27.09.2018
Может быть, не все помнят, что подвиг святой преподобной Марии Египетской крепко связан с праздником Воздвижения Креста Господня. Ведь известная египетская блудница Мария отправилась из Египта в Иерусалим именно для того, чтобы там отметить Воздвижение, поклониться Кресту, помолиться со всеми верующими… Такое хорошее, благочестивое желание — и, главное, искреннее! Никто не может уличить Марию в неискренности: она в самом деле хотела приложиться ко Кресту, она в самом деле ехала на богомолье! А то, что в пути продолжала заниматься блудом с молодыми паломниками, — так что ж тут такого? Кому от этого стало хуже? Кому она навредила? Все взрослые, свободные люди, все сами за себя отвечают, она никого не неволила, никого не растлевала…
Она не видела греха в своём грехе. Она любила Бога, она жаждала богообщения, но искренне не понимала, что плохого в том, что люди, так сказать, радуются жизни в компании с ней.
А когда Господь воздвиг перед ней крест — огромный, для каждого из нас совершенно неподъёмный, она просто взяла его и понесла. Не будем рассуждать о том, насколько тяжесть её греха соответствовала тяжести креста, — лучше обратим внимание на то, что тяжесть креста точно соответствовала мере её любви к Богу. Вот такой огромной была её любовь, что смогла вынести этот вышеестественный крест: многолетнюю жизнь в пустыне, в одиночестве, без пищи, почти без воды, в непрестанном покаянии (то есть в непрестанной, неослабевающей, внимательной, не рассеивающейся молитве). Кстати, эта непрестанная углублённая молитва поражает меня куда больше, чем способность преподобной обходиться без пищи, чем её хождение по водам, прозорливость и т.д. Кто молился, тот знает, каково это — прочесть хоть одну молитовку, не рассеиваясь умом, не охладевая сердцем.
Вот такая любовь у неё была! По любви и крест! Не по грехам — по любви.
И, значит, все мы несём такой крест, какой способна поднять наша любовь. Для маленькой, слабенькой любви — кресты полегче, для большой, горячей — тяжкие, огромные.
Как-то это не по человеческому разумению выходит: ты Бога полюбил, а Он тебе за то взваливает на спину этакий страшный груз!.. Вот если бы в наказание приговаривали ко кресту — тогда понятно: грешил? — грешил! Изволь нести кару!
Но для Бога-то не наказать нас важно, — он любви нашей ищет. Кара же не умножает любовь. Кара может разума прибавить, осторожности, осмотрительности, законопослушности… Но эпоха закона кончилась, и очень давно!
Вот и Мария Египетская, — она ведь свою кару получила. Но кара эта состояла не в пустынном жительстве, не в голоде, не в многолетнем одиночестве. Мария была наказана ещё в Иерусалиме — тем, что не смогла вместе со всеми верующими войти в храм. И да, — эта кара прибавила ей ума: она поняла, что блудить — нехорошо, что Бог блудников не любит.
Ах, не любит!.. Вот горе! А я-то Его как люблю! Я ради Него на всё готова!..
На что же? На что готова?
И вся последующая жизнь Марии была ответом на этот вопрос. Всю последующую жизнь Мария просто являла Господу свою любовь, — а поскольку любовь эта была огромна, то и проявления её были чудесными, вышеестественными.
Мария в Иерусалиме на празднике Воздвижения познала закон, а в Египетской пустыне настало для неё время благодати, время любви. Время Креста.
Словом, можно сказать, что Крест — это любовь в чистом виде, любовь такая, какой она только и может быть на земле, в царстве греха. Там, в Иное Время, будет иначе, — там, видимо, любовь можно будет являть через чистую радость — без страданий, без труда, без крови и пота.
А здесь — вот так… Кто любит, тот несёт крест, и только так и может явить свою любовь, — и это, как вы все согласитесь, относится не только к любви Божественной, но и к человеческой. Никому, кажется, не удавалось пока просто и безмятежно отдаваться любви к милому существу: нет, коли любишь, так, значит, тащи крест заботы, тревоги, трудов и слёз. А если не будет всего этого, то о какой любви можно говорить? Разве что о подростковой влюблённости, — но ведь она проходит быстро и не возвращается никогда… Человеческая любовь, как и Божественная, тоже измеряется только трудами и слезами. Только крестом.
Но ведь это и к тому самому Кресту относится, — к тому, на котором Господь был распят. Он тоже стал мерой любви, — любви Бога к человеку, когда из любви к человеку Дух принял плоть, Безмерный ограничился, Безгрешный подвергся позору, Безсмертный принял смерть.
Вот ведь как получается: дерево, прекрасное, раскидистое, со сладкими, вкусными плодами, растущее в раю, — а через него пришла смерть. И другое дерево — грубо оструганное, грубо сколоченное, поставленное под палящим солнцем на горе под названием Череп, ставшее орудием мучительной казни, — и через него пришла жизнь, и оно стало явлением высшей, Божественной любви.
Этого противоречия нам до конца не понять. Таков, видно, путь человеческий, что человек свой собственный путь понять до конца не сможет.
