Живущая в Париже Ксения Кривошеина вновь поднимает вопрос о внесении в святцы Русской Правослвной Церкви монахиню Марию (Скобцову), канонизированную в 2004 году синодом Константинпольской патриархии (http://www.bogoslov.ru/text/5283710.html). К.Кривршеина пишет:

    «Людей волнует вопрос о канонизации монахини Марии в Русской Православной Церкви. Не так давно я получила копию письма от большой группы верующих, в котором они выражают надежду на положительное решение Синода РПЦ о возможности введения имени матери Марии в святцы. Но, вероятно, этот животрепещущий вопрос нужно адресовать в Синодальную комиссию по канонизации святых. Сама я целиком поддерживаю эту инициативу. Надеюсь, что мученичество матери Марии, ее народное почитание, всемирная известность и доброжелательное отношение Церкви приведут к положительному решению вопроса».

Ксения Кривошеина приводит, в частности, мнение прот. Владимира Воробьева, ректора ПСТГУ:

    «Протоиерей Владимир Воробьев подчеркивает, что есть одна сторона жизни монахини Марии (участие в партии эсеров, второе замужество, сомнительные с богословской точки зрения высказывания и т.д.), но канонизирована она не за эту сторону жизни, а за мученический подвиг».

Напомним, что в январе 2004 года Синод Константинопольского (стамбульского) Патриархата канонизировал монахиню Марию Скобцову, которая в конце Второй мировой войны, находясь в фашистском концлагере, согласно одной из версий ее гибели добровольно пошла в газовую камеру вместо одной женщины. В неообновленческих кругах и среди церковных либералов также было намерение добиться канонизации м. Марии Скобцовой и в РПЦ, однако, слава Богу, в святцах Русской Православной Церкви ее нет.

Отдавая должное самоотверженной кончине монахини Марии Скобцовой, не будем, однако, забывать, что, находясь в евлогианском расколе с Матерью-Церковью, монахиня Мария, перейдя под омофор Константинополя (Стамбула), связала свою судьбу с Церковью, которая тогда общалась с нашими обновленцами, а ныне усердно сотрудничает с всемирными ревнителями «европравославия». Монахиня Мария, вооруженная идеологией Бердяева, сочиняла весьма сомнительные трактаты («Типы религиозной жизни» и др.), в которых ярко проявляется открытая неприязнь к Православной Церкви, уничижаются традиционное святоотеческое Православие и аскетическая церковная практика. Не расставаясь никогда с папиросой, монахиня Мария воплощала в себе некую «нетрадиционную монашескую ориентацию» в сочетании с эсеровским революционным духом разрушения всех традиций Русской Православной Церкви (впоследствии она отчасти воодушевила неообновленцев на их революционные реформы в одном отдельно взятом приходе. Митрополит Евлогий (Георгиевский), постригший Е.Скобцову в монашество, позднее замечал, что «ни левых политических симпатий, ни демагогической склонности влиять на людей она в монашестве не изжила» (в молодости она принадлежала к партии эсеров).

Канонизация в 2004 г. монахини Марии Скобцовой – это был очередной недружественный выпад Константинопольской (стамбульской) Патриархии против Русской Православной Церкви, ибо этим актом Константинопольский Патриарх Варфоломей пытался оправдать евлогианский раскол 30-х годов прошлого века и захват Константинопольским Патриархатом, вопреки церковным канонам, русской парижской архиепископии в самый трагический для Русской Церкви период ее истории. Напомним также, что самочинное отделение митрополита Евлогия от Матери-Церкви было осуждено в свое время Русской Православной Церковью как на Родине, так и за границей.

Естественно, что канонизация монахини Марии Скобцовой (одинаково ненавидевшей, судя по ее парижским публикациям, традиции как Зарубежной – «карловацкой», так и Русской Православной Церкви на родине – «так называемой “патриаршей церкви”», как выражалась монахиня Мария), была с восторгом воспринята кочетковцами и другими неообновленцами.
Разговоры о возможной канонизации монахини Марии начались несколько лет назад в околоцерковных и обновленческих изданиях: в парижской «Русской мысли» (творческими усилиями прот. Сергея Гаккеля – борца с т.н. «христианским антисемитизмом» в целом и с «антисемитским потенциалом Евангелия и богослужебных текстов» в частности) и в кочетковском журнале «Православная община» (не забудем, что писания монахини Марии стали основополагающим пособием по катехизации несчастных оглашаемых, попавших в общину отца Георгия Кочеткова).

Журнал «Благодатный Огонь» неоднократно отмечал стремление обновленческих кругов видеть монахиню Марию Скобцову – своеобразное знамя интеллигентской борьбы с «закосневшей в средневековых догматах церковной структурой» – в святцах Русской Церкви и на иконах (вероятно, в клубах табачного дыма, валившего из монашеской келии монахини Марии).

