08.08.2017 Выступая 14 июля 2017 года перед сотрудниками Лебединского ГОКа в Белгородской области, президент России Владимир Путин рассказал об одном из любимых методов борьбы с Россией западных конкурентов на протяжении многих веков, с древних времен: распространении клеветнических слухов о самой России и о ее державных правителях. Президент напомнил слова Императора Александра III о том, что громадности России боятся в Европе, и о том, что у России нет союзников, кроме ее армии и флота. Владимир Владимирович привел пример такой клеветы: он напомнил, что Царь Иоанн Васильевич Грозный, по мнению многих историков, не убивал своего сына, а распространил эту ложь папский нунций Антонио Поссевино, который пытался начать процесс окатоличивания России, но, потерпев неудачу, стал описывать дикость России и жестокость ее правителей, в том числе и Царя Иоанна Васильевича Грозного.

Справедливое замечание. Надо сказать, что на это действительно указывали многие историки как в XIX веке, так и в XX, и в наши дни. О том, что Царь Иоанн Васильевич Грозный оклеветан иностранцами, подробно писал выдающийся историк начала XIX века Николай Арцыбышев и некоторые другие. Академик Николай Лихачев в начале XX века исследовал вопрос причины смерти Царевича Иоанна и пришел к выводу о том, что он умер от болезни. В 1960-х годах, после вскрытия гробницы Царевича комиссией во главе с антропологом М.М. Герасимовым была установлена и причина этой болезни – отравление соединениями ртути и мышьяка.

Еще в 1922 году другой выдающийся историк Роберт Виппер опубликовал объективное, основанное на заслуживающих доверия источниках исследование Царствования Иоанна Васильевича Грозного. Да и в XVII веке в России уже существовали русские писатели, готовые подхватить любую западную клевету на русских монархов и на Россию. А прав оказался Президент Владимир Владимирович Путин: не убивал Царь своего сына.

Василий Бойко-Великий 

P.S.: Ниже приводятся выдержки из работ историков, подтверждающие добрые слова Владимира Путина о Царе Иоанне Васильевиче и о клевете иностранцев на первого русского Царя.

I. Цитаты из историков, свидетельствующие о том, что Царь Иоанн Васильевич Грозный не убивал своего сына

Московский летописец под 7090 годом сообщает: «Преставися Царевич Иван Иванович».

IV Новгородская летопись: «Того же [7090] году преставися Царевич Иван Иванович на утрени в слободе…».

Морозовская летопись: «Не стало Царевича Ивана Ивановича».

Пискаревский летописец: «В 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день: преставление Царевича Ивана Ивановича».

Кормовая книга Троице-Сергиевой Лавры: «Лета 7090 Ноября в 19 день преставися Государь Царевич Иван Иванович на память святого пророка Авдея и святого мученика Варлама…».

Академик Лихачев Н.П. Дело о приезде в Москву А. Поссевино. – СПб., 1903. — С. 56.

За скупыми летописными строками о смерти Ивана Ивановича, последующем горе и раскаянии его отца «только чувствуется, что кончина царевича сопровождалась какими-то необычайными обстоятельствами».

Академик Виппер Р. Иван Грозный. – М., 1922.

«Параллельно с этой общенародной социально-политической трагедией и под ее влиянием развертывалось и личное горе Грозного (смерть его любимого сына Ивана!), выматывался крепкий его организм, истрачивались его таланты, погибала его нервная энергия».

Иоанн (Снычев), митр. С-Петербургский и Ладожский. Самодержавие духа. – М., 2007.

«Показательна, например, полная неразбериха в "свидетельствах" о сыноубийстве. Поссевин говорит, что царь рассердился на свою невестку, жену царевича, и во время вспыхнувшей ссоры убил его. Нелепость версии (уже с момента возникновения) была так очевидна, что потребовалось "облагородить" рассказ, найти более "достоверный" повод и "мотив убийства". Так появилась другая сказка – о том, что царевич возглавил политическую оппозицию курсу отца на переговорах с Баторием о заключении мира и был убит царем по подозрению в причастности к боярскому заговору. Излишне говорить, что обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намека во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени. А вот предположения о естественной смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу».

Профессор А.Н. Боханов. Царь Иоанн Грозный. – М., 2015.

