22.03.2018 Книга священномученика Киприана Карфагенского "О единстве Церкви” как обличение современных расколов...

История повторяется. Вот почему для того, чтобы лучше понять настоящее, следует обратиться к прошлому.

Исторические события повторяются, но не точь-в-точь, а в различных комбинациях; как одни и те же философские идеи, уже высказанные и как будто исчерпанные в античности, возвращаются – в новых вариантах – и образуют новые системы, за которыми, однако, мы находим те же самые – повторяющиеся – концепции. В этом отношении история похожа на раскручивающуюся пружину: каждый последующий виток обладает большей площадью круга.

Вся история человечества как бы сжата и спроектирована в Священном Писании. Там мы можем найти ответы на вопросы, касающиеся главных идей мироздания, причем именно в силу грандиозности своего объема и энергетической напряженности (которую можно сравнить с плотностью алмаза) эти – основополагающие – идеи имеют общий характер. У святых Отцов свет Библии несколько разряжен, как бы преломлен через призму, но в то же время и более конкретизирован; поэтому Православная Церковь не отделяет друг от друга библейское и святоотеческое богословия – она читает Библию глазами святых Отцов.

Только от десяти учеников Христа (всего их было 84: 12 первоапостолов и 72 апостола) сохранились письменные тексты, а проповеди остальных вошли в устное предание Церкви, остались в ее литургике, отразились в книгах апостольских мужей и древнехристианских писателей. Поэтому древнехристианская патристика имеет для нас исключительное значение. Книги того периода были написаны киноварью из мученической крови, озарены пламенем гонений, напоены духом и благодатью раннехристианских общин. Листы этих книг, как дивные цветы, дышат благоуханием святыни. В них мы ощущаем непоколебимую веру, радость надежды и глубокий мир души, которых не смогли отнять ни темницы, ни пытки, ни звери Колизея, ни сам ад, вступивший в борьбу с Церковью.

Особое место в христианской литературе первых трех столетий занимают творения священномученика Киприана, епископа Карфагенского, одинаково почитавшегося и на Востоке и на Западе. Он был примером и образцом христианского пастыря – строгого и милосердного, мудрого и бесстрашного, который всю жизнь вел борьбу с врагом более опасным, чем языческие гонения: с внутренним коварным врагом – ересями и расколами. Его книги цитировались на Соборах как древнее христианское предание, как чистое учение Церкви. Среди его драгоценного наследия самым известным произведением является "Книга о единстве Церкви”. Ее отличает ясность и законченность мысли, глубина духовного познания Библии, спокойствие и особая величественность речи, бесстрашное обличение внутренних врагов Церкви, в котором звучит пророческое вдохновение и в то же время любовь к грешникам. В этом труде были поставлены и решены основные вопросы экклесиологии. Он пользовался в древней Церкви таким же авторитетом, как впоследствии христологические произведения святителя Афанасия Великого и экзегетические – святителя Иоанна Златоуста. Через "Книгу о единстве Церкви” говорит с нами священномученик Киприан Карфагенский, а через его уста - Дух Святой, Дух Истины.

Священномученик Киприан жил в первой половине III века и принял венец мученика при императоре Валериане в 252 г. Мученическим подвигом была вся его жизнь. Он страдал за тех, кто во время гонений подвергался истязаниям и казням, он молился, чтобы Господь укрепил их и не дал отпасть от веры. Его любовь к пастве превращалась в незримую миру боль и пытку, его сердце разрывалось при виде того, как еретики и раскольники, прокрадываясь, как волки ночью, в Церковь, расхищали Христово стадо и выносили свою добычу за ограду. Раскол оказался многоликим. Он боролся с Церковью слева и справа, как во время сражения, когда вражеские отряды хотят окружить войско со всех сторон. Один раскол возглавлял Фелицисим – клирик, отрекшийся от Христа во время гонений; он требовал, чтобы его и всех отступивших Церковь приняла без покаяния в том же сане. Другие раскольники – последователи Новациана, - напротив, считали, что под пытками отрекшиеся от Христа недостойны снисхождения и должны быть навсегда отлучены от Церкви. Эти раскольники сравнивали отступивших с нечистыми животными, запрещенными в пищу по Закону Моисея, а также с трупами, к которым запрещено было прикасаться священному роду. Третий раскол произвел некто Максим, объявивший себя епископом Карфагена и попытавшийся привлечь на свою сторону ряд епископов, и в том числе епископа Рима.