Источник: Православный Санкт-Петербург
http://www.pravpiter.ru
<-назад в раздел
Через него пришла жизнь и явление высшей Божественной любви: Мы несём крест, какой способна поднять наша любовь
Может быть, не все помнят, что подвиг святой преподобной Марии Египетской крепко связан с праздником Воздвижения Креста Господня. Ведь известная египетская блудница Мария отправилась из Египта в Иерусалим именно для того, чтобы там отметить Воздвижение, поклониться Кресту, помолиться со всеми верующими… Такое хорошее, благочестивое желание — и, главное, искреннее! Никто не может уличить Марию в неискренности: она в самом деле хотела приложиться ко Кресту, она в самом деле ехала на богомолье! А то, что в пути продолжала заниматься блудом с молодыми паломниками, — так что ж тут такого? Кому от этого стало хуже? Кому она навредила? Все взрослые, свободные люди, все сами за себя отвечают, она никого не неволила, никого не растлевала…
Она не видела греха в своём грехе. Она любила Бога, она жаждала богообщения, но искренне не понимала, что плохого в том, что люди, так сказать, радуются жизни в компании с ней.
А когда Господь воздвиг перед ней крест — огромный, для каждого из нас совершенно неподъёмный, она просто взяла его и понесла. Не будем рассуждать о том, насколько тяжесть её греха соответствовала тяжести креста, — лучше обратим внимание на то, что тяжесть креста точно соответствовала мере её любви к Богу. Вот такой огромной была её любовь, что смогла вынести этот вышеестественный крест: многолетнюю жизнь в пустыне, в одиночестве, без пищи, почти без воды, в непрестанном покаянии (то есть в непрестанной, неослабевающей, внимательной, не рассеивающейся молитве). Кстати, эта непрестанная углублённая молитва поражает меня куда больше, чем способность преподобной обходиться без пищи, чем её хождение по водам, прозорливость и т.д. Кто молился, тот знает, каково это — прочесть хоть одну молитовку, не рассеиваясь умом, не охладевая сердцем.
Вот такая любовь у неё была! По любви и крест! Не по грехам — по любви.
И, значит, все мы несём такой крест, какой способна поднять наша любовь. Для маленькой, слабенькой любви — кресты полегче, для большой, горячей — тяжкие, огромные.
Как-то это не по человеческому разумению выходит: ты Бога полюбил, а Он тебе за то взваливает на спину этакий страшный груз!.. Вот если бы в наказание приговаривали ко кресту — тогда понятно: грешил? — грешил! Изволь нести кару!
Но для Бога-то не наказать нас важно, — он любви нашей ищет. Кара же не умножает любовь. Кара может разума прибавить, осторожности, осмотрительности, законопослушности… Но эпоха закона кончилась, и очень давно!
Вот и Мария Египетская, — она ведь свою кару получила. Но кара эта состояла не в пустынном жительстве, не в голоде, не в многолетнем одиночестве. Мария была наказана ещё в Иерусалиме — тем, что не смогла вместе со всеми верующими войти в храм. И да, — эта кара прибавила ей ума: она поняла, что блудить — нехорошо, что Бог блудников не любит.
Ах, не любит!.. Вот горе! А я-то Его как люблю! Я ради Него на всё готова!..
На что же? На что готова?
И вся последующая жизнь Марии была ответом на этот вопрос. Всю последующую жизнь Мария просто являла Господу свою любовь, — а поскольку любовь эта была огромна, то и проявления её были чудесными, вышеестественными.
Мария в Иерусалиме на празднике Воздвижения познала закон, а в Египетской пустыне настало для неё время благодати, время любви. Время Креста.
Словом, можно сказать, что Крест — это любовь в чистом виде, любовь такая, какой она только и может быть на земле, в царстве греха. Там, в Иное Время, будет иначе, — там, видимо, любовь можно будет являть через чистую радость — без страданий, без труда, без крови и пота.
А здесь — вот так… Кто любит, тот несёт крест, и только так и может явить свою любовь, — и это, как вы все согласитесь, относится не только к любви Божественной, но и к человеческой. Никому, кажется, не удавалось пока просто и безмятежно отдаваться любви к милому существу: нет, коли любишь, так, значит, тащи крест заботы, тревоги, трудов и слёз. А если не будет всего этого, то о какой любви можно говорить? Разве что о подростковой влюблённости, — но ведь она проходит быстро и не возвращается никогда… Человеческая любовь, как и Божественная, тоже измеряется только трудами и слезами. Только крестом.
Но ведь это и к тому самому Кресту относится, — к тому, на котором Господь был распят. Он тоже стал мерой любви, — любви Бога к человеку, когда из любви к человеку Дух принял плоть, Безмерный ограничился, Безгрешный подвергся позору, Безсмертный принял смерть.
Вот ведь как получается: дерево, прекрасное, раскидистое, со сладкими, вкусными плодами, растущее в раю, — а через него пришла смерть. И другое дерево — грубо оструганное, грубо сколоченное, поставленное под палящим солнцем на горе под названием Череп, ставшее орудием мучительной казни, — и через него пришла жизнь, и оно стало явлением высшей, Божественной любви.
Этого противоречия нам до конца не понять. Таков, видно, путь человеческий, что человек свой собственный путь понять до конца не сможет.
Источник: Православный Санкт-Петербург
http://www.pravpiter.ru
