УДЕРЖАТЬСЯ НА ЦЕРКОВНОМ КРЫЛЕ: Беседа со священником, имевшим опыт непоминовения Патриарха
В наши дни Церковь Христова во всем мире переживает серьезные искушения. Активное распространение неправославных учений и нарушение древних уставов и устоев со стороны отдельных архиереев и священнослужителей смущают верующих. В ряде Поместных Церквей образовалось т. н. «движение непоминающих» – клирики, монашествующие и миряне, прерывающие евхаристическое общение со своими епископами и чаще всего затем подвергающиеся каноническим прещениям. Кто-то из них уходит в уже существующие раскольнические структуры, другие начинают совершать службы самочинно, без благословения высшей иерархии, а большинство просто перестают посещать храмы и участвовать в Таинствах. Об этой проблеме мы побеседовали со священником храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на московском Калитниковском кладбище Павлом Буровым, имеющим личный опыт непоминовения Патриарха и последующего запрета в священнослужении.
– Отец Павел, для начала хочется узнать Ваше мнение о современном состоянии нашей Церкви. Что, на Ваш взгляд, сейчас происходит, на какие опасности необходимо обращать внимание?
– В 90-е годы много говорилось о том, что у нас возрождается Православие. Но один известный старец предупреждал, что, к сожалению, внешнее не всегда соответствует внутреннему. Предсказывали же наши святые, что начнут восстанавливаться храмы, золотиться купола, будет раздаваться колокольный звон, но главное – происходящее под этими куполами. А настанет момент, как пророчествовал преподобный Лаврентий Черниговский, когда в церкви нельзя будет ходить. Похоже, на наших глазах эти слова исполняются, и нужно быть очень осторожным, чтобы сегодня не ошибиться. В духовной жизни ошибки крайне опасны, потому что речь идет о спасении. Путь в Царство Небесное узок, но как батюшка мой, старец Михаил, шутил, «мы все хотим въехать туда на тройке с бубенцами»…
– А что за батюшка? Расскажите, пожалуйста, о нем и о Вашем жизненном пути – как Вы стали священником?
– Игумен Михаил – он неизвестный, служил в Костромской области, куда я в свое время и уехал из Москвы. Сам он – ивановский, окормлялся у преподобноисповедника Леонтия (Стасевича). Отец Михаил бывал в Москве, и чудесным образом так получилось, что в начале своего воцерковления я попал к нему на Исповедь, а потом стал духовным чадом. О том, что буду священником, тогда и не думал…
Батюшка о многом говорил еще в то время, когда никто даже не мог представить, что все это большевистское государственное устройство рухнет, откроются храмы... И он замечал, что сегодня надо иметь особую осторожность, быть сосредоточенным, внимательным...
В духовной, церковной жизни важна преемственность – передача опыта, окормление. Поэтому для меня общение с батюшкой стало неоценимым даром. Старец Михаил родился в 1910 году, а я с ним познакомился в 1988-м. Он был тогда иеромонахом, небольшого роста, с длинной белой бородой… Говорил по-особенному, на таком необычном языке – русском, но настоящем, который мы уже утратили. Я часто ездил к нему на приход в село Николо-Березовец – рассказать обо всем, спросить, порой и поплакать... Он не заканчивал семинарию и тем более академию, а только еще до войны учился в техникуме связи; затем ушел на фронт, видел удивительные чудеса во время Великой Отечественной. Такие вот школы-университеты, а потом – окормление у преподобноисповедника Леонтия. И это его образование подороже любых академий было. Для батюшки служение являлось жизнью, а не как сейчас для многих, к сожалению: пришел священник, надел «спецодежду», помолился быстренько – торопимся же все куда-то, снял, дальше пошел – «делами заниматься». А для старца Михаила делом жизни была именно служба – сокращений он не любил, кафизмы сам выходил читать. И так наставлял: можно, конечно, и это сократить, и то убрать, и другое опустить, – но потом в алтарь входит диавол и садится на престол! Вот так! Рассказывал про исповедников 20–30-х годов, которые несмотря на гонения и даже в лагерях соблюдали церковный устав строжайшим образом. Когда у батюшки были силы, он каждый день прочитывал всю Псалтирь, поминая нас, своих духовных чад...