Церковь похожа на осажденную крепость, а гонения – на штурмы крепости, следующие один за другим. Раскол же – это заговор и мятеж внутри крепости, разделение в рядах ее защитников: те, кто вчера вместе сражались с одним противником, сегодня оказались врагами друг другу. Гонения – это стрелы, летящие в грудь и лицо, от которых еще можно как-то защититься. Раскол – это неожиданный и коварный удар кинжалом в спину. Нужна мудрость и твердость военачальника, чтобы отразить врагов, нападающих с двух сторон, и не дать захватить крепость. Дошедшие до нас творения святителя Киприана в большинстве своем представляют собой увещания христианам во время гонений быть мужественными исповедниками Христа перед лицом смерти, а также – обличения раскольников, разрывавших единство Церкви подобно тем, кто пытается поджечь корабль во время бури.


Свою книгу священномученик Киприан начинает словами Христа, обращенными к ученикам: Вы – соль земли. Как соль не подвержена гниению, так христиане в этом растленном и богоборческом мире являются носителями духа нетления, чистоты, неведомой для язычников, и благодати – Божественной силы, просвещающей мир.

Священномученик Киприан убеждает свою паству в необходимости с простотой и незлобием "соединять мудрость” (Священномученик Киприан Карфагенский. Книга о единстве Церкви. С. 176) и умение предусматривать хитрости демона, который, как паук – паутину, вяет для христиан сети, стремясь опутать весь мир. Святой говорит, что тайных врагов следует бояться больше, нежели явных, раскола – больше, чем гонений. Во дни гонений "легче уберечься”, так как очевиднее "опасность” и враг "объявляет о себе”, а через раскол демон "тайно подкрадывается” скрытыми подходами, "неприметно подпалзывает”, отчего, кстати, и получил название "ползуна” или змия (Там же). Таким образом, гонения и преследования христиан во времена Неронов и Диоклетианов (или – совсем недавно – кровавая инквизиция атеистов) не так страшны и опасны для Церкви, как ее внутренние враги: раны от зубов хищных зверей могут зажить и зарубцеваться, а укус притаившейся змеи почти всегда несет смерть. Поэтому грех раскола по своим последствиям более пагубен, чем злодеяния Тамерлана, который возводил холмы из отрубленных голов христиан и пировал на помостах, под которыми лежали раздавленные младенцы. Гонители убивают тело, но бессильны причинить вред душе. Раскольники убивают душу. Сатана может явиться в образе Ангела света, демон может говорить о мире и истине, но это – обольщение: оружие князя тьмы – "ласкательно-лживые слова”, его змеиная "песнь” вводит в заблуждение "неосторожных и легковерных” (Там же. С. 176–177). Диавол – спорщик и диалектик. Его ум - после падения - превратился в неиссякаемый источник коварства и хитрости. Переговорить демона трудно, однако он не имеет сердца, он пуст внутри. Священномученик Киприан учит, что главным средством, позволяющим распознавать сатанинскую сущность под видом "доброго Ангела”, вечный мрак, скрываемый внутри искусственного света, является для христианина правильная духовная жизнь, исполнение заповедей, которые служат непоколебимой основой для опытного богопознания. Это Православие не только ума, но еще и сердца. Православие ума – это вера в то, что учит Церковь. Православие сердца – это возможность ощущать духовный мир, отличать темные и светлые силы, добро и зло, ложь и правду. Православное сердце сразу же почувствует во всех ересях и расколах, как бы ни были они замаскированы, чужой смертоносный дух, подобный смрадному запаху тления, исходящему от трупа (как бы тот ни был умащен духами). Человеку, имеющему эту духовную интуицию, тяжело быть среди еретиков и раскольников, его сердце глухо ноет, как будто сдавленное камнем, оно чувствует то, что скрыто за словами, – богоборческий дух (который в оккультной литературе часто – конспиративно назван "духом Прометея”). Священномученик Киприан пишет, что тот, кто не имеет правильного руководства в духовной жизни, поневоле "будет колебаться”, увлекаясь "духом заблуждения”, что тот, кто не держится истинного спасительного пути, "не достигнет спасения” (Там же. С. 177). Единственно спасительный путь – это сама Церковь. Достигнуть спасения – значит достигнуть Вечной Жизни, соединения души человека с Духом Святым. Ложный путь уводит человека от цели, и чем усерднее идет человек по ложному пути, тем дальше и быстрее удаляется от нее. Поэтому "подвижничество” раскольников – это усердное бегство от Бога.

