ЕСТЬ ЛИ ЗА ГРОБОМ ВЕЧНЫЕ МУКИ?: Критика модернистского «богословия» (Ч. 4)

Продолжение. См.: часть 1, часть 2, часть 3.

 Публикуемый критический отзыв архимандрита Серафима (Алексиева) († 1993), духовного сына святителя Серафима Богучарского (Соболева), разоблачает модернистские взгляды известного в Болгарии доктора богословия И.Г. Панчовского, изложенные им в книге «Современный человек перед жизнью, смертью и безсмертием». Несмотря на то, что высказанные замечания относятся к конкретному сочинению, они весьма актуальны, поскольку подобные идеи и ошибки можно встретить и в наши дни у многих авторов, размышляющих над ключевыми вопросами бытия.

 Нашему веку высокой материальной культуры и небывалых технических достижений присущи, по признанию авторитетных мыслителей, не только идейная безпутица, но и всеобщее глубокое духовное и нравственное падение. Удивительно, что д-р Панчовский этого не осознает и называет его периодом «духовного и нравственного подъема» (С. 210. Здесь и далее цит. по: Панчовский И.Г. Современный человек перед жизнью, смертью и безсмертием. София, 1944), а современных людей – достигшими «завидного духовного совершенства» (С. 211). Впрочем, не изменяя традиции противоречить себе самому, в другом месте книги он отмечает, что «современный человек имеет слабое чувство истины», «чуждается серьезного разговора», «презирает идеалы», «мыслит поверхностно, плоско» (С. 214–215). И под предлогом обращения к Богу такого человека, «который почти утратил связь с мистической глубиной души» (С. 7), который гордо и самонадеянно отрицает евангельские истины, д-р Панчовский поступается важнейшими постулатами нашего «верую»! Но, как мы уже показали, на этом ложном пути ему придется пожертвовать не только богооткровенной истиной об аде, но и прочими вышеперечисленными догматами, составляющими, по слову апостола Павла, «буйство проповеди» (см.: 1 Кор. 1, 21) и смущающими современных людей – поклонников своего «всезнающего» ума. Т. е., чтобы привести этих людей к вере, д-ру Панчовскому потребуется совершенно ее разрушить! Таков логичный вывод из его непоследовательных суждений.

Но наш автор может возразить, что мы не приняли во внимание его философские аргументы. Хорошо, посмотрим, насколько они состоятельны и к какому итогу приводят.

1) Учение о вечном аде противоречит понятию о Боге-Любви (см.: С. 169).

С этим следовало бы согласиться, если бы Бог был исключительно Любовью. Но, как мы видели, Библия являет нам Его не только любвеобильным Отцом, но и справедливым и неподкупным Судией. Поэтому учение об аде в действительности противоречит не библейскому, а неполному и ошибочному понятию о Боге, которого придерживается д-р Панчовский. Открывая нам Свое учение о наказании нераскаянных грешников, Господь не переставал быть Любовью. «А если не переставал быть благим, то нет сомнения, что такое определение (о вечных муках) согласно с Его благостию» (Еп. Феофан. Письма к разным лицам. М., 1892. С. 10). По мнению Святых Отцов, возвещение истины существования ада свидетельствует именно о Божией любви. «Если б Бог радовался мукам грешников, Он и не открыл бы об аде» (Там же. С. 15. Подобно учит и свт. Иоанн Златоуст в Беседе 2-й на 2 Фес.), – пишет святитель Феофан Затворник. Господь сообщил о геенне огненной, предостерегая нас от нее. Что же это как не проявление Его безконечной благости?!

2) Учение об аде несовместимо с понятием о Божией справедливости: как кратковременные грехопадения могут наказываться вечными муками? (см.: С. 170).