И вот, помню, я как-то приехал к нему и признался: «Батюшка, спать не могу и есть не могу – помните, мы в прошлый раз разговаривали, а Вы меня отцом Павлом назвали. Я сначала сделал вид, что не заметил, но потом начал думать об этом… Благословите?!» А он отвечает: «Сплю и вижу!» (в смысле, батюшкой тебя). Тогда я обратился к владыке Александру, епископу Костромскому и Галичскому, ждал полгода его решения, и в 1990 году мне дали приход в Костромской области. Мы там с матушкой и двумя дочерями купили дом, переехали, а потом еще три дочки родились... Теперь они у меня народный ансамбль создали, так и называется – «Сестры Буровы»... И до сих пор вся семья жалеет, что я вернулся в Москву…
– А как так получилось?
– Обстоятельства вынудили. Родители-инвалиды здесь жили, тяжело им стало. Не знаю, может, надо было там оставаться... Потому что в Москве к 2000 году, когда я вернулся, все так изменилось... Уехал из одного города – приехал в другой... А старец мой в 1997-м отошел ко Господу…
– Батюшка, расскажите, пожалуйста, о том прещении, которому Вы подверглись – как думаете, за что, почему? Как Вы все это пережили, какие выводы для себя сделали?
– Признаюсь честно, я роптал: ведь меня ругали за одно, а официально запретили за другое, причем даже не уточнили, в чем проявлялись предъявленные мне «отсутствие благоговения и пастырского попечения о нуждах верующих», как было указано в документах. А накануне указа заседала дисциплинарная комиссия, которая обвинила меня в том, что я слишком смело выступаю по радио. В то время я вел передачу на «Народном радио» – приглашал православных общественных деятелей, поднимал острые, «неудобные» вопросы. Но мы всегда беседовали, отталкиваясь от церковного Предания и святоотеческих пророчеств и наставлений. Началось все с интервью – я пообщался с журналистами из миссионерских побуждений. Потом второй раз, третий, и вот, главный редактор предложил самому стать ведущим. Я посоветовался с духовником, он ответил: все равно же они кого-то туда возьмут, а вдруг он что-то не то начнет говорить – будет на твоей совести. И я начал вести эти передачи, назывались они «Проповедник»…
– А какие темы там обсуждались?
– Мы говорили о войне против русского и других православных народов, причем внутри страны. Я и сейчас не отрекаюсь от сказанного, потому что война эта не прекратилась. Но не считаю целесообразным выступать против нынешних правителей. Думаю, это равносильно тому, как если бы в 1944 году кто-то начал бороться со Сталиным, предъявляя ему справедливые обвинения в свержении царской власти, в его бандитском прошлом, в том, что он по сути всегда оставался врагом Церкви, хотя в 43-м вынужден был пойти на уступки... Представляете такую ситуацию? Ведь он все-таки держал власть в государстве, которое в то время сражалось с внешним врагом… Имеющий очи видеть – да видит по делам их. Потому что, конечно, внешняя политика, которую сейчас все хвалят, – это одно дело, а известная нам внутренняя – совсем другое...
А что касается запрета – как только я перестал роптать и смирился с той мыслью, что достоин его по грехам своим, то хронологически так совпало, что с меня его сняли!
– А возникал ли в то время у Вас соблазн уйти из Церкви?
– У меня были встречи с представителями «катакомбников», «старообрядцев» и других т. н. юрисдикций. Но я твердо решил, что уклоняться никуда не следует. Есть спасительный корабль, мне может не нравиться его капитан, но корабль-то плывет! Зачем же прыгать с него в бушующую погибельную пучину?..
– Ну, говорят же, что неправильно наш корабль плывет, якобы не по тому курсу…
– А в чем неправильность-то? Ведь благоговейные, хорошие батюшки совершают как положено службы, Божественную Литургию, и Церковь живет, она – благодатна! Церковь – вопреки всем гонениям и обновленчеству – сохранилась благодаря подвигу наших новомучеников и исповедников. А ведь все они принадлежали к Московской Патриархии, поминали Патриархов Сергия и Алексия I…
– Т. е. покидающие ограду Церкви, дерзающие противопоставить себя ей тем самым отрекаются от святых?
– Да, если они куда-то уходят – значит удаляются и от святых… Я это все непоминовение проходил на личном опыте. Году в 91-м или 92-м я перестал поминать Патриарха Алексия II после его известного выступления перед раввинами в Нью-Йорке, когда, уж чего греха таить, соблазн был великий. Но, как оказалось, ему ту речь кто-то посторонний написал – это даже официально потом признали в Патриархии. Но тогда на какое-то время я перестал за него молиться. Меня трижды вызывали в епархиальный совет и чудом, только по молитвам батюшки, не запрещали. В Москве за такое, конечно, наказали бы сразу. Надо отдать должное нашему Владыке, который направил меня для вразумления к старцу Иоанну (Крестьянкину). После этого я снова начал поминать Патриарха.
