных краснокирпичных стен и башен Московского Кремля при Великом Князе Иоанне Васильевиче в 1485–1495 годах знаменовало собою принципиально новый этап государственного строительства России, которая на дальних окраинах обретала свои четкие границы и возвышала над всеми удельными градами единый Стольный центр. Новые Кремлевские бастионы стали своеобразной архитектурной иконой духовной ограды всего Русского государства как Нового Иерусалима. Уже под этой могучей защитой бурно развивается в XVI веке общенациональная Русская литература, многообразные произведения которой также являются составными частями державного строительства(здесь и далее выделено автором, – примеч. ред.) и самобытного созидания жизненного, духовного строя Русского человека.

 

В великолепном литературном созвездии XVI столетия книга, называемая «Домострой», на первый взгляд, занимает довольно скромное, частное место. Само церковнославянское слово «домострой» является прямым подобием греческого слова «экономия», или в церковной традиции – «икономия».

Российские историки литературы, изучавшие около сорока рукописей, как озаглавленных наименованием «Домострой», так и содержащих общие с «Домостроем» тексты, полагают, что в основу наиболее цельной Сильвестровой редакции «Домостроя» середины XVI века легли не дошедшие до нас произведения новгородской и московской книжности XV – первой половины XVI веков, посвященные православному домоводству, в написании которых принимали участие как лица духовные, так и грамотные миряне, напрямую знакомые с древнейшими литературными традициями, восходящими как к античному Ксенофонтову «Домострою», так и к древним царьградским, уже православным, протографам. Таким образом, Русский «Домострой» оказывается вчиненным в круг мировой философской, экономической и дидактической литературы. 

Но при всем многообразии источников Русского «Домостроя» он является совершенно оригинальным, самостоятельным произведением Русской национальной литературы середины XVI века, исполненным как державным богословием именно той поры, богословием нового государственного созидания, так и живой, обиходной Русской речью и народной мудростью.

Русский «Домострой» в трудах отечественных историков нашей литературы подчеркнуто характеризуется как произведение светское, в котором духовная составляющая имеет лишь подчиненное, служебное значение. Такая, по нашему разумению, ошибочная оценка связана с тем, что поучения «Домостроя» обращены к мирянину, а значительная часть текста связана с описанием бытового уклада. Но такая оценка, если так можно выразиться, «механическая», «количественная», не учитывает стратегический смысл, высший идеал этого уникального сугубо духовного произведения, действительно выходящего за типологические жанровые ряды собственно церковной литературы. 

Отношение к духовной составляющей Русского «Домостроя» как к чему-то извне привнесенному, дополнительному, не позволяет увидеть авторский творческий синтез, в результате которого все мирское, бытовое, житейское в данном произведении полностью подчинено высотам православного Русского духа... Здесь Русский дух, здесь Русью пахнет! И в первую очередь отнюдь не пряными соленьями, пивом, хлебной опарой, капустными щами, луком и сытой отрыжкой, а ладаном, воском, елеем, чистым духом Великого Поста и Пасхальной Радости, легким молитвенным дыханием Святой Руси!

Полное название произведения: «Книга глаголемая Домострой, имеет в себе вещи полезны, поучение и наказание всякому християнину – мужу, и жене, и чадом, и рабом, и рабыням» – уже указывает на вероисповедное достоинство читателя, к которому обращен трактат. Поучения и наказы даются не только хозяину дома или отцу большого семейства вообще, а «всякому христианину».

Духовному целеуказанию «всякому христианину» соответствует ряд первоначальных глав «Домостроя». Первая глава является строгим наставительным благословением отца большого семейства взрослому сыну, его жене, их чадам и домочадцам. Сам стиль, форма благословения напоминает в жанровом отношении и молитву, читаемую на Исповеди, и государственную присягу, и юридический договор, и духовное завещание, и выше – Библейский Завет: «Благословляю аз, грешный имярек, и поучаю, и наказую, и вразумляю сына своего имярек, и его жену...»

Благословляющий духовно обязывает благословляемых послушанием данному наказу наивысшей инстанцией: «Ответ дадите в день Страшного Суда». Благословение напоминает домашнюю, больше – родовую присягу,которая предполагается и для последующих поколений наследников. Тут сразу усматривается иерархический уровень, отнюдь не сводимый к пособию по домоводству. Духовная цель этой книги, которая должна стать родовой, передаваемой от отца к сыну, от сына к внукам, от внуков к правнукам, неизмеримо выше: выстроить на многие поколения вперед Русское семейное бытие по наивысшему христианскому идеалу.

На уподобление книги «Домострой» документам государственного достоинства указывает следующая краткая главка:«Како християном веровати во Святую Троицу и Пречистую Богородицу и Кресту Христову и Святым Небесным Силам и всем Святым и честным и Святым Мощем и поклонятись им».

Все важнейшие государственные документы, грамоты державно-церковных Соборов и Государевой Думы, летописи в XV–XVI столетиях начинались с духовных зачинов, которые светские историки древнерусских источников называют условным термином «богословие». В своих разборах светские ученые, как правило, ограничиваются этим определением, не вдаваясь в содержание таких духовных зачинов, считая их чем-то формальным и потому не заслуживающим специального внимания. Однако внимательное рассмотрение государственных грамот XVI–XVII веков показывает, что их «богословия» неизменно сосредотачивают внимание на православном исповедании Пресвятой Троицы, на Божественности человеческой природы Иисуса Христа, на исповедании Приснодевы Марии именно Богородицей, на почитании Креста, святых икон и святых мощей.