Св. Киприан пишет, что после Пришествия Христа на землю демон "увидел идолов оставленными, жилища свои и капища… опустевшими” и прибегнул к более тонкому лукавству и хитрости, к новому обману – "самым именем христианина обольщать неосторожных” (Там же. С. 178). Древняя ложь – это языческое многобожие, когда падшие ангелы под видом богов принимали служение и поклонение обольщенных ими людей. "Новый обман” – это ереси и расколы, когда диавол привлекает к себе людей игрой в благочестие.

Расколы основаны на тщеславии, на противопоставлении себя Церкви. В расколе Православие превращается в театральные постановки, а исповедание христианства – в рекламные афиши, приглашающие в раскольничью молельню, в которых раскольники обещают самое чистое, самое духовное "Православие, сохраненное только у них”. Некоторые люди вводятся в заблуждение тем, что раскольники и еретики совершают продолжительные службы, содержат строгие посты, оказывают помощь нуждающимся и т. д. В книге "Луг духовный” Иоанна Мосха рассказано о монахе-подвижнике, последователе еретика Севера, проводившем дни в безмолвии и молитве. Это соблазняло некоего православного, так как он не видел подобного подвижничества среди своих. Он обратился с мольбой к Богу открыть ему, что это значит, и увидел над мнимым подвижником черного голубя, как будто испачканного сажей, – образ того духа, которой принимал молитвы еретика (см.: Иоанн Мосх. Луг духовный. Сергиев Посад, 1915). В книге святителя Григория Великого "Собеседования” есть рассказ о том, как демон под видом странника пришел к одному италийскому епископу и попросился на ночлег. Епископ Духом Святым узнал, что пред ним не человек, а диавол, и отогнал его прочь. Тогда демон стал ходить по улицам города, громко жалуясь прохожим на жестокость епископа. Один из жителей пригласил демона к себе, приготовил трапезу и усадил у камина, чтобы гость обогрелся. Вдруг мнимый странник схватил ребенка – сына хозяина дома, бросил его в пылающую печь и исчез. Диакон Петр, собеседник святителя Григория, услышав это повествование, с удивлением спросил: "Владыка, как допустил Господь, чтобы человек за свое гостеприимство был так страшно наказан, ведь за такое добро надо было бы ожидать не проклятия, а милости Божией?” Святитель ответил, что италиец приютил странника, считая себя более милостивым и богобоязненным, чем епископ; он пригласил странника в свой дом как раз потому, что странник хулил архиерея, своим поступком хотел показать людям, что архиерей не исполняет заповеди Божии. Италиец принял странника-демона не из любви к Богу, а из неприязни к архиерею и поэтому получил по заслугам (см.: Святитель Григорий Великий. Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. М. 1996. С. 54–55).

Так и в расколе: и молитва, и милостыня питаются гордыней - это не добродетели, а противостояние Церкви. Их, раскольников, показное добро - лишь средство оторвать людей от Церкви. Поэтому в расколе и ереси почти нет тайной милостыни, там милостыня сопровождается очернением Церкви, там молитва и добрые дела сопровождаются "барабанным боем”. В житии преподобного Амвросия Оптинского рассказывается, как девушку, которая вставала по ночам на молитву без благословения духовного отца и самовольно клала множество поклонов, будил демон в виде Ангела и поощрял к такой молитве. Злой дух не только не мешает, но наоборот, радуется "подвижничеству” раскольников и еретиков, так как он и сам "подвижник” – в борьбе против Бога. Ему не страшна молитва гордого сердцем, ибо в Священном Писании сказано: Молитва его да будет в грех (Пс. 108, 7). Диаволу смешны их, раскольников, бдения и посты, так как он сам не спит и не ест, но от этого не становится святым.