И батюшка мой говорил, что для нас запрет – хуже расстрела. Кто это пережил – тот поймет. Поначалу в храме стоишь и плачешь, что не можешь служить, – свыкнуться с этим очень тяжело. Но я жил надеждой, что еще буду священнодействовать.
– Что Вам сказал отец Иоанн, как Вас принял?
– Слава Богу, как родного! И он всех так принимал – удивительный старец был. От него я узнал, что Патриарха Алексия подставили с этой речью, что он впоследствии раскаялся.
Но у меня возник вопрос: а как определить, когда еще нужно поминать епископа, Предстоятеля, а когда уже нельзя? Сейчас непоминающие ссылаются в основном на 15-е правилоДвукратного Собора. А что оно говорит? Что если архиерей коснеет в ереси, т. е. открыто проповедует ее в Церкви, тогда отступить от него как от лжеепископа даже похвально. Но что значит «открыто проповедует ересь» – каковы здесь критерии, как определить это на практике? Вот сейчас распространяется экуменизм. Ересь? – Даже «всеересь», по слову преподобного Иустина (Поповича). Но вот по поводу «открыто проповедуется в Церкви» – можно сказать «да», а можно сказать и «нет». И мне стало понятно, что да, вводятся разные новшества по местам, но пока у большинства православных есть возможность служить и молиться правильно, мы будем поминать. Хотелось бы верить, что в случае принуждения к принятию тех или иных модернистских практик многие на это не пойдут. Вот тогда уже надо будет думать, что делать, как поступать. Но, собственно говоря, а почему мы должны куда-то бежать? Церковь – наша, пусть ломают голову обновленцы!
Т. е. старец Иоанн Вас убедил все претерпевать, никуда не уклоняясь?
– Да, так. Великое утешение я получил от беседы с ним! Поэтому теперь, когда выступаю где-то на православных мероприятиях, говорю, объясняю, что все это я испытал на собственном опыте, что понимаю тех, кто сейчас перестает поминать Патриарха, но не разделяю их точку зрения. Просто она – тупиковая: ну, перестал ты поминать, последует запрет, а дальше-то что?!
Одна духовная дочь святителя Афанасия (Сахарова) в середине ХХ века перестала поминать Патриарха Алексия I, и он ей сказал: «Никакой законной высшей иерархической властью Патриарх Алексий не осужден. А я лично мог бы только свидетельствовать против него, если бы это потребовалось, но не могу, не имею права сказать, что он безблагодатный и что Таинства, совершаемые им и его духовенством, недействительные».
И это истина: каждый является членом Церкви, окормляясь у своего духовника, который находится в каноническом подчинении у своего епископа, который, в свою очередь, подчиняется Предстоятелю Церкви – Патриарху, коего за такового признают другие Поместные Церкви. Только так мы принадлежим к Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Это каноническое подчинение, устройство иерархии. Поэтому, пока не созывался Собор, прекращать поминовение ошибочно. На Соборе можно будет поднять этот вопрос, а сейчас пока надо обязательно поминать законного епископа.
– Вы говорили, что имеете опыт общения с людьми, уклонившимися в расколы. А есть ли, по-Вашему, у них нечто общее, какие-то характерные качества, из-за которых, возможно, они и покинули Церковь? И что можно им сказать, как объяснить опасность их положения?
– Один мой друг-священник (тогда он еще был мирянином) как раз в то время общего смущения упомянутой речью Патриарха Алексия перед раввинами пришел к духовнику. Наставник-архимандрит выслушал все его недоумения, возмущения и ответил: «А знаешь, ты прав. Да, ты прав, но с этой „правдой" своей пойдешь в ад!» Тот – раз, и осел сразу. А ведь, действительно, «правда» и истина – это не одно и то же. Истина есть Христос, а «правда» (понятия о справедливости) – у каждого своя. И еретики, раскольники все, казалось бы, много чего «правильного» говорят, но стоять в Истине – это значит быть во Христе, а Христос – в Церкви. И поэтому не дай Бог от нее оторваться!
Да, мы видим сейчас, как некоторые пастыри отступают от веры. Но лично мне никто не мешает служить православно – в соответствии с догматами и канонами. Хотя я и нахожусь в дисциплинарном подчинении, возможно, у епископа или настоятеля-модерниста, но все уставные рекомендации стараюсь соблюдать.
– Но что же все-таки можно таким людям сказать, как предостеречь от самоубийственного прыжка с церковной палубы?
