ИСКАЖЕНИЯ РУССКОЙ ИСТОРИИ: Историк Михаил Смолин о том, что без знания прошлого у России нет будущего

Михаил Смолин

«Бог открывает Себя в природе и истории так же, как и в Слове Своем. И они суть книги Божии для тех, кто умеет в них читать», – писал святитель Феофан Затворник своей духовной дочери, вопрошавшей его о пользе знакомства со светской литературой. История… Что же может дать ее знание человеку? Каковы особенности Русской истории? Почему она искажается в наши дни? С какими взглядами, векторами к ней нужно подходить? В чем смысл исторического просвещения и борьбы за правду о нашем прошлом? Эти и другие актуальные вопросы мы задали известному православному историку и публицисту, кандидату исторических наук, члену Союза писателей России, директору Фонда «Имперское возрождение», заместителю главного редактора телеканала «Царьград» Михаилу Борисовичу Смолину.

 – Михаил Борисович, что такое история и какова ее роль в нашей жизни?

– Думаю, что история – это прежде всего знания о жизни народа, которые необходимы людям для сознательного существования на земле. Всякое сочинение, рассказывающее о прошлом и позволяющее нам осмыслить цель бытия в современности, – это собственно и есть история. Т. е. это определенные сведения, помогающие через прошлое жить в настоящем и видеть перспективы для развития в будущем. В некоторой степени это историософия (целостное концептуальное осмысление истории, – примеч. ред.) существования нации.

Если истории в школах нет или она преподается неправильно, то нация перестает понимать смысл своего нынешнего существования и не видит для себя никакого будущего, поскольку не осознает тех дел, которые ей надлежит продолжить. Потому что в основном история рассказывает, как одно поколение наследует другому и выполняет определенные задачи своего народа на протяжении всего его бытия. Она дает те или иные ориентиры, сохраняет особенно важные повороты в судьбе народа, напоминает о его героях и сообщает людям ощущение значимости своего существования, одновременно выставляя и некие поведенческие ориентиры, маячки, нормы. Человек, который не знает, как жили его предки, – словно чистый лист, на котором кто угодно может написать все, что пожелает, – и он, таким образом, находится под угрозой выпадения из исторического – временного – наследования одного поколения другим.

 – Значит, история – основополагающая наука в процессе формирования личности?

– Да, она – мировоззренческая. Недаром она относится не к гуманитарным предметам, а обществоведческим. Т. е. история – это наука не столько о человеке, сколько об обществе, о некоем коллективном национальном «я», о его жизни, делах. Не отдельно о каких-то людях – хотя и о них тоже, – но об определенных общностях, которые мы называем народами.

 – Хорошо. А историк – каким он должен быть?

– Сложный вопрос. Думаю, что историки необходимы разные. Есть люди, которые занимаются историософией, т. е. какими-то обобщениями, рассуждают о высоких смыслах хода истории. А есть историки, изучающие конкретные, довольно узкие периоды, проблемы, и они тоже вносят свой значительный вклад в науку в целом. Мне кажется, нужны и те, и другие. Но, может быть, на каких-то определенных этапах востребованнее люди, которые обобщают частные моменты и выявляют общие принципы. Особенно в периоды смутного состояния общества, как сегодня, необходимы историки, способные показать народу цели его существования через осмысление истории, а не просто сообщить о каких-то фактах.

К сожалению, в наших школах сейчас в основном преподают сплошную фактологию, без аналитики, и мы видим результат – отсутствие в обществе интереса к истории. Считаю, что пока мы не возродим философию истории, не предадим этой науке высшее значение, не обозначим ее влияние на наше настоящее – интереса к ней, наверное, и не будет. Потому что людям скучно запоминать сотни дат, тысячи фамилий, им это не нужно. Пока все это не будет объединено неким общим воззрением, оно никого не увлечет и не подвигнет к глубокому исследованию предмета.

 – А как Вы сами увлеклись историей?

– Мне повезло с первой учительницей в школе. С шестого класса у нас преподавала Диана Павловна, которая вовлекла меня в практику докладов перед классом по различным историческим темам. И вот, наверное, с того момента я для себя решил, что хочу стать историком. Далее – поступил в Санкт-Петербургский университет (поскольку родился и жил в Северной столице) на исторический факультет.

