Монархия была воспитана, выкована в русской истории как «власть правды», как идеал правильного православного государства. Не потому ли мы так тоскуем сегодня по отсутствию «правды» и «справедливости» в нашем обществе?

Одним из основных и характеризующих человека свойств является его стремление к взаимоотношениям с другими людьми. Человек вступает в государственные союзы с другими людьми для своей защиты, в профессиональные — для своего пропитания, в семейные — для продолжения рода. Таких жизненно необходимых союзов ещё очень немало. Кооперируясь в общество, люди объединяют прежде всего свои чувства, представления и желания. Стремление к общению, к социализации (не путать с социализмом, в который загоняют, не спрашивая вашего мнения) — такой же базовый человеческий инстинкт, как инстинкт борьбы за своё существование.

Человеческая общественность эволюционирует от Адама и Евы, от союзов семейных и родовых к союзам профессионально-сословным, а с развитием человеческих потребностей и интересов дорастает до возникновения высшей силы, объединяющей все социальные группы общества, — государства. Государство, безусловно, является высшей формой общественности.

Всякое объединение предполагает власть как регулятор социальных отношений, возникающих в новой кооперации. Власть является одновременно и следствием общественного развития, и необходимым условием для этого развития.

Власть устанавливает и поддерживает те нормы порядка, которые регулируют отношения между людьми в обществе. Власть становится силой, осуществляющей в обществе, в государстве высшие начала правды, как понимает эту правду сам социум.

Неизбежность государства — это консервативная политическая аксиома. Государство появляется как высший этап развития общества для охраны внутриобщественной свободы и порядка.

Классический русский государствовед Лев Александрович Тихомиров (1852—1923 гг.) определял государство как:

союз членов социальных групп, основанный на общечеловеческом принципе справедливости, под соответствующей ему верховной власти.

Понятию «Верховная власть» в доктрине Л. А. Тихомирова отведено особое место. С его помощью сама система принимает идеократические черты. В своём синтетическом подходе Л. А.Тихомирову удалось соединить в категории «Верховная власть» такие основы правопорядка, как «справедливость» и «государева воля». В его трактовке, если Государь в своей государственной деятельности адекватен той идее власти, которую он представляет, то и его «государева воля» выражает традиционное представление о справедливости, которое сложилось в данном национальном социуме. Что, собственно, и есть представление о справедливой власти или о справедливости власти.

Не бывает сложных или сочетанных верховных властей, всякая Верховная власть основана на одном из трёх существующих принципов: монархическом, аристократическом или демократическом.

Также Верховная власть неразделима и в своём трояком проявлении: законодательном, судебном и исполнительном. Все эти три проявления истекают из единой Верховной власти.

Будучи юридически неограниченной, Верховная власть фактически ограничена своим количественным содержанием. Делегируя же управительным властям свою центральную силу, Верховная власть получает возможность действовать далеко за пределами своих физических возможностей.

Прямое же действие Верховной власти в развитом государстве специализируется по преимуществу на контроле и направлении всех передаточных властей, сохраняя свою неограниченность и самодержавность.

В зависимости от того, что понимает нация под общечеловеческим принципом справедливости в общественных отношениях, Верховная власть представляет тот или иной принцип власти, на которых и осуществляются все три образа правления: власть единоличная, власть влиятельного меньшинства или власть всего населения.

Все эти три формы власти суть типы, а не фазисы эволюции власти. Они не возникают один из другого эволюционно, а если и сменяют друг друга, то вследствие государственного переворота или революции. Все три принципа Верховной власти неуничтожимы в человеческом обществе, разница между ними может быть лишь в их положении. Один принцип всегда бывает верховным, а два других имеют подчинённые функции в управительных учреждениях.

Выбор принципа Верховной власти зависит от нравственно-психологического состояния нации, от тех идеалов, которые сформировали мировоззрение нации. В выборе нацией того или иного принципа власти, как пишет Л. А. Тихомиров, «проявляется не что иное, как степень напряжённости и ясности идеальных стремлений нации. В различных формах Верховной власти выражается то, какого рода силе нация, по нравственному состоянию своему, наиболее доверяет.

Демократия выражает доверие к силе количественной. Аристократия выражает преимущественное доверие к авторитету, проверенному опытом; это есть доверие к разумности силы. Монархия выражает доверие по преимуществу к силе нравственной».