Но и это соображение не выдерживает критики. Грехи действительно имеют пределы во времени, но злая и непокорная свободная воля ожесточенного и неисправимого грешного человека – вечна! Воля есть принадлежность души. И поскольку душа безсмертна, то и она, как существенное ее проявление, не может исчезнуть. Человек, закостеневший за время земной жизни в грехах и пороках, утвердивший свою волю во зле, ожесточившийся по отношению к Богу и умерший в таком состоянии – уподобляясь бесам, навсегда определяется как противник Божий. Разве не закономерно, что он окажется в том же месте, где и его наставники и приятели – духи злобы поднебесной?! Вопиющей несправедливостью будет дарование ему загробной участи праведников – тех, кто непрестанно подвизался в искоренении своих порочных наклонностей; чьей жизненной целью была борьба до крови против греха (см.: Евр. 12, 4); кто распинал свою плоть со страстями и похотями (см.: Гал. 5, 24) и в этой мучительной брани для стяжания добродетельности и святости каждый день со слезами на глазах в покаянном сокрушении вымаливал Божию милость!

Бог безконечно благ и безконечно справедлив. Он наказывает не за временные грехопадения, а за нераскаянность. Злая и ожесточенная воля человека может сокрушиться. Если величайший грешник обратится к Богу и искренне покается, он не пойдет в ад, и все содеянное им зло, даже самое страшное, будет ему прощено ради пролитой на Голгофе искупительной крови Христовой. В этом – невообразимая Божия любовь и еще более непостижимая Божия справедливость, не могущая не умилить всякого разумного верующего.

Человек – Божий должник, вовеки не способный уплатить свой огромный долг. Но Бог видел это и послал Своего единородного Сына, чтобы возместить человеческий оброк – в удовлетворение таким чудным образом высшего закона справедливости и в доказательство Своей великой, невероятной любви. Бог сделал для нашего спасения все возможное. Сам Божий Сын был пожрен на Голгофе, став умилостивительной жертвой за нас пред Богом. И, если даже после этого мы ожесточенно отвергаем веру и предаемся смертным грехам, можем ли обвинять возвестившего о вечных адских муках Бога в несправедливости?!

Покайся, и для тебя не будет ада! Обратись к Богу, и Он сделается для тебя только Любовью! Но восставая против Него, ты сам обрекаешь себя на безконечные страдания. Отступая от Него, ты уже водворяешься в аду, ибо вне Бога нет радости. Грех – это маленький ад. Насколько же более страшными будут муки для упорного, нераскаянного грешника, осознанно поправшего голгофскую жертву Сына Божия, похулившего Духа благодати и отшедшего из жизни в таком ужасном состоянии (см.: Евр. 10, 23)?! Это ожесточение – сатанизм, безконечное оскорбление Божия величия, глумление над Его милостью, самовольное отлучение от Него. Не справедливо ли то, что на Страшном Суде Бог Своим вечным определением запечатлеет сознательные и самовольные решения уже удалившихся от Него злодеев?!

3) Учение об аде ведет к грубому дуализму.

И это утверждение ошибочно, поскольку д-р Панчовский неправильно представляет ад самостоятельным и независимым от Бога царством. Святая Библия изображает Бога абсолютным Властелином вселенной, Царем, имеющим ключи ада и смерти (Откр. 1, 18), Судией, Который ввергнет диавола и его слуг в огненное и серное озеро, где они будут мучиться день и ночь во веки веков (Там же. 20, 10). Так что, по Священному Писанию, и ад находится во власти Божией. Эта истина особенно поэтично раскрывается в 138-м псалме (ст. 7–8): Камо пойду от Духа Твоего? И от лица Твоего камо бежу? Аще взыду на небо, Ты тамо еси: аще сниду во ад, тамо еси. В полном согласии со Словом Божиим учит и Святая Православная Церковь (см.: Октоих, гл. 6-й в субботу вечера на «Господи, воззвах», стихира 3-я), которая воспевает Иисуса Христа как Победителя смерти и ада (см.: Октоих, гл. 5-й в субботу вечера на «Господи, воззвах», стихиры 4-я и 2-я на стиховне).

4) Учение об аде ограничивает свободу деятельности человека, приводя к потенциально добродетельной жизни, лишенной нравственной ценности (см.: С. 173).

Вот еще один типичный софизм, сам обличающий свою абсурдность. В основе его лежит следующее заблуждение: верующие в ад стараются не грешить из-за страха вечных мук и, значит, добродетельны вынужденно. Но в таком случае можно сказать, что и верующие в рай и Бога творят добро из эгоистичных побуждений и их нравственность ущербна. Следовательно, чтобы быть по-настоящему нравственным, согласно этому софизму, нужно не верить ни в ад, ни в рай, ни в Бога – т. е. быть безбожником! Вот какая нелепость!