Первой серьезной работой, которую я прочитал, была, как ни странно, фундаментальная «История России с древнейших времен» Соловьева – 29 томов. У моего крестного были эти книги в кожаном переплете. Сначала я прочел вводную брошюру о жизни Сергея Михайловича, и меня глубоко впечатлил распорядок его дня. Он вставал в шесть утра, молился, завтракал, шел читать лекции, вторую половину дня проводил в архиве, вечером ужинал, молился, ложился спать – и так больше 30 лет! Каждый год выпускал по одному примерно 400-страничному тому своей «Истории…» Именно это меня и поразило – столь последовательное отношение к работе. По сути дела человек посвятил всю свою жизнь грандиозной идее написания полной истории России (хотя свой труд он не завершил – остановился на времени Екатерины II)...

– А глазами профессионального историка как Вы оцениваете его сочинения?

– Мне кажется, что тома, посвященные периоду Рюриковичей, в общем-то удачны, методичны. Но примерно с периода XVII века он сбился на более детальную, чем в предыдущих томах, переработку данных. А уж далее, с периода XVIII века, материал стал настолько безбрежным, что Соловьев в нем начал понемногу теряться, углубляться в несущественное. Труд его очень разросся, и, возможно, именно поэтому остался незаконченным.

 – Каких авторов-историков Вы рекомендуете к прочтению?

– Мне нравится Иловайский. Считаю, что его пятитомная «История России» – это, может быть, лучшая работа для тех, кто хочет ознакомиться с нашей историей, написанной живым языком.

 – Когда он жил?

– Родился в 1832 году, а умер в 1920-м. Вот ему, в отличие от Соловьева, удалось довести свое повествование до Петра I. Практически вся Российская Империя училась по его учебникам.

 – А из современников?

– Хорошо отношусь к Боханову – его подход к истории через биографии людей, мне кажется, тоже очень яркий. Он – великолепный исторический рисовальщик, через изображенный им образ ты, читая книгу, видишь человека в своем сознании так четко, ясно, что он становится тебе словно родным. Это большой литературный и одновременно исторический талант. Кроме него, с интересом всегда читаю Мультатули, Музафарова… Привлекают и более академические темы – тут можно много имен назвать…

 – Может ли, на Ваш взгляд, быть хорошим историком человек неправославный?

– С точки зрения профессиональных навыков – умения работать с материалами, архивами, огромными пластами информации, в чисто профессиональном плане – может. А вот с позиции пользы и поиска истины дело обстоит значительно сложнее. Потому что историк обязательно привнесет в свой труд свои представления о мире, свои политические или религиозные убеждения, и мы будем рассматривать историю, например, России через призму его взглядов. Разумеется, она окажется намного более искаженной, чем это изложил бы верующий человек.

 – А что Вы думаете об изучении Русской истории в целом?

– Сейчас, мне кажется, наша историческая наука, к сожалению, не в лучшем состоянии. Потому что, выйдя из советских тисков идеологической «пятичленки» (схема пяти формаций, разработанная советскими учеными на основе работ Маркса и Энгельса. Суть концепции заключалась в том, что любое человеческое общество проходит в своем развитии пять последовательных этапов – первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую формации. Данная схема в качестве непререкаемой догмы вошла во все учебные и справочные марксистские издания, а советские историки прикладывали значительные усилия, чтобы найти последовательную смену формаций в истории любого общества. – Примеч. ред.), мы методологически не пришли к религиозно-философскому пониманию нашей истории.

Существует книга Льва Тихомирова «Религиозно-философские основы истории», где он рассматривает историю человечества как борьбу религиозных идей. И вот такой книги именно по Русской истории, на мой взгляд, очень не хватает. Потому что, по большому счету, психология и стремление Русских понять истину, в том числе и в своей истории – это особый, отличительный признак наших государственных и церковных лиц. Все повороты в нашей истории – например, Крещение Руси, выбор Александра Невского между Востоком и Западом, период противостояния татарам-мусульманам, время борьбы за свободу православных славян в XVIII–XIX столетиях – свидетельствуют о том, что деятельность Русских людей всегда основывалась на православном мировоззрении. Т. е. атеисту или человеку неправославному сложно понять мотивацию наших исторических деятелей. Она может показаться ему слишком идеалистической, непрагматичной, не отвечавшей каким-то интересам того или иного момента и, исходя из этого, будет оценена как анархическая, странная, безсмысленная, глупая.

Поэтому, безусловно, важно, с каким вектором историк подходит к написанию Русской истории, как он ее осмысливает, понимает, видит ли он в ней вообще какой-то смысл. Думаю, это естественно: нашу историю надо писать нашим историкам – православным.