Святитель Киприан пишет: "Он <демон> изобрел ереси и расколы, чтобы ниспровергнуть веру, извратить истину, расторгнуть единство” (Священномученик Киприан Карфагенский. Книга о единстве Церкви. С. 178) – здесь сатана назван изобретателем и источником ереси и раскола и духовным отцом всех отступников от Церкви. Из его чрева текут мертвые воды раскола, они, начинаясь в аду, растекаются по всей земле и снова собираются в преисподней. По словам Апокалипсиса, сатана - древний змей, сорвал с небес своим хвостом треть звезд (см.: Откр. 12, 4). Глава этого дракона – гордыня, хвост его – ложь, треть звезд – Ангелы, которых он оторвал от Бога и увел за собой. Раскол в Небесной Церкви – это первая мировая трагедия, это катастрофа, которая потрясла мир. Если бы не было греха раскола, то первоангел не превратился бы в сатану, спрута, который своими кольцами охватил всю землю, присосался к ней и пьет ее кровь. Ангелы не превратились бы в демонов – чудовищ ада, наши праотцы не были бы введены Люцифером в грех богоборчества, и жизнь человека на земле была бы блаженной, как на Небесах – у светлых духов, созерцающих Бога. Поэтому раскол в Небесной Церкви – начало всех грехов. Человеческие преступления и злодеяния на протяжении всей истории – как бы эхо греха первоангела, а все грехи многочисленных расколов на земле – лишь подобие восстания сатаны против Бога в Небесной Церкви.

Святитель Киприан Карфагенский говорит, что сатана через раскол "восхищает людей из самой Церкви и, когда они видимо приближались уже к свету и избавлялись от ночи века сего, снова распростирает над ними, не ведомо им, новый мрак” (Там же). И раскольники "называют однако же себя христианами и, блуждая во тьме, думают, будто ходят во свете” (Там же). Так заблудившийся путник болотные огоньки принимает за огни родного дома, спешит навстречу им и увязает в трясине. Так неопытные подвижники мертвый фосфорический свет падших духов принимают за свет явившихся к ним небожителей.

Господь назвал диавола лжецом и человекоубийцей (см.: Ин. 8, 44): демон лжет, чтобы погубить, и действительно губит тех, кто поверили в его ложь. Сатана – дух лжи, поэтому, даже прямая истина, высказанная им, на деле оказывается обольщением через правдоподобие.

Мы читаем в книге "Деяния апостолов”, как бесноватая служанка кричала вслед Павлу и апостолам: Сии человеки – рабы Бога Всевышнего (Деян. 16, 17), однако святой апостол Павел, как сказано, вознегодовав (Деян. 16, 18), возмутился тем, что сатана захотел показать себя свидетелем истины, (которую на деле ненавидит), чтобы вызвать одобрение апостолов, – возмутился и запретил демону, говорящему устами служанки, и бес прорицания оставил ее (см.: Деян. 16, 18).

Демон, отпавший от Небесной Церкви, не может говорить истину. Как змея, собирающая нектар с цветов, превращает нектар в яд, так и раскольники, покинувшие Церковь,- столп и утверждение истины (1 Тим. 3, 15) - уже навеки потеряли истину, их устами говорит тот, кто первый восстал против истины.

Характерно, что священномученик Киприан ставит ересь и раскол рядом – как один грех богоотступничества, который имеет неизбежный конец – вечную гибель.

Священномученик Киприан рассматривает веру, истину и единство в неразрывной взаимосвязи. Раскол ниспровергает веру, извращает истину и расторгает единство. Восточные патриархи в Окружном послании 1848 года пишут, что чистота веры хранится в единстве любви, что вне единства не может быть чистоты вероисповедания; форма единства – соборность, которая является свидетельством жизненности Церкви и гарантом истины. Это Послание имеет каноническое значение. Разрушение единства Церкви может происходить через узурпаторство власти (как провокацию против соборности), что мы видим в лице римского первосвященника, и через расколы, которые похищают и присваивают себе имя и достоинство Церкви. Поэтому церковный монархизм и раскол – это грех против единства и любви. В первом случае истина становится не свойством благодати – Духа Истины, действующего в Церкви, а принадлежностью присвоенного человеку титула, как бы имуществом римской кафедры. Во втором – каждый ересиарх и раскольник, восставая против Церкви в сущности, претендует на ту же безошибочность своих мнений, что и римский папа.