Господь Иисус Христос возвестил нам истину об аде, чтобы побудить нашу свободную волю к нравственной деятельности и отчасти облегчить путь к добродетели. Ад, как и рай, присутствует в проповеди Спасителя в качестве воспитательного стимула. Но стимул, как известно, ни к чему не обязывает – и люди, верующие в вечные муки, грешат!

Таковы важнейшие философские возражения против богооткровенной истины о вечном аде. Они не опровергают эту истину, поскольку на них находятся, как видим, убедительные контраргументы. Они не доказывают и обратное, т. е. отсутствие вечного ада. К чему же приводят нашего автора эти мнения? – Да лишь к зыбкому и соблазнительному предположению: может быть, вечных мук не будет, может быть, все спасутся? Но здесь д-р Панчовский неожиданно сталкивается с неудобным вопросом: если вечного ада нет и Бог спасет всех, независимо от желания, как же быть со свободой человеческой воли? Так перед ним возникает очередное искусственное и провокационное противоречие: с точки зрения свободы человека вечный ад необходим, а с позиции Божией любви – он немыслим!

Причина затруднения – отвержение автором Слова Божия, являющего Бога одновременно любящим Отцом и строгим Судией, – в угоду разуму современного человека, которому приятно представлять Бога только Любовью. В Слове Божием нет противоречий. Оно есть дивная гармония, потому что у Бога все гармонично. Противоречия возникают лишь на плоскости ограниченного и часто ошибочного человеческого мышления. Неведение или недопонимание какой-либо богооткровенной истины создает хаос в стройной системе религиозных понятий. «Все недоумения исходят оттого, – пишет святитель Феофан, – что какой-нибудь предмет веры затемняется, и ясное представление его не созерцается. Коль скоро этот недостаток будет восполнен, тотчас недоумение рассеется само собою» (Еп. Феофан. Указ. соч. С. 7).

Так, в нашем случае, если д-р Панчовский признает богооткровенную истину, что Бог – не только Любовь, но и Судия, – его искусственно выстроенная антиномия (противоречие между двумя равно доказуемыми логически суждениями, – примеч. ред.) рухнет. Но для такого признания необходима вера в Божественное Откровение, тогда как он в вопросе о вечном аде отдал предпочтение мнениям сатаниста Пшибышевского и богоборца Ницше (см.: С. 174), а не учению Библии и Самого Господа Иисуса Христа. Наш богослов находит некие нестыковки в Писании, смущается якобы несовместимыми качествами в Боге (Отец и Судия) и для преодоления этих в реальности не существующих противоречий создает настоящие противоречия в своем уме.

Д-р Панчовский рассуждает: Бог есть любовь и, значит, должен всех спасти. Но люди имеют свободную волю, и для не желающих спасения необходимо допустить существование ада. Как выйти из этой антиномии? Как примирить Божию любовь и ад? Мы не будем описывать здесь все долгие и безплодные его экскурсы, в которых одни утверждения опровергаются другими (см., напр.: С. 191–192), что создает все новые и новые тупики мышления (см.: С. 194–195). Мы кратко изложим и разоблачим конечный результат этих блужданий, которыми автор оканчивает главу об аде как будто бы полностью удовлетворенным.

По убеждению д-ра Панчовского, Бог есть Любовь, но ради свободы воли должен существовать и ад. Однако его нельзя представлять реальной бытийной сферой, допущенной Богом для соблюдения Своей справедливости, как учит Церковь. Ад якобы есть только «постулат свободы человеческого духа» (С. 185) – т. е. свободные духи добровольно отошли от Бога и обособились в адское царство богоотступников, – не Бог, а они сами образовали ад (см.: С. 187).

Истинно, что Бог, не создававший никакого зла, – не Творец ада. Существование этой области лишь не возбраняется Им в связи со свободной волей падших духов и людей. Но несомненно, что верховный Владыка всего сущего, а следовательно, и ада – Бог, имеющий власть и душу и тело погубить в геенне (Мф. 10, 28). Ключи от ада – у Господа Иисуса Христа (см.: Откр. 1, 18). Так что это – не самостоятельный мир богоотступников, пребывающий вне какой-либо зависимости от Бога (см.: С. 188), как дуалистически мыслит д-р Панчовский. Нет, это – реальная сфера, отделенная от Царствия Божия, но все же подчиненная верховному Властелину вселенной.