– Каждому человеку необходимо вести личную духовную жизнь. Так, некоторые активисты прилюдно, что называется, из кожи вон лезут, возвышая голос против глобализации, а собственная их жизнь при этом – далеко не образцовая. Получается, живи, как хочешь, главное – номер не принимай? Автоматически ты без него уже и верный, и можешь бить себя в грудь, что ты истинно православный, так что ли?! Нет, ни в коем случае нельзя забывать о борьбе со страстями, молитве, посте, покаянии... И вот если о своей духовной жизни прежде всего заботишься, то чужие отступления воспринимаются уже по-другому – со скорбью, мирно, молитвенно, а не с превозношением и обличением. Всякие митинги с целью обличения апостасии, на мой взгляд, неполезны – только будоражат народ, раздражают священноначалие, но положительных результатов не дают. И потом – ведь есть прописанные в канонах действия по решению разнообразных церковных проблем – спокойные, правильные, выверенные. Но бывают люди-смутьяны, которым только бы расшатать ситуацию вплоть до революционной…
Открыто ересь, действительно, сейчас не проповедуется. Везде наш Патриарх говорит о единстве русского мира, о верности Православию. Но есть поступки еще, конечно, которые смущают. Ну, если смущают – крепиться надо. Да, мы видим очевидные нарушения, да, бывают помыслы, которые подталкивают к нетерпению, срыву, каким-то опрометчивым шагам. Но ведь спасется же претерпевший до конца (см.: Мф. 10, 22)! Очень сложно… Хотя когда было легко?!
Враг всегда работает параллельно жизни Церкви. Но Господь Своих убережет от погибели – не от смерти мученической, например, а от погибели вечной. Верных Господь не оставит. Поэтому самое главное сейчас – хранить верность Христу, Его Церкви. А нестроения церковные, видимо, до скончания века не прекратятся. Но и до скончания века Церковь не одолеют врата адовы, мы ведь это точно знаем (см.: Там же, 16, 18). И никто не обещал, что мы не будем страдать.
– Получается, чтобы не уклониться в раскол, надо в первую очередь упражняться в добродетелях терпения и смирения?
– Да, и при всем происходящем хранить трезвость духа.
– А еще можно отметить, что, несмотря на все искушения, Вы не отошли от Церкви благодаря духовному окормлению, послушанию духовникам и навыку восприятия через них воли Божией?
– Конечно! Поэтому я и говорю о преемственности и о том, что для сохранения верности Христу нужно не образование, не знания, а окормление и послушание. У моего батюшки всегда был хороший аргумент: «Не я сказал, а Иоанн Златоуст (например) – наверное, поумнее тебя будет!»
– В одной из своих проповедей Вы произнесли такую фразу – «удержаться надо на крыле церковном», сравнив сегодняшнюю ситуацию с искушением Христа, когда лукавый приводил Ему слова из Священного Писания, убеждая сброситься с крыши храма. Нынешние смутьяны-провокаторы тоже подкрепляют свою позицию цитатами из творений Святых Отцов, Книги правил, Библии. Как не поддаться соблазну?
– Понимаете, важен дух. Вот в различных атеистических НИИ тоже ведь Писание читали. Кто-то такое сравнение приводил в связи с этим: можно поднять огромный сундук, переставить на другое место, но так и не узнать его содержимое. Т. е. можно прочитать Библию, но как с предубеждением, с целью найти какие-то погрешности. А кажущихся ошибок там действительно много, настолько, что можно просто садиться и писать клеветнические диссертации. Это мы, православные, знаем, что там нет противоречий, потому что надо понимать ее дух, воспринимать духовно. Вообще Священное Писание – это лишь одно из благодатных проявлений жизни Церкви, а не фетиш какой-то, каковым оно сделалось у протестантов. Откуда Писание взялось, кто его главный редактор-составитель, кто только четыре Евангелия включил в Новый Завет, а другие апокрифы отверг? Ответ один: Церковь. А что делают протестанты? Залезают, образно говоря, в карман Церкви и крадут оттуда Писание, вырывая его из общего контекста и не понимая его духа. Это как Вашу личную переписку, например, кто-нибудь прочитает и будет делать буквальные выводы из слов, не имея понятия о смысле, который Вы в них вкладывали в том или ином контексте. И эти оторванные от жизни заключения, разумеется, окажутся ложными. Например, мы читаем у святителя Иоанна Златоуста во 2-й молитве ко Святому Причащению: «Восприми <…> во оскверненное мое тело внити, <...> ниже моих возгнушайся сквернших оныя [блудницы] уст и нечистших, ниже мерзких моих и нечистых устен…» «Ага, – могут рассудить горе-писатели диссертаций, – да он сам признается, что был блудником…» – и прочие глупости… Это надо всегда учитывать, чтобы не соблазняться верными цитатами, приводимыми в оправдание какой-либо ошибки.
