ПРИНЯТЬ НЕЛЬЗЯ ОТВЕРГНУТЬ. ОКОНЧАНИЕ: О поправках в документах «восьмого собора»

Предыдущие части см. здесь, здесь, здесь и здесь.

Мы завершаем публикацию анализа наиболее спорного постановления критского собора «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром». В комментариях, кроме цитат из сочинений Святых Отцов и современных подвижников, автор – священник Михаил Новиков – использует и фрагменты наиболее удачной критики, ранее уже обнародованной в СМИ.

 Следующий, 22 пункт по сравнению с проектом практически не изменился – участники собора дополнили его лишь одной фразой и ссылкой на каноническое правило (вставка выделена нами полужирным начертанием):

 22. Православная Церковь считает, что любые попытки разделить единство Церкви, предпринимаемые отдельными лицами и группами под предлогом якобы охранения или защиты истинного Православия, подлежат осуждению. Как свидетельствует вся жизнь Православной Церкви, сохранение истинной Православной веры возможно только благодаря соборному строю, который издревле представлял компетентный и высший критерий Церкви в вопросах веры и канонического порядка (6-е правило Второго Вселенского Собора).

 Что тут можно сказать? Начнем со второго предложения – утверждения, что сохранение веры «возможно только благодаря соборному строю». Заявление это – весьма неоднозначное, особенно в общем экуменическом контексте документа, без пояснений, что понимают авторы под «соборным строем» и «компетентным высшим критерием Церкви в вопросах веры и канонического порядка».

Ранее мы уже приводили слова святителя Григория Богослова о том, что «есть прекрасное разногласие и самое пагубное единомыслие». Эту истину подтверждает и церковная история. Достаточно вспомнить события 1438–1445 годов в Ферраре и Флоренции, когда «соборно» т. е. вполне законно с точки зрения участников критского форума, была заключена уния между Константинопольской Церковью и Ватиканом. Однако святитель Марк Ефесский, выражаясь словами Критского документа, «разделил» (т. е. разрушил) тогда мнимое и пагубное «единство Церкви» в компромиссе с ересью латинян и таким образом отстоял подлинное православное единство.

Рассматриваемый же 22-й параграф (первое его предложение), исходя из экуменической сути всего постановления, направлен против борцов с экуменизмом. По факту он осуждает добрый подвиг святого защитника истины. Но Церковь причислила святителя Марка к лику святых и этим соделала его образцом для подражания своим верным чадам. Выходит, выступая от имени Православной Церкви, составители документа в действительности отвергают и осуждают ее решения, что ставит их в один ряд с врагами веры и отступниками.

И ссылка на 6-е правило Второго Вселенского Собора, регламентирующее пресечение замешательств в Церкви и клеветы на православных епископов, здесь совершенно неуместна.

Начинается этот канон следующими словами: «Поелику многие, желая привести в замешательство и ниспровергнути церковное благочиние, враждебно и клеветнически вымышляют на правящих Церквами православных епископов некия вины, не с иным каким намерением, как токмо дабы помрачить добрую славу священников и произвести смятение в мирном народе…»

В толковании святитель Никодим (Милаш) поясняет: «Повод к изданию этого правила ясно виден из первых слов самого правила. Чтобы устранить в будущем подобного рода явления, о которых говорится в начале правила, Святые Отцы сообща нашли необходимым издать данное правило. В нем они говорят, во-первых, о различии между жалобами частного и церковного характера; во-вторых, – о лицах, могущих подавать на епископов те или другие жалобы, и, наконец, о компетентных судах».

Итак, правило осуждает хотящих «ниспровергнути церковное благочиние» и «произвести смятение в мирном народе». Но поразмыслим: кто преследует такие цели – противники экуменического движения или же его участники и сторонники?