– Кем и как история России сегодня искажается?

– Наши дни богаты фальсификациями – начиная от нелепых измышлений вроде концепции Фоменко и Носовского, подвергающих сомнению всю нашу историю и распространяющих свои фантазии о подделке всех исторических документов, и заканчивая историками, искажающими, например, сведения о Великой Отечественной войне, или коммунистами, которые, очерняя последние годы монархической власти в начале ХХ века, рассказывают, что Российская Империя якобы настолько тогда разлагалась, что ее могла спасти только революция и большевики.

Фальсификацией можно назвать и то утверждение, что, когда в 20 столетии Российской Империи наследовала советская власть, в этом якобы не было никакого надлома для Русской цивилизации. Сейчас часто можно услышать, что, мол, несмотря на революцию, на кровь, так или иначе советские лидеры все равно наследовали Российским Императорам, что наша история едина и в ней нет никаких разрывов – событий, которые можно было бы определить как трагедии. И предлагается воспринимать период правления Сталина и Николая II в некоем едином контексте, которого в действительности нет и быть не может. Мы видим абсолютно четкий, катастрофический разрыв – революцию, когда старая история была уничтожена. Мир, основанный Рюриковичами и Романовыми, большевики разрушили, взявшись строить государственность на абсолютно иных началах. По сути то же самое делали турки после взятия Константинополя и уничтожения Византийской Империи – мы же не дерзнем назвать султана наследником византийского Императора…

 – Т. е. можно говорить о целенаправленной всеобъемлющей фальсификации или все же имеют место лишь отдельные подтасовки со стороны недобросовестных лиц?

– Думаю, что есть и политические силы, которые заинтересованы в том, чтобы мы не знали своей истории – потому что с такими атомизированными массами, не ведающими своего прошлого, работать значительно легче – их можно вовлекать в новые революционные события, что мы сейчас и видим. Навальный использует молодежь, не имеющую основополагающих понятий из истории и опыта; в их жизни еще не встречались реальные трудности, а они уже негодуют, «терпеть не могут» в свои 15–18 лет. Эти ребята – как чистый лист, на котором новые революционеры пишут свои манифесты и претензии к современной власти. А если бы в школах сегодня истории уделялось должное внимание и она преподавалась в правильном ключе – как основа нашего традиционного мировоззрения, то втянуть в уличные манифестации их было бы не так легко.

Нужно изменить отношение к предмету «история» – нельзя преподавать его по остаточному принципу. Не надо привлекать к составлению т. н. единых учебников старых советских авторов, которые защищались еще по тематикам «Ленин», «Сталин», «советская власть», «комсомол», «компартия» и т. п., а все-таки искать людей с более свежими историческими знаниями и современными подходами. Чтобы учебники наши отражали нашу связь не столько с какими-то последними событиями, сколько с Российской Империей, Московским государством, Киевской Русью. Сейчас же даже по количеству страниц хронологическое разделение неадекватно: первый том отводится под описание тысячелетней истории России, а второй – советской власти и последних 20-ти лет. Т. е. почему-то XX век с момента установления советской власти и современный период преподносятся как равноценные всему остальному периоду существования России. Это ненормально – крайне сложно, говоря о формате двухтомника, уместить самую важную часть Русской истории – десять веков – в один том; получается, что тысячелетняя история нашего государства пишется «по верхам»…

– Вы говорите о новых авторах. А может быть есть смысл наоборот обратиться к старинным, дореволюционным – к тому же Иловайскому?

– Конечно, можно и труды дореволюционных ученых использовать. Была такая практика в Царской России, когда тот или иной учебник или университетские лекции какого-либо историка его преемник по кафедре дополнял своими материалами, свежими данными и издавал в новом виде. Мне кажется, хорошо бы подобным образом «обновить» имперские учебники, того же Иловайского или Платонова, или еще кого-то. Потому что в принципе фактология событий и их подходы именно для учебников вполне адекватны. Их можно было бы снабдить дополнительными сведениями, современными фактами, и эти учебники стали бы вполне пригодными для преподавания.

Но сложность в том, что в Министерстве образования особая система выдачи разрешения на учебную литературу. И многие достойные книги, к сожалению, не получают рекомендации. Это, например, труды Перевезенцева, Боханова, которого я уже упоминал – его в соавторстве с Сахаровым учебник почему-то не попал в перечень рекомендованных для школ. Зато там есть работы либо старых советских, либо нынешних либеральных авторов – со значительным креном в современность, хотя история – это наука о прошлом.