«Невольно поражает, что описатели истории, начиная с Карамзина, так уверенно обвиняют первого Царя в сыноубийстве! Это ведь откровенный домысел…»

С.В. Фомин. Правда о первом русском Царе. – М., 2012.

«Усилиями специалистов в настоящее время установлены факты отравления матери Царя Иоанна I, трех из четырех жен, двух из оставшихся в живых трех сыновей (Наследника Престола и Царя), одной дочери, наконец, Его Самого»

II. Цитаты историков, свидетельствующие о не достижении ПОССЕВИНО поставленных ему папой Римским

С.М. СОЛОВЬЕВ. ИСТОРИЯ РОССИИ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН: СОЧИНЕНИЯ В 18-ТИ КН. – М., 1994. – Т. 7-8.

«Видя неудачу в главном намерении, иезуит хотел по крайней мере достигнуть двух целей, могших, по его мнению, содействовать мало-помалу сближению русских с западною церковию: он настаивал, чтоб католикам позволено было иметь свою церковь в Москве и чтоб царь отпустил несколько молодых русских людей в Рим для изучения латинского языка. Но и этого достигнуть не мог; царь отвечал: "Теперь вскорости таких людей собрать нельзя, которые бы к этому делу были годны; а как, даст Бог, наши приказные люди таких людей наберут, то мы их к папе пришлем. А что ты говорил о вепецианах, то им вольно приезжать в наше государство и попам их с ними, только бы они учения своего между русскими людьми не плодили и костелов не ставили: пусть каждый остается в своей вере; в нашем государстве много разных вер; мы ни у кого воли не отымаем, живут все по своей воле, как кто хочет, а церквей иноверных до сих пор еще в нашем государстве не ставливали". Поссевин выехал из Москвы вместе с царским гонцом; в грамоте, отправленной к папе, Иоанн писал: "Мы грамоту твою радостно приняли и любительно выслушали; посла твоего, Антония, с великою любовию приняли; мы хотим быть в братстве с тобою, цесарем и с другими христианскими государями, чтоб христианство было освобождено из рук мусульманских и пребывало в покое. Когда ты обошлешься с цесарем и со всеми христианскими государями и когда ваши послы у нас будут, то мы велим своим боярам договор учинить, как пригоже. Прислал ты к нам с Антонием книгу о Флорентийском соборе, и мы ту книгу у посла твоего велели взять; а что ты писал к нам и посол твой устно говорил нам о вере, то мы об этом с Антонием говорили". Гонцу было наказано: "Если папа или его советники станут говорить: государь ваш папу назвал волком и хищником, то отвечать, что им слышать этого не случилось".

Мы видели, что Иоанн решил на боярском совете помириться с Баторием для того, чтоб свободнее можно было наступить на шведа, отнять у него завоеванные им города и Ревель, следовательно, в Эстонии вознаградить себя за потерю Ливонии».

С.Ф. ПЛАТОНОВ. ИВАН ГРОЗНЫЙ. – М., 1998.

«Менее всего, можно видеть в поведении царя наивность и простодушие; можно поспорить лишь о том, что в нем преобладало: расчетливое лукавство или свойственная Грозному склонность к шутке и издевательству».

Р.Г. СКРЫННИКОВ. ИВАН ГРОЗНЫЙ. – М., 2001.

«Грозный избрал хитроумный способ положить конец переговорам об унии. По свидетельству Антония, царь «запрещал переводчикам даже переводить все то, что имеет отношение к религии». Защищая идею унии, итальянец говорил как бы в пустоту».

И.В. ДУБРОВСКИЙ. НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ ПО ИСТОРИИ ОТНОШЕНИЙ РОССИИ И ИТАЛИИ ПРИ ИВАНЕ ГРОЗНОМ: ДОКЛАД В ИНСТИТУТЕ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ РАН НА СЕМИНАРЕ «РУСЬ, МОСКОВИЯ, РОССИЯ В СВИДЕТЕЛЬСТВАХ ИНОЗЕМЦЕВ». – М., 2013.

научный сотрудник Отдела западноевропейского Средневековья
и раннего Нового времени Института всеобщей истории РАН (Москва),
ученый корреспондент «Русского Сборника» в Риме

«При всей документальной важности сочинения Поссевино «Московия», где, в частности, дана подробная версия его бесед о религии с царем Иваном Грозным, а также других текстов, написанных и опубликованных впоследствии, они несут отпечаток того, что было и чего не случилось потом. Более того, в этих позднейших свидетельствах можно найти места, где автор откровенно лукавит».