Любой из этих принципов неограничен и самодержавен, как принцип в государстве наивысший. Единственное ограничение составляет само содержание его собственного идеала.

«Если в нации жив и силён некоторый всеобъемлющий идеал нравственности, — развивает далее свою мысль Л. А. Тихомиров, — то появляется монархия, ибо при этом для верховного господства нравственного идеала не требуется действие силы физической (демократической), не требуется искание и истолкование этого идеала (аристократия), а нужно только наилучшее постоянное выражение его, к чему способнее всего отдельная личность как существо нравственно разумное, и эта личность должна лишь быть поставлена в полную независимость от всяких влияний, способных нарушить равновесие её суждения с чисто идеальной точки зрения».

В теократии Бог правит народом непосредственно.

В республике воля народа не желает, чтобы Бог правил народом непосредственно или посредством Царя, а выбирает себе своего «по воле человеческой» представителя или представителей, осуществляющих управление.

Хотя Божественная власть над народами, естественно, не отмирает и при республике. Но Бог не навязывает свою благость насильно, а даёт человеческому хотению воплотиться (реализоваться) в истории, тем самым попускает совершиться тому, что должно.

Таким образом, здесь видно духовно-нравственное оскудение народа, которое, собственно, и описывал Л. А. Тихомиров в своей конструкции различных принципов власти.

Человек создан Богом свободным, вероятно и народы (как духовно-нравственные организмы) сотворены Богом также свободными, то есть свободными ходить по путям Божиим или нет. В этой свободе есть и отрицательная сторона — личность и народ могут бунтовать против Бога, идти против (рожна) своего Творца. В государственном плане это выражается в республиканском духе в уходе от Богопатерналистского властвования на пути человеческого «многомятежного хотения». Если это попускается Небом, то значит, в этом есть какой-то воспитательный смысл. А значит, Бог как субъект и народ как объект взаимоотношений могут входить в волевые противоречия, в революционные всплески или анархические срывы, как я их называю.

Здесь смысл в том, что народ тоже имеет свою волю (часто неосознанную, нередко разрушительную и даже богоборческую). А воле свойственно реализовываться в исторической действительности.

В монархии тоже присутствует воля народная как воля, принимающая Царей и одновременно отсекающая свои хотения (по образу монаха, отсекающего свою волю и подчиняющегося своему игумену). В монархии народ — «монахи», пасомые Царём — «игуменом» — сыны, подчиняющиеся своему отцу.

Но добровольное отсечение своей воли вовсе не означает его отсутствия в принципе, она есть, но она под контролем — «согласна бездействовать».

Но ведь под воздействием то ли плохого руководства «игуменом» (например, он требует перейти в ересь типа «иконоборчества» или «унии», или будет гонителем веры, как первые римские императоры), то ли греховной повреждённости самой народной воли (а скорее, и того, и другого) она может себя проявить — поменять принцип власти.

В этом смысле «помазанник Божий», бывший и излюбленным «делегатом» народа, вопреки повелению не касаться «помазанников Божиих», может быть свержен.

Этот абсолютистский вариант смены принципа власти: когда Самодержавие вырождается сначала в некий абсолютизм или «цезаризм», а затем — в «общее дело» республику.

Царь не ответственен перед народом, но должен считаться с национальными традициями и национальной психологией. В особенности с состоянием национальной нравственности — той, которая, собственно, и ответственна за идеалы, которыми живет нация. Не считаясь с ними, он может легко превратиться в деспотичного правителя, мучащего нацию, и в этом случае (наказание Божие), если у народа сильно религиозное чувство, то он вытерпит эти трудности, а если чувство притупилось или повыветрилось, то «самость» непослушания может привести и к революции, и к другим социальным эксцессам.

Ещё для древнерусских правителей высшей похвалой было, когда в посмертном летописном слове о нём писали, что он «любил правду» и что «правда же и истина с ним ходила».

С летописных времен монархическая, тогда ещё княжеская, власть представлялась как властвование духа Государя над духом и плотью Русского народа, над материальным «естеством» Земли Русской. Монархическая власть с древности воспринималась орудием утверждения господства христианства на Руси.

Монархия была воспитана, выкована в русской истории как «власть правды», как идеал правильного православного государства.

Не потому ли мы так тоскуем сегодня по отсутствию «правды» и «справедливости» в нашем обществе, что правда и истина не могут одновременно ходить с пятью сотнями «народных избранников»?

Источник: Общество «Двуглавый Орёл»