 – А что происходит в Министерстве образования, почему сложилась такая ситуация с учебниками?

– В нашем Минобрнауки до сегодняшнего министра Васильевой руководители были из совсем других сфер – физики, социологи, математики. Эти люди не интересовались историей и искренне полагали, что это малонужный для школы предмет – по сравнению, допустим, с точными науками. При Васильевой ситуация начала потихоньку меняться – она как историк понимает важность идеологических дисциплин для воспитания подрастающего поколения – то, что именно учитель истории может дать ученикам достойные примеры из прошлого, показать, как поступали наши предки.

Еще важно отметить, что историей мы должны консолидировать страну. Сейчас у нас, к сожалению, в разных республиках изучается разная история – то, что в Москве, например, трактуется как положительное, в Татарстане или Чечне может преподноситься как отрицательное. Поэтому необходимо создать единый учебник для всего пространства Российской Федерации – чтобы подходы и понимание своей истории были во всех регионах России однозначными и государство смогло транслировать в общество важные для него понятия.

 – Какие обнадеживающие шаги министр Васильева уже сделала?

– Ей сложно быстро перестроить ту систему, которая существовала до нее. Думаю, что пока она старается лишь микшировать Болонскую систему и систему ЕГЭ (единого государственного экзамена, – примеч. ред.), совершенно пагубную для исторической дисциплины. Помню, один из вопросов в ЕГЭ по истории был примерно таким: «Кого называли „белым генералом" в русско-турецкой войне?» Это задание просто на знание, а не на понимание. Т. е. эти тесты – некий исторический калейдоскоп, где надо выбрать «да» или «нет», проверка памяти, которая в исторической науке далеко не самое главное.

Когда мы учились, нам говорили, что историк – это не тот, кто все помнит, а тот, кто умеет найти необходимые сведения, чтобы прочитать, знает, с чем их можно сравнить, как исследовать, какой объем материалов в каком хранилище находится... Т. е. нет необходимости забивать свою голову тысячами дат и десятками тысяч имен, но важно понимать, как осуществлялся исторический процесс. Если ты этого не понимаешь – то будешь просто неким формально энциклопедически осведомленным человеком. В энциклопедиях, как правило, даются только факты и отсутствуют обобщающие размышления. И человек, нашпигованный этими сведениями, окажется абсолютно безпомощным, если его спросят: «Ну, объясни мне, а каков смысл в том или ином событии?» Он может назвать все даты, все фамилии, рассказать, что, где, когда и как происходило, но когда поинтересуются: «А в чем смысл этого всего, какие выводы можно из этого сделать?» – ответа не последует.

 – До революции в школах и гимназиях России в рамках закона Божиего изучалась Священная История. Что Вы можете сказать об этом предмете в контексте современной проблемы преподавания истории?

– Мне кажется, это огромное упущение – отсутствие в современной школе основ Священной Истории. Потому что знать не только свою национальную историю, но и историю своей веры – очень важно. Вот это сочетание истории Священного Писания (ветхозаветной и новозаветной) и национальной истории – это компоненты, которые формируют и дополняют мировоззрение человека и способствуют развитию исторического мышления. Это путь к обретению правильного взгляда на судьбы человечества в целом через религиозное понимание истории, чего нам особенно, как мне кажется, сегодня не хватает. Мы часто хорошо знаем материальную сторону истории, ее фактологическую оболочку, а вот суть религиозно-мистическую – совершенно игнорируем. И преподавание истории Священного Писания помогло бы ученику в постижение метафизических вопросов Русской истории. Потому что в ней были периоды, когда такие святые как преподобный Сергий Радонежский в общем-то заново создавали Россию из пепла на духовном уровне. Светские историки эти феномены описывают так, что жили такие-то праведники, встречались с такими-то полководцами… А в чем был смысл этих встреч, как они взаимодействовали, какие цели ставили – все это уходит на вторые-третьи планы и остается для нас непонятным…

 – Вот Вы сказали, что надо знать свою историю и свою веру. Но можно предположить, что в случае введения в наших школах Библейской Истории мусульмане и буддисты могут потребовать изучения и их «первоисточников»…

– Думаю, что предмет «история религий» тоже должен присутствовать в школе, но для нашей истории он не приоритетен. Потому что собственно в Русской истории как науке о своей стране важнее знание Священного Писания – Библии, т. к. параллели ветхозаветные и новозаветные очень хорошо соотносятся с историей нашей страны. То, что происходило тогда, повторяется у нас сейчас. И здесь все зависит от учителя – каким методам он отдаст предпочтение. А разнообразие в понимании этих взаимосвязей истории России со Священной Историей не есть благо, поэтому здесь необходима определенная унификация.