III. Цитаты из историков о том, что Царь Иоанн Васильевич Грозный был оклеветан иностранцами и изменником Андреем Курбским

АРЦЫБАШЕВ Н.С. О свойствах Царя Иоанна Васильевича//Вестник Европы. – 1821. – Ч. СХХ. - №№ 18-19.

Пятая эпоха душегубства, происшедшая, как говорят, от того, что Царь считал больную невесту свою, Марфу Васильевну Собакину, испорченную злодеями, основана вся на сомнительных сказаниях Таубе и Крузе, а подробности шестой эпохи казней на пристрастных слова Князя Курбского. От степени доверия к последнему уже мы говорили прежде; остается нам дать некоторое понятие о обоих первых и о Гваньини.

Простительно думать, что само Польское правительство, из ненависти, велело под рукою Гваньини злословить Российского Государя, и латинолюбивый Веронезец выполнил превосходно свое дело, то есть: собрав все сказки площадные об Иоанне, прибавил к ним половину от себя. Прилично лишь, утверждаясь на пасквиль, ругать Монарха, основавшего величие России?

Академик Виппер Р. Иван Грозный. – М., 1922.

«Они легко поддавались влиянию одного из блестящих писателей героического века либерализма, Флетчера, известное сочинение которого о Русском государстве появилось в свет в результате его миссии в Москву в 1589 г.

Флетчер приехал в Москву через пять лет после смерти Грозного поправить расстроенное дело английской торговой компании, пострадавшей от своих же агентов, и хлопотать о дальнейшем расширении ее прав и монополии в пределах Московского государства.

При церемонном московском дворе он нарушил этикет, отказавшись прочитать полностью весь царский титул, за что был лишен личных аудиенций у царя, вынужден вести переговоры с чиновником – дьяком Щелкаловым и этим с самого начала поставил себя в невыгодное положение.

Надо было оправдаться в своей неудаче перед королевой, а Флетчер рассчитывал занять место придворного историографа Елизаветы. Он решил, что достигнет той и другой цели, если даст описание Московского царства характеристикой порядков, "совершенно не похожих на правление Вашего величества", как он пишет в предисловии, если изобразит Москву в качестве страны варварской, управляемой жестокими азиатскими приемами, невежественной, погибающей от застоя и незнакомства с просвещенной Европой; на этом мрачном фоне тем ярче должно было выделиться законосообразное, основанное на первоначальном договоре правление английской королевы.

По Флетчеру, в России народ и правительство стоят друг друга, пороки той и другой стороны взаимно обусловлены. Русские лживы, недобросовестны, склонны к насилию, исполнены недоверия друг к другу; русский народ расколот надвое, высшие и низшие классы ненавидят друг друга. А происходит это от жестокого и злонамеренного управления, от сознательной политики правительства, поддерживаемого хитростью своекорыстного духовенства, которое старается держать народ в невежестве. Иван Грозный, для Флетчера, "человек высокого ума и тонкий политик в своем роде", – чистейший представитель адски-маккиавелистической политики. Он разгромил родовую аристократию, истребил ненавистных ему "благородных", вытащил из грязи и неизвестности новых людей вовсе не по демократическим побуждениям, а для того, чтобы разжечь вражду классов и тем безнаказаннее господствовать над ними. С той же целью он позволяет своим чиновникам притеснять и грабить народ.

Флетчер постоянно возвращается к теме о невероятном утеснении простого народа, хотя не может привести в пользу этого утверждения никаких фактов.

Он же

С.М. Середонин в основательной работе своей о Флетчере показал, как «поверхностны и часто неверны у этого писателя данные, относящиеся к строю московских учреждений, как подчиняется его картина русской администрации предвзятым его идеям».

«Флетчер, не имевший успеха в свое время, преследуемый английской торговой компанией, которая боялась, чтобы его резкая критика не испортила ее отношений с Москвой, был высоко оценен в XIX веке. Его политические приговоры, его обличения русского народа пришлись по вкусу тем историкам, которые не сумели понять глубоких дарований, великой умственной, социальной и технической одаренности русского народа».