Святитель Серафим Богучарский по этому поводу пишет: «Не Православная Церковь, а еретики создавали ереси. Православная же Церковь до мученической крови защищала от еретиков чистоту Православной веры. Если бы не было этой борьбы, то православная истина через смешение с еретической ложью перестала бы существовать, а вместе с этим исчезла бы и Православная Церковь с лица земли. Не обвинять надо последнюю за то, что она не смешалась с еретиками и отделилась от них, а ублажать ее надо за мученические подвиги разделения, происходившего по причине восстания еретиков на Церковь, на ее богооткровенные и святоотеческие истины и даже на Самого Бога. Однако это обвинение (экуменистами Церкви и борцов за чистоту Православия в «грехе разделения») показывает, в какой великий грех дерзкого самомнения и гордости впали православные экуменисты, присвоив себе право быть судьями Православной Церкви. Кажется, настал момент, когда последней нельзя более молчать. Надо указать им на всю их неправоту в отношении одинаково как к Православию, так и инославию и предостеречь их, на какой опасный и гибельный путь они стали. Этот путь толкает их на непослушание и даже на публичное обвинение своей Матери-Церкви».

Далее в 6-м правиле говорится, что недопустимо принимать доносы на православных епископов от еретиков и тех людей, которые сами обвиняются в каких-либо канонических нарушениях: «Аще же возводимая на епископа вина будет церковная (т. е. в грехе не личном, а против веры и Церкви): тогда подобает рассмотряти лице обвинителя. И, во-первых, не позволяти еретикам приносити обвинения на православных епископов по делам церковным. Еретиками же именуем как тех, которые издавна чуждыми Церкви объявлены, так и тех, которые после того нами анафеме преданы; кроме же сего и тех, которые хотя притворяются, будто веру нашу исповедуют здраво, но которые отделились и собирают собрания против наших правильно поставленных епископов. Еще же аще которые из принадлежащих к Церкви за некия вины прежде были осуждены и извержены, или отлучены из клира, или из разряда мирян: и сим да не будет позволено обвиняти епископа, доколе не очистят себя от обвинения, которому сами подпали. Такожде и от тех, кои сами предварительно подверглися доносу, доносы на епископа или на других из клира могут приемлемы быти не прежде, разве когда несомненно явят свою невинность противу возведенных на них обвинений».

Но не попадают ли в разряд упомянутых лиц активные участники экуменического движения, в частности, сам инициатор критского собора Константинопольский Патриарх Варфоломей?

Как известно, его активные действия по сближению с еретиками и иноверцами, сопряженные с открытым попранием церковных законов (совместные молитвы и даже службы с неправославными), вызывали и продолжают вызывать смущения и протесты его паствы.

Так, например, около года назад СМИ сообщали об обращении Священного Кинота Горы Афон, в котором выражается недоумение и обезпокоенность антиканоничным «„лобзанием" Патриарха Варфоломея и папы римского во время Божественной Литургии. Святогорцы привели цитаты из творений Святых Отцов, говоривших о еретических заблуждениях отпавших от единой Церкви, и напомнили о большом числе афонских мучеников, пострадавших за отказ „согласиться с латиномудрствующими"».

И таких обращений, к сожалению, не возымевших воздействия на обвиняемого, было уже множество. Поэтому ссылка на 6-й канон Второго Вселенского Собора в тезисе «православных» экуменистов об осуждении защитников чистоты веры – еще одна лукавая подмена по принципу «лучшая защита – нападение».

 23-й пункт также претерпел небольшие изменения. Для удобства прочтения соборные вставки выделены нами полужирным начертанием, а рядом, в скобках, приводится первоначальный вариант.

 Общим для Православной Церкви является осознание необходимости ведения межхристианского богословского диалога, и потому она считает, что он всегда должен сопровождаться свидетельством миру делами взаимопонимания и любви, которые отражают «радость неизреченную» Благой Вести (1 Петр. 1, 8), исключая всякую практику прозелитизма, униатства или иных провокационных проявлений межконфессионального антагонизма. В том же смысле (понимании) Православная Церковь считает важным, чтобы все мы, христиане, вдохновляемые общими важнейшими принципами Евангелия (нашей веры), приложили усилия, дабы с готовностью дать единодушный ответ на острые проблемы современного мира (те сложные проблемы, которые ставит перед нами современный мир). Этот ответ должен основываться на идеальном примере нового во Христе человека.