К сожалению, зачастую православные гимназии остаются как бы вне системы образования и намного хуже финансируются государством по сравнению с обычными школами, подвергаясь некой дискриминации. Если это компенсировать, то в самое ближайшее время мы увидим, что детей значительно охотнее отдают в православные гимназии, и что результаты учащихся там, в том числе в изучении истории, всегда выше, чем в обычных светских учебных заведениях. Для общества это стало бы ярким свидетельством в пользу религиозного подхода, и со временем, думаю, естественным образом расставило бы все по местам.

 – А что, на Ваш взгляд, можно включить в курс Священной Истории? Целесообразно ли было бы в его рамках знакомить учащихся с житиями святых и творениями Отцов Церкви?

– Да, конечно. Многие историки писали научные работы на эти темы. У того же Ключевского магистерская, по-моему, работа посвящена истории житий, житийной литературе. И Бестужев-Рюмин, историк, академик, защитил диссертацию по летописям и житиям. Изучение Нового Завета необходимо любому специалисту, занимающемуся Русской историей. Хотя бы потому, что он просто не сможет понять ни летописи, ни переписку церковных и государственных деятелей, особенно периодов Киевской или Московской Руси, если не будет знать Нового Завета. Потому что тогда все люди писали и действовали, основываясь на Библии. Поэтому часто ученые-атеисты, изучая документы Древней Руси, о многом недоумевают. Мотивация и сам язык наших предков были отражением чтения ими Библии, почему изучение нашей национальной истории без постижения основ Православной веры невозможно.

 – И еще одна, как мне кажется, важнейшая тема – связь Русской истории с Монархией...

– Да, Монархия родилась вместе с Россией, она ее крестила. Монархический строй – одна из особенностей нашей Родины, собственно благодаря ему появилась великая и могучая Россия. Одновременно с этим Монархия является неотъемлемой частью православной традиции.

Часто говорят, что верующий человек вправе иметь любые политические убеждения – быть коммунистом, троцкистом, социалистом, либералом, кем угодно, и одновременно с этим исповедовать Православие. А мне это кажется весьма сомнительным в силу того, что крепко стоящий в Православной вере христианин старается устраивать свою жизнь, в том числе и в вопросах истории и политики, ориентируясь на истину. А все эти социализмы, коммунизмы и прочие «измы» – вещи наносные и не имеющие отношения к церковной традиции. Поэтому возникает вопрос: а может ли сталинист или либерал глубоко, церковно исповедовать Православие?..

 – Почему для истинно православного человека предпочтительна Монархия?

– В Монархии формирование власти исходит не от избирателей, не от некоего большинства населения, а мистической силой Господа. Царь – это Помазанник Божий, источник его власти – не народная воля, а Божие произволение, и он отвечает за свой народ перед Самим Богом, а не перед теми же людьми.

Соответственно мотивация деятельности Монарха кардинально иная, чем у республиканских правителей, что очень ярко отображается в том числе и в истории. Периоды республик, как правило, бывают весьма короткими – все-таки человечество в основном живет, выживает и процветает именно при монархическом строе.

 – Возрождения Монархии чают многие люди в России. Но чтобы это произошло, что, по-Вашему, нужно прежде вернуть в наши историческую науку и в образование?

– Фундаментальность. Думаю, если люди будут основательно, подробно изучать историю своей страны, особенно периоды Рюриковичей и Романовых, и адекватно оценивать период 20 столетия как смутное время, если революция как положительный момент уйдет из сознания людей – то естественно последует восстановление в России Монархии. И это вполне перспективный путь – через историю, через пропаганду исторических знаний вернуть и правильный взгляд на Русскую государственность.

 – А иначе – что? Какие могут ожидать нас риски, угрозы, если мы с этого пути уклонимся?

– Думаю, что в республиканском, федеративном своем состоянии Россия долго просуществовать не сможет – в силу того, что РСФСР и Российская Федерация построены по тем же самым лекалам, по которым был создан Советский Союз. СССР развалился, его федеративное устройство по национальным «квартирам» сыграло исключительно отрицательную роль, и если мы не уйдем от тех же принципов в России, если не откажемся от такой модели – то, к сожалению, наша государственность долго не протянет.

Беседовала Анастасия Державина

Источник: газета «Православный Крест»