Святые отцы пишут, что еретики и раскольники обречены на гибель до Страшного Суда. В первом псалме сказано: Не устоят нечестивые на суде (Пс. 1, 5). Суд предполагает оправдание или осуждение, но нечестие - это грех против веры и нечестивые – уже с клеймом приговора, как с печатью Каина на челе. Для грешников есть еще надежда, эта надежда – молитвы Церкви. Для раскольников нет Церкви, поэтому их смерть – вечное богооставление. Пока рыба находится в воде, она не понимает, что такое вода. Лишь когда ее поймают в сети, бросят на берег и она начнет задыхаться, узнает она, что вода – это жизнь. Только после смерти человека душа понимает до конца, что такое Церковь и что значит навеки лишиться ее молитв.

Господь назвал демона лжецом и отцом всякой лжи (см.: Ин. 8, 44). Святой Киприан пишет, что демон не может не лгать, так как он – древняя ложь. Во время искушения Господа в пустыне сатана приступил к Нему со словами, заимствованными из Священного Писания: сатана, словно теолог, цитировал Библию (см.: Мф. 4, 6). Эти слова, которые псалмопевец Давид называл светом на пути земной жизни (см.: Пс. 118, 105), в устах демона превращаются в гибельную сеть. Господь отразил обольщение сатаны, указав на истинный смысл библейских заповедей, но последним словом Господа было заклятие: Отойди от Меня, сатана (Мф. 4, 10). Люди, которые цитаты из Библии и святых Отцов пытаются использовать как доводы в своей борьбе против Церкви, похожи на воинов, которые получили оружие против врага, но этим оружием смертельно ранят самих себя и тех, кто рядом с ними. Раскольники делают то же самое, что и сатана: ссылаясь на церковные правила и святых Отцов, они искажают и извращают дух и смысл их учения; поэтому православный христианин во время подобного духовного искушения должен ответить врагам словами Христа: "Отойди от меня, сатана”.

Демон являлся подвижникам в виде Ангела света, он будил их на молитву, рассуждал о Священном Писании, прорицал – через них -будущее так, что люди считали этих подвижников прозорливыми и даже пророками; демон предупреждал об опасности, посылал вещие сны и т. д. Он приступал даже к таким великим подвижникам, как преподобные Симеон Столпник и Петр Афонский, и только благодать Божия и чистота сердца открывали им истинное лицо этого "доброго друга” и "пришельца с неба”: под мнимым светом они видели непроницаемый мрак, под ангельской красотой – безобразное адское чудовище… Но сколько неопытных людей поверило внушениям сатаны, поверило видениям демонов и поклонялось им, как Ангелам и даже как Самому Христу! Демон искушает слева, показывая грехи в самом обольстительном виде; он искушает и справа – через ложные добродетели, в основе которых лежат гордость и самомнение.

Святитель Киприан пишет: "Таковы льстивые козни врага, который, по слову апостола, принимает вид Ангела света (2 Кор. 11, 14) и своим служителям дает вид служителям правды <они, как артисты, гримируются под Афанасия Великого, Марка Эфесского - защитников веры, или – под Макариев и Антониев - отцов монашества; раскол – это не жизнь по заветам Православию в смирении и удалении от мира, а – театральная и крикливая демонстрация Православия со скандированием лозунгов>, между тем как они <раскольники> возвещают ночь вместо дня <ложь вместо правды>, погибель вместо спасения <обещают привести к вершине Синая и толкают в пропасть>, отчаяние под покровом надежды <ложная надежда, как всякая утопия, кончается отчаянием: уже при жизни душа раскольника чувствует необъяснимую тоску и тяжесть, а в час смерти открывается перед еретиком сущность раскола, как бездонной черной ямы, в которой гаснут навсегда вера, любовь и надежда>, вероломство под предлогом веры <раскол всегда сопряжен с обманом, который раскольники называют тактикой; а свои преступления они оправдывают "заботой” о Православии, как будто Бог нуждается в защите грешника>, антихриста под именем Христа <в лжецеркви должен быть лжехристос, демон под видом Божества; здесь имеется еще и другой смысл: всякий раскол, борясь с Церковью, расширяет царство ада и пролагает путь грядущему антихристу>, и, прикрывая ложь правдоподобием <правдоподобие – самый опасный и поэтому самый худший вид лжи: чтобы поймать птицу, под сетью насыпают зерна, чтобы травить крыс, в приманку подкладывают незаметно яд>, … уничтожают истину <истину заменяют правдоподобной ложью, как алмаз в перстне – поддельным камне>” (Там же).