Как видим, в двух случаях из трех редакция лишь литературная – возможно, это даже не исправления участников собора, а просто более удачный перевод текста. Замена же соблазнительной фразы о «нашей вере» некими неопределенными «принципами Евангелия», безусловно, существенна, поскольку в первом случае декларировалось единство веры с т. н. инославными, к совместному свидетельству с которыми призывает данный параграф. Конечно, вера с еретиками у нас разнится, поэтому внесенная поправка небезсмысленна. Однако общей неправой сути сего «миссионерского» (а в действительности – глубоко антимиссионерского!) положения она, увы, не устраняет.

Для начала процитируем уместное замечание Каменец-Подольской епархии УПЦ МП: «Особое внимание следует обратить на пункт 23-й <…>. В этом пункте говорится о том, что Церковь Христова не может быть единственным выразителем истины, не может обладать исключительным статусом и не может обращать еретиков из тьмы различных богословских заблуждений к свету Христовой правды. Судя по контексту этого пункта, Церковь – только одна из многочисленных „церквей", которые обладают равными правами в области проповеди Евангелия.

Известно, что обязанностью не только каждого пастыря, но и каждого христианина является проповедь Евангелия и обращение грешников ко Христу. Причем эта обязанность не зависит от обстоятельств, требований конъюнктуры или веяний времени: „Проповедуй слово, настой благовременне и безвременне, обличи, запрети, умоли со всяким долготерпением и учением" (2 Тим. 4, 2). Это означает, что христианин должен использовать любую возможность для того, чтобы свидетельствовать об истине. Однако 23-й пункт такое свидетельство запрещает, потому что оно может быть истолковано как „прозелитизм"».

Дополним это предостережение свидетельством духовного сына святителя Серафима Богучарского архимандрита Серафима (Алексиева). В своем труде «Почему православному христианину нельзя быть экуменистом» подвижник четко раскрывает антимиссионерский и вообще антиправославный характер экуменической проповеди: «Экуменизм не только не благоприятствует православному миссионерству, но принципиально исключает его. Как известно, некоторые „православные" экуменисты прямо заявляют, что Православие предназначалось лишь для живущих на Востоке христиан и западным „христианам" незачем стремиться к его принятию. <…> В экуменическом документе комиссии ВСЦ „Вера и устройство" „Совместное свидетельство и прозелитизм" осуждается переход из одного вероисповедания в другое, в том числе и переход в Православие. Также, согласно этому документу, в будущем предусмотрена совместная надконфессиональная проповедь Евангелия, т. е. экуменическая проповедь со всеми ее ошибочными экклезиологическими, христологическими, сакраментальными, мариологическими и церковно-устройственными понятиями».

Не к такой ли проповеди «всех христиан, вдохновляемых общими важнейшими принципами Евангелия», призывают авторы рассматриваемого документа?!

Далее необходимо отметить, что в данном, 23-м пункте также предпринята попытка придать греховным чаяниям «православных» экуменистов всецерковный статус. «Общим для Православной Церкви является осознание необходимости ведения межхристианского богословского диалога», – заявляют составители критского постановления. Но ведь известно, что даже само их собрание не пришло к единомыслию. Т. е. даже среди съехавшихся на Крит иерархов осознание необходимости экуменических диалогов не было общим. В частности, член делегации Элладской Церкви митрополит Иерофей (Влахос) отказался утвердить анализируемый документ. Имеются сведения и еще о четырех архиереях, которые воздержались от подписания тех или иных определений, в том числе и об отношениях «с остальным христианским миром». Не говоря уже о том, что эти «Отношения…» не признаны священноначалием Четырех Поместных Церквей, не участвовавших в соборе.

Скажем немного и новой, необычайно популярной в наши дни форме экуменического сближения – совместном с еретиками «свидетельстве миру делами взаимопонимания и любви».