Он же

«Возможно ли, чтобы современный ученый, имея перед собою такую серьезную и сложную задачу, поддался наивной концепции авантюристов XVI века, основанной на сплетнях, собранных самыми сомнительными в морально-политическом отношении людьми из проживавших в Москве иностранцев, можно сказать, профессиональными предателями?»

Он же

«Впрочем, известную роль в науке суждения вновь открытых свидетелей XVI века сыграли, – правда, в отрицательном смысле: они послужили к полной и окончательной ликвидации мифа об Иване Грозном, которого привыкли изображать в виде театрального тирана в русской и всемирной истории.

Опубликование памфлетов было лишним поводом обратиться к другим источникам, которые, в свою очередь, дали возможность приступить к историко-конструктивной работе, к восстановлению подлинного социально-политического облика учреждений эпохи Ивана Грозного.

Запоздавшее по времени появление в исторической науке произведений XVI века послужило к рассеянию еще одного мифа, который заключал в себе суждение большей части европейцев о России и русских людях, мифа и вместе с тем обвинительного акта, на который в наши дни отвечает уже не наука, а вся многообразная жизнь великого русского народа.

Нельзя не задаться таким вопросом: где, при каких условиях и почему из архивной пыли извлечен был забытый документ? Правда, при первом же чтении "Записок" Штадена всякий историк скажет, что это – одно из самых выдающихся произведений европейской публицистики XVI века, но все же содержание документа касается исключительно России и русскою народа, а между тем, после того как русский историк перевел его с немецкого рукописного подлинника, представители немецкой науки снова с удвоенным вниманием взялись за него и дали свое дополненное вариантами издание Штадена.

Спрашивается, зачем понадобилось им так усердствовать над сочинением, относящимся к чуждой, далекой от них стране?

Было бы очень долго останавливаться на тех тенденциях и мотивах, которые слагались в немецкой науке в послевоенную пору, начиная с 1918 г., но суть этого движения можно определить в немногих словах. В Германии усиливался воинствующий национализм, готовилась почва для исступленного слепого фашизма. Немецкие ученые, в своем большинстве утратившие независимость мысли, покорные феодальной дисциплине, не успевшие по-настоящему дойти даже до уровня либеральной буржуазной науки, подчинились направлению, данному фашистским начальством, а начальство это приказало всему немецкому народу идти на Восток, сокрушать славянство, обращать русский народ в рабов немецких господ; в этом походе ученые должны играть роль застрельщиков – собирать доказательства физической негодности и культурной неспособности славянской расы вообще и русского народу в особенности.

Вполне понятно, почему немецкая наука так уцепилась за Штадена. Ведь она открыла в нем нужный ей обвинительный акт против русского народа, предисловие к замышляемому походу на СССР, построенное на "историческом" основании. С каким увлечением читали немецкие ученые заголовок штаденовского проекта – "План обращения Московии в Имперскую провинцию"! С каким захлебывающимся восторгом воспринимали они призыв Штадена к разорению Русской земли: "Города и деревни должны стать свободной добычей воинских людей"! С какой жадностью внимали они всем насмешкам немца-предателя над "невежеством и варварством" русского народа, над его "неспособностью" защищать свою родину!

"Записки" Штадена стали в фашистской Германии актуальнейшей книгой, пророчеством и программой будущего».

И.А. ИЛЬИН. О РУССКОМ НАЦИОНАЛЬНОМ САМОСТОЯНИИ/О РОССИИ. – М., 2006. – Серия. «Духовное наследие русского зарубежья».

«Западные народы боятся нашего числа, нашего пространства, нашего единства, нашей возрастающей мощи (пока она, действительно, вырастает), нашего душевно-духовного уклада, нашей веры и Церкви, наших намерений, нашего хозяйства и нашей армии. Они боятся нас: и для самоуспокоения внушают себе… что Русский народ есть народ варварский, тупой, ничтожный, привыкший к рабству и деспотизму, к бесправию и жестокости; что религиозность его состоит из суеверия и пустых обрядов… Европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы «цивилизовать» ее по-своему; угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее; реакционная, религиозно-разлагающаяся, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; хозяйственно несостоятельная, чтобы претендовать на ее «неиспользованные» пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные договоры и концессии».


Источник: http://amin.su/