Характерно, что раскольники считают все остальные расколы, кроме своего, гибельными и ложными, возникшими под действием страстей и гордыни, видят в них нелепости и противоречия, а свой собственный раскол, мало чем отличающийся от прочих, принимают как единственное счастливое исключение во всей истории Церкви. Более того, раскольник утверждает, что это Церковь отпала от него, а не он – от Церкви: так пьяному кажется, что он шагает твердо, а дома и деревья сами качаются, земля сама колеблется; когда же он упадет где-нибудь под забором, то думает, что мостовая неожиданно поднялась вверх (как вздымается волна на море) и ударила его по лбу.

Святитель Киприан говорит, что раскольники "не обращаются к началу истины” (Там же. С. 179), то есть к Священному Писанию, иначе им было бы "легко удостовериться… кратким изложением истины” (Там же).

Он приводит слова Спасителя из Евангелия от Матфея о том, что врата ада не одолеют Церкви (ср.: Мф. 16, 18). Для христианина достаточно одних этих слов, чтобы поверить в то, что Церковь останется непоколебимой перед злыми силами - демонами и людьми, адом и богоборческим миром, как утес среди бушующего моря: волны несутся друг за другом к береговым скалам, как отряды воинов - на штурм крепости, и, ударяясь о гранитную стену, как остатки побежденного войска – откатываются назад.

Раскольникам кажется, что волны разобьют утес и море поглотит его, – как чудовище, своей огромной пастью. Они забывают слова Спасителя, Который сказал, что Он построит Церковь на камне веры; таким образом раскол – это неверие в слово Божие и малодушие перед силами ада, который побежден Христом.

Мы живем не знаниями слабого малого разума, а верой - как Откровением Абсолютного Божественного Ума. Раскол – это противопоставление евангельской Истине человеческого представления об истине, противопоставление Божественному Логосу паутины своих, человеческих, рассуждений. Вера – это подвиг духа, который преодолевает все сомнения и испытания. Раскольникам не во что верить, вернее, им остается верить только в самих себя.

Священномученик Киприан обращается к Ветхому Завету и приводит слова из "Песни песней”: Едина… моя, совершенная моя (Песн. 6, 8; церковнославянский перевод). Эти слова он относит к Церкви, как и другие экзегеты – толкователи Священного Писания (Григорий Нисский, Феодорит Кирский). Она едина (единственная), значит, не может быть другой Церкви, Она совершенная, поэтому не может быть новой Церкви (совершенство не нуждается в перемене). Библия написана Духом Святым, поэтому в ней не может быть противоречий и двусмысленности. Экзегеты Библии единодушно утверждают, что Церковь останется благодатной и спасительной, переживет гонения антихриста и встретит Господа в Его Втором пришествии на землю.
Первый раскольник сказал: "Бог – это я”. Новые раскольники – его дети – повторяют: "Церковь – это мы”.

Святитель Киприан Карфагенский считает, что если бы раскольники действительно верили Библии, то нечего было бы доказывать, так как истина была бы очевидна.

Православная Церковь заповедала нам изучать Священное Писание, но при этом руководствоваться разъяснениями святых Отцов, а не собственными мнениями – плодом нашего нечистого и страстного сердца.

Раскольники же, ссылаясь на библейские тексты, игнорируют святоотеческое толкование, поэтому искажают их смысл и символику, поэтому каждый раскольник претендует на роль оригинального экзегета Библии.

В теории относительности, которая такие категории, как пространство и движение, рассматривает абстрактно, существует известный парадокс: с точки зрения математического анализа невозможно доказать: ребенок, прыгая, оторвался от земли или земля – от ребенка; (ребенок сделал прыжок вверх от поверхности земли, которая при этом осталась неподвижной, или же земля двинулась вниз – при этом ребенок рассматривается как неподвижный объект), ребенок оторвал подошвы от земли или земля оторвалась от подошв ребенка. Но что бы ни утверждала теория относительности, мы видим здесь очевидный (аксиоматический) и логический абсурд. Раскольники повторяют такую же логическую нелепость, когда утверждают, что они стоят непоколебимо на месте, а вся Вселенская Церковь оторвалась от их ног и ушла вниз – в пропасть ереси и космическую пустоту.