Вот что писал в 2000 году о «творчестве» монахини Марии (Скобцовой) иеромонах Сергий (Рыбко):

    «…Человек, вращаясь в миру, не может хранить душевного мира, необходимого для молитвенной жизни. И он не может сказать каких-то вещей о внутренней духовной жизни, поэтому-то все статьи матери Марии – о чем-то внешнем: о социальном положении Церкви, о социальном служении ближним, об истории современного момента, об «ущербности» традиционного православного благочестия. Звучат там и политические мотивы, критика в отношении ушедшей России… Видимо, тут сказалось еще и ее эсеровское прошлое. Понятно, что Императорская Россия не во всем была идеальной, но зачем плевать на Православную Россию и на Церковь в ней, которая была создана и хранилась усилиями многих подвижников, святителей, старцев, монахов, священников!.. Все это мать Мария отрицает, все перечеркивает, говорит, что все это было плохо, что революция и явилась результатом такой жизни Церкви Синодального периода.

    Да, Церковь имела ошибки. Но мать Мария почему-то не вспоминает ни отца Иоанна Кронштадтского, ни Оптинских, ни Глинских старцев, ни преподобного Серафима Саровского, ни святителя Феофана, а святителя Игнатия вообще никогда не упоминает, видимо, он не был ей духовно близок. Больше она занята решением каких-то исторических вопросов, социальных проблем.

    Нигде в сочинениях этой монахини не поднимаются аскетические вопросы. У матери Марии совсем другое понимание монашества. Вообще-то даже не совсем ясно, как она понимает монашество, потому что говорит то одно, то другое, а в жизни воплощает совсем третье. У нее не святоотеческое понимание монашества, а некое свое, экуменически-западное, очень похожее на католическое. Я уж не говорю о том, что мать Мария курила, что, на мой взгляд, никак не допустимо для православного монаха. Хотя, разумеется, это ее личный грех, она перед Богом даст отчет за него, – но она курила открыто, не стесняясь! Думаю, этим она больше соблазняла мирян, чем назидала.

    Мать Мария превозносила роль интеллигенции в жизни Церкви и всегда сетовала, что интеллигенцию в Русской Церкви недооценивали, считала, что именно интеллигенция спасет Церковь. Сама она, видимо, относила себя к этаким монахам-интеллигентам, общалась с разными писателями, с учеными из русской эмиграции...

    Монашество матери Марии – прéлестного свойства. Попав в Европу, увидев, что ее былая эсеровская деятельность не очень востребована, свою энергию она перенесла в Церковь: пыталась указать путь Церкви в России. В ее статье, обращенной к эмиграции, главный мотив был такой: эмиграция – это осколок Русской Церкви, который должен сохранить Церковь и указать путь Церкви в России. И когда большевиков прогонят, Россия обратится к нашему опыту, который мы тут должны воспитать, как в некоей теплице. Она была противником святоотеческого, традиционного православия, церковных правил и канонов. Из статьи матери Марии “Типы религиозной жизни” явствует ее пренебрежительное и язвительное отношение к церковнославянскому языку и вообще к православному богослужению, к Афону и Валааму, к старому календарному стилю в этих древних обителях, что роднит ее с обновленцами...

    Из канонизации монахини Марии может последовать смешение понятий не только о монашестве, но и о православной духовности. Что такое святой человек? Это человек, путь жизни которого как бы освящен, это человек, который достиг святости личным подвигом. То есть его духовность, его путь к Богу являются примером для других людей, которые могут и должны последовать таким путем. И поскольку святые принадлежат своей эпохе, своему народу, то каждый век являет своих святых как ответ миру, как ответ нам, православным людям, как нужно спасаться – какими формами, какими путями надо идти к Богу в наших условиях, в наше время. Особенно поэтому ценен для нас путь святых, которые жили в близкое к нам время. И в качестве такой святой, с которой нужно брать пример, нам будет предлагаться мать Мария Скобцова: не надо молиться, не надо в храм ходить. Главное – что-то делать для кого-то, бегать, суетиться! В случае возможной канонизации матери Марии будет канонизирована прелесть...

    В целом – монашество матери Марии Скобцовой вещь достаточно сомнительная. В монашеском облике матери Марии отсутствует самое главное – ее молитвенный подвиг. Его просто нет. Как мирянка, она была, может быть, праведной, но ее монашеский постриг, на мой взгляд, только внес сумбур».

Будем надеяться, что наша Русская Церковь еще «не созрела» для «единодушной» канонизации м. Марии Скобцовой как выразителя разрушительной для Церкви «бердяево-эсеровской идеологии».