Кстати, я не стал бы всех непоминающих «чесать под одну гребенку». Да, есть провокаторы, есть неадекватные, кликуши, но немало и искренне заблуждающихся нормальных людей, которые пока так видят ситуацию. Я их уважаю, но говорю прямо, что не согласен с ними, что не надо уходить из Церкви никуда, точнее – в никуда. Сейчас, действительно, главное – удержаться на крыле церковном, надо находиться в духе истинном, в котором Писание изложено, в котором жили Святые Отцы. И не стоит переоценивать свой разум – ведь мы сами-то грешники, поврежденные умом. Поэтому надо стараться всегда у духовно опытных людей спрашивать.
Вопрос, конечно, сложный и важный, ответственный. Такова духовная жизнь, положение, в котором мы оказались. Есть простые с точки зрения выбора вопросы: да – да, нет – нет. Например: отрекись от Христа, или мы тебя казним. Здесь – я не говорю о духовных силах – простое решение: конечно, я пойду на казнь, лишь бы не отречься. А почему сказано, что в последние времена едва ли и праведник спасется? Потому что станет нормой ситуация, когда очень трудно будет отличить правду от лжи, сделать правильный выбор. Значит, требуется от нас одно – трезвенная духовная жизнь: Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят(Там же. 5, 8). Если мы будем искренними, будем стараться очищать свое сердце – тогда и Господь откроет нам, как правильно поступить. А сейчас нас просто испытывают, провоцируют. Да, мы знаем, что наступает глобализация, что приближается конец. Все эти новшества – паспорт с шестерками, электронные документы, УЭК – это ступени туда, в бездну. И мы противодействуем им каждый в свою меру. Но неразумно, конечно, сходить с ума из-за этой темы, посвящать ей все помыслы, напрочь забывая о духовной жизни...
– Какой же выход в сложившейся ситуации Вы видите?
– Ответ нам уже дан в Апокалипсисе Иоанна Богослова. О каком будущем там сказано? О войнах. К сожалению, мы сейчас эти тенденции все отчетливее наблюдаем. Вероятно, произойдет какой-то катаклизм, спровоцировать его несложно. Но все же управляет всем Господь. Как это все будет – мы в точности не знаем. Но нам следует жить так, как будто именно от каждого из нас напрямую зависит судьба Отечества. И, в общем-то, есть обетование: Не бойся, малое стадо!(Лк. 12, 32). И батюшка мой постоянно повторял: «Хоть сзади, да в этом стаде!» Вот, нам и надо удержаться, быть верными – вот единственное, что нас спасет. А Господь уже все Сам устроит. Как в пословице сказано: солдат должен сражаться, а победу дарует Господь!
И помните, что святитель Игнатий (Брянчанинов) писал? Эти слова хорошо бы наизусть выучить: «Отступление попущено Богом: не покусись остановить его немощною рукою твоею. Устранись, охранись от него сам: и этого с тебя достаточно». Или: «Не жди благоустройства в общем церковном составе, а будь доволен тем, что предоставлено, в частности, спасаться людям». И вот, когда собираешься предпринять какие-то шаги, надо хорошо подумать, со страхом Божиим: я не хочу подвергнуть опасности погибели ни свою душу, ни души своих близких. Но и видеть все, что происходит, надо ясно. Как наставляет преподобный Паисий Святогорец, «в старину, если кто-то из благоговейных монахов тратил время, заботясь о положении дел в мире, то его надо было запереть в башню. Сейчас наоборот: благоговейного монаха надо запереть в башню, если он не интересуется и не болеет за то состояние, которое возобладало в мире».
На сегодняшний день моя душа и совесть спокойны: я уверен, что нужно быть в Церкви и поминать священноначалие, Патриарха. А как я его поминаю, что добавляю к положенным на службе молитвам – Один Бог весть, а делать это я имею право! Поэтому моя совесть мирна, хотя и очень скорбно видеть происходящие отступления. Но просто всегда надо помнить и верить, что Господь всем управляет и не оставит нас. Он постоянно рядом, все может изменить, если потребуется, в нужное время.
Беседовал Роман Чудов
Источник: газета «Православный Крест», № 8 (176) (от 15 апреля с. г.)