Раскольники утверждают, что они не отошли от Церкви, что они сами - Церковь, что у них есть свой епископат и свое священство и что они сохраняют чистоту веры. Отвечая на эти гордые притязания, святой Киприан пишет: "Можно ли думать тому, кто не придерживается… единства Церкви, что он хранит веру? Можно ли надеяться тому, кто противится и поступает наперекор Церкви, что он находится в Церкви, когда блаженный апостол Павел… показывая таинство единства, говорит: Один Господь, одна вера, одно крещение (Еф. 4, 5)? Сие-то единство надлежит крепко поддерживать и отстаивать нам, особенно епископам, которые председательствуем в Церкви, дабы показать, что и самое епископство одно и неразделимо. Пусть никто не обманывает братства ложью! Пусть никто не подрывает истины веры вероломною изменою! Епископство одно и каждый из епископов целостно в нем участвует” (Там же. С. 180). Здесь у святого Отца несколько важных мыслей, а именно: вне Церкви нельзя сохранить веру, так как хранительницей истины является соборная полнота Церкви; православная вера включает в себя веру в Церковь как богоданный, непоколебимый "столп истины”; раскол – это не только отпадение от Церкви, это борьба с Церковью, это сопротивление Церкви, подобно тому как раскол в Небесной Церкви – не только отпадение от Бога, но и бессильная борьба падших ангелов с Богом, сопротивление сатаны Богу, отчего он и получил свое имя - "противник”.

Священномученик Киприан призывает всех христиан в любых обстоятельствах поддерживать и отстаивать единство, особенно это касается епископов. Святитель, как и все отцы Церкви, свидетельствует, что епископство одно и неразделимо. Тот, кто учит иному, - лжец. Кто примыкает к отпадшим от Церкви епископам, тот поступает как вероломный изменник. Епископ вне Церкви – это лжеепископ. Как не может быть Ангела вне Небесной иерархии, так не может быть епископа вне иерархии церковной. По словам святого апостола Иуды, Ангелы, не сохранившие свое достоинство (ангельского чина) и покинувшие свое жилище (Небесную Церковь) (см.: Иуд. 1, 6), превратились в демонов, закованных в узы мрака. Чем с большей высоты пали ангелы, тем глубже и страшнее их падение. Апостол Иоанн, а вернее Дух Святой через апостола, называет епископов Ангелами Церкви (см.: Откр. 1, 20).

Епископ-раскольник – епископ-самозванец; епископ, противопоставивший себя Церкви – подобие падшего ангела, который последовал призыву сатаны.
Раскольники говорят: "Наш нынешний епископ или тот, кто рукополагал наших единомышленников во епископы в начале раскола, получил хиротонию в Церкви”. Люцифер тоже получил достоинство и имя первоангела в Небесной Церкви, но помогло ли ему это? Напротив, дары Божии, которыми он пренебрег, любовь Божия, которой он изменил, красота и сияние, которыми он был наделен более всех Ангелов, послужили Люциферу вечным осуждением, той будущей мукой, которую Иоанн Богослов сравнивал с огненным озером (см.: Откр. 20, 10). Епископ, оставивший Церковь, которая духовно родила его и дала ему высший сан на земле, а также тот человек, который вне законной хиротонии ворует достоинство епископа, становятся служителями сатаны и епископами Люцифера. Такими-то "духовными отцами” хвалится раскол. Тех, кто залезает в чужие дома и расхищает имущество – называют ворами и грабителями, подлежащими суду; а раскольников-епископов, которые вторгаются в чужие епархии, как воры ночью через подкоп, и расхищают не имущество, а чужие души, – как их назвать? Воры и грабители - это звучит слишком мягко, ибо они – эти "епископы” – святотатцы (воры священного) и убийцы, для них не существует закона; для них, самозванцев-узурпаторов, закон – их собственная воля и одержимость властолюбием.
Раскольники, проливая крокодиловы слезы по поводу "нарушения” канонов Церкви, на самом деле давным-давно бросили себе под ноги и попрали все каноны, потому что подлинные каноны основаны на вере в единство и вечность Церкви. Каноны даны Церкви, вне Церкви они недействительны и бессмысленны – так не могут существовать законы государства без самого государства.


Архимандрит Рафаил (Карелин)

Продолжение следует...

Источник: ПРАВОСЛАВИЕ.ИНФО
http://pravoclavie.info