Не сознавая дуализма своих рассуждений, д-р Панчовский продолжает: и поскольку возникновение ада не обусловлено действиями Бога, он принадлежит не к божественной сфере, не к объективному, реальному бытию, а к сфере субъекта. «Поэтому ад не имеет объективного существования, объективного бытия, но только субъективное – допустим лишь в субъекте» (С. 188). Как не Божие творение, он возник во времени – во времени и исчезнет, т. е. не будет вечным, считает автор.

Таким образом, признавая свободу воли разумных существ, д-р Панчовский допускает ад, но – субъективный, фиктивный. Однако здесь возникают серьезные недоумения. Существует ли, согласно мысли богослова, субъект объективно? «Разумеется!» – скажет он. Тогда, если субъект – объективная величина, то и адская сфера, в которой этот субъект живет «вне Бога и Царствия Божия» (С. 208), должна быть объективной величиной! Иначе получится, что осатаневшие свободные духи, отсутствуя в Царствии Божием, в якобы единственном объективном, реальном бытии, удалившись от Бога, превратятся в призрачные тени, в фиктивные существа, в ничто. Но мы знаем, что эти духи безсмертны и вечны, – следовательно, для них необходим и вечный ад.

Но, не разобравшись в этих новых собственных противоречиях, д-р Панчовский смело заявляет: «Всеобщее спасение может быть и должно быть, но это не отвергает совершенно и не исключает идею ада» (С. 200). Итак, он пытается «убить двух зайцев»: и любовь Божия соблюдена, и свободная воля не нарушена, – разве что пришлось пожертвовать Словом Божиим и попрать здравую логику! Но посмотрим, как же представляется автору всеобщее спасение без уничтожения ада. Очень просто: человек двойственен – он имеет и божественную искру, не способную погибнуть, и греховное начало – зло, которое не может пребывать с Богом в Царствии Небесном. Поэтому Божий образ как божественное ядро в человеке будет спасен, а греховная надстройка над образом Божиим – отделена и, как небожественная и небытийная, погрузится в призрачную сферу ада (см.: С. 203) – во «внешнюю темницу», в область чистой субъективности, в мир теней, «в ничто» (С. 208).

Эту теорию д-р Панчовский нашел у создателя софианской ереси гностика священника Павла Флоренского (см.: С. 202), усвоив ее как якобы основанную на Слове Божией и «максимально отвечающую его духу» (С. 209). Он полагает, что таким способом все грешники получат помилование и спасение («всеобщее спасение», «вселенское, космическое спасение», с. 199), когда «грехи их будут отделены от них и отброшены во внешнюю темницу, в метафизическое „ми-он" (безсущностное, – примеч. пер.) Платона», в «мучительную сферу призраков, в ничто, в небытие» (С. 208).

Чтобы развеять какие-либо сомнения читателя, д-р Панчовский утверждает, что его идея якобы «ясно и недвусмысленно засвидетельствована в Священном Писании», не приводя, однако, ни одной убедительной цитаты. Вместо этого он предоставляет «доказательства» из области… греческой мифологии! «Адская действительность призрачна,– пишет богослов, – в ней движутся только тени умерших; загробные мучения состоят в безплодности, в пустоте всех усилий, потому что там имеют дело не с действительностью, а лишь с обманчивыми тенями и призрачными образами» (С. 209). Иными словами, утверждается, что одно Царствие Божие существует объективно, а ад, как призрачная сфера, является небытием, ничем, пустотой, где грех и зло «будут гибнуть вечно» (С. 211).

Кто способен разобраться в этих софизмах? Главное – цель автора достигнута: современный человек и его вкусы вполне удовлетворены. И неважно уже, что вместо обращения к Богу несчастный сомневающийся современник неожиданно для себя вовлекается в безбожную греческую языческую мифологию!..

Песочный замок – образ модернистских теорий

Перевод с болгарского языка Анны Самсоновой

Печатается с небольшими сокращениями

Окончание следует

Источник: газета «Православный Крест», № 5 (173) (от 1 марта с. г.)