Объясняется это двумя основными причинами.

Во-первых, державным отсечением от последствий ереси жидовствующих, адепты которой отвергали и Пресвятую Троицу, и Божественность Иисуса Христа, и подлинное достоинство Богоматери и глумливо насмехались над почитанием Креста Христова, святых икон и святых мощей.

Во-вторых, начиная с захвата крестоносцами в начале XIII столетия Царьграда и со времен святого благоверного Великого Князя Александра Невского Святой Руси извне угрожала католическая экспансия с последующим искажением догмата о Пресвятой Троице, нарушением Ее нераздельности и равночестности католическим введением в исповедание «филиокве». Неслучайно герой Невской битвы в 1242 году вышел на Чудское ледовое сражение против католических рыцарей-крестоносцев с девизом: «За Святую Троицу!»

В русле таких державных грамот и автор «Домостроя» снабжает аналогичным зачином-богословием и данный наставительный текст. Как Русское Царство в своих грамотах свидетельствовало, что оно во вселенском масштабе является хранителем, державным оплотом Православия, так и каждая Русская семья в своей малой мере должна стать хранительницей отеческой веры, ее православных догматов.

Целый ряд последующих глав – 3–6, 8–15, 22–25 можно назвать своеобразным домашним Церковным Уставом. Их названия говорят сами за себя: «Како Таинам Божиим причащатися и веровати воскресению мертвых, и Страшнаго Суда чаяти и касатися всякои Святыни», «Како любити Бога от всея душа, тако же брата своего и страх Божии имети и память смертную», «Како святительскии чин почитати, тако же и священническии чин и мнишескии» и т. д.

Особое место в ряду этого «церковно-уставного» раздела занимает седьмая глава: «Како Царя и князя чтити и повиноватися во всем и всякому властелю покарятися и правдою служити им во всем, к большим и к меншим, и скорбным и маломощным ко всякому человеку какову быти, и себе о сем внимати».

 

 

 

Здесь вновь подчеркивается, что бытие Русской семьи – отнюдь не частное, индивидуалистическое, замкнутое на себе существование, – это неотъемлемая часть государственной жизни Святой Руси, семья – основа, опора Русской державы.

Государственное достоинство главы семейства и его супруги многократно подчеркивается тем, что в «Домострое» Сильвестровой редакции они более ста тридцати раз называются «государем», «государыней» и по отношению к ним употребляются производные от этих слов. Ведь для всех домашних они – не просто хозяева, владельцы имущества, старшие, но покровители, учителя и судии, наказующие, милующие и жалующие. В ярких картинах Русского «Домостроя» обнаруживает себя святорусская патриархальная традиция древнейших времен от былинного святого Князя Владимира Красного Солнышка.

Таким образом, составитель «Домостроя» всесторонне изображает Русскую патриархальную семью не только какмалую Церковь, что является общим положением в Священном Предании, но и как малое Царство.

В свете патриархальной традиции высвечена весьма важная духовно-идеологическая стратегема «Домостроя» – отечество. Для автора первичность отца, т. е. того, от кого все происходят и физически, и юридически, и духовно, несомненна. Позитивистская и потом материалистическая, а по сути богоборческая басня о первичности «матриархата» была просто неведома людям той эпохи. Первостепенным иерархическим достоинством отца и отцовства проникнут весь текст «Домостроя» от начала до конца. Вот духовная, родовая основа и Русского патернализма, и Русского патриотизма.

В наше время в Кодексе о семье, в других законах многократно говорится о материнстве, о «материнском капитале». Об отцовстве упоминается лишь один-два раза и, «естественно», на втором месте после материнства. Это – свидетельство глубочайшей духовной болезни современного общества. Но современные православные христиане должны помнить о семейном идеале, основанном как на Священном Писании и Священном Предании, так и на патриархальной древнерусской традиции. Без глубокого почитания отцовства и через него Отечества невозможно и возрождение духовного патриотизма, жертвенного патриотизма.

«Домострой» ничуть не унижает, не умаляет значение матерей и жен, как это пытались представить многие российские писатели уже в XIX столетии. Но христианская семья, как первоначальная скрепа православного Царства, немыслима без почитания Отечества, отцовства, мужества в его истинном жертвенном достоинстве. Жертвенное служение отца – государя домовладения – состоит в высшей ответственности перед Богом служить делу не только личного спасения души для Жизни Вечной, но всемерно способствовать спасению душ жены, детей и всех домочадцев в Царствии Небесном.

Святая Русь создавалась Промыслом Божиим, но в споспешествовании Господу она созидалась и созидается делами веры (см.: Иак. 2, 14–26), истовой веры наших предков, глубокой верой наших пока неведомых нам современников – молитвенников о нас и нашем Отечестве. Яркий же образ и образчик созидательных дел веры являет собою Русский «Домострой», показывающий нам лик Святой Руси через патриархальное семейное, домашнее бытие.

 

 

Болотин Л. Малое Царство 

и Малая Церковь. [Послесловие.]

// Домострой. Великая книга 

великой страны. М., 2012.

Источник: Газета «Православный Крест», № 22 (214)  15 ноября 2018 г.