Вот каков строгий, отрезвляющий святоотеческий суд святителя Игнатия (Брянчанинова) о доброделании вне Православия: «Те, которые дают добрым делам падшего естества не заслуживаемую ими высокую цену, впадают в величайшую душевредную погрешность. Они впадают, не понимая того, в уничижение и отвержение Христа. Часто слышится от них вопрос: „Отчего не спастись язычникам, магометанам, лютеранам и всем подобным, явным и прикрытым врагам Христианства? Между ними много самых добродетельных людей". Очевидно, что вопросы и возражение являются от совершенного незнания, в чем заключается погибель и спасение человеческие. Очевидно, что таким вопросом и возражением уничижается Христос, выражается мысль, что Искупление и Искупитель не были необходимостью для человеков, что человеки могут удовлетворить своему спасению собственными средствами. Короче, этим вопросом и возражением отвергается Христианство».

Кроме того, авторы документа побуждают экуменических проповедников независимо от их конфессиональной принадлежности являть современному секулярному обществу «идеальный пример нового во Христе человека».

Но способны ли на это неправо верующие? По учению Церкви, это невозможно, ибо обновление поврежденного грехопадением человеческого естества совершается лишь в ее благодатных Таинствах.

«Желающие достигнуть единения со Христом и с Богом Отцом во Христе знают, что это совершается в Теле Христовом, коим является наша Святая Православная Церковь, – пишет современный подвижник благочестия приснопамятный афонский старец архимандрит Георгий (Капсанис). – <…> Крещеные, миропомазанные и покаявшиеся, мы причащаемся Тела и Крови Господних и становимся богами по благодати. Мы соединяемся Богу так, что мы уже не чужие, а свои Ему. В Церкви, где мы соединяемся с Богом, нам дается опыт той новой реальности, которая внесена в мир Христом: нового творения. Это жизнь Церкви и жизнь Христова – становящаяся и нашей дарованием Святаго Духа. <…> Православная Церковь всегда останется единственным местом единения с Богом, уникальным местом обожения. Нигде больше не станет человек богом [по благодати]. Ни в университетах, ни в общественных организациях, ни в чем красивом и добром, что есть в мире. Как бы хороши они (эти структуры) ни были, они не в силах дать то, что предлагает Церковь. Вот почему никакое мирское учреждение не может заменить Церковь, как бы прогрессивно оно ни было».

 24-й параграф сохранился в итоговом документе без изменений:

 Православная Церковь сознает тот факт, что в ответ на новые условия и новые вызовы современного мира движение за восстановление единства христиан принимает новые формы. Необходимо, чтобы Православная Церковь продолжала нести свое свидетельство разделенному христианскому миру на основании Апостольского Предания и своей веры.

 По сути данный пункт также посвящен экуменическому «миссионерству», дополняя сказанное выше уточнением о неких «новых формах движения за восстановление единства христиан».

О чем же конкретно идет речь? К сожалению, авторы документа не дают никаких пояснений, что оставляет простор для самых различных толкований. Ибо под «новыми формами» можно разуметь что угодно – начиная от тех же совместных с еретиками «добрых» дел, например, каких-нибудь акций протеста против загрязнения планеты или терроризма, и заканчивая внедрением чрезвычайно модной ныне в экуменических кругах т. н. «евхаристической экклезиологии». (Суть этого метода сближения с неправославными сербский публицист В. Димитриевич описал так: «Акцент был перенесен на Таинства, что привело к двум „достижениям". Во-первых, „диалог" с католиками теперь уже не касается, как некогда во Флоренции и Ферраре, „вопросов, которые нас разъединяют, а опирается на то, что нас сближает". А во-вторых, „открытия" „теологов" сразу внедряются на практике, в литургической и духовной жизни. Так, например, обе стороны, принимающие „евхаристическую экклезиологию", делают соответствующие шаги к сближению: паписты развешивают в своих костелах византийские иконы, а православные „экуменисты" убирают из храмов иконостасы, открывая таким образом алтари на всеобщее обозрение»).

Так или иначе, но очевидно, что для православных верующих неприемлемы все виды экуменического проповедничества.

Вторая же часть данного пункта – о том, что Церковь должна нести свидетельство «на основании Апостольского Предания и своей веры» – не дополняет, а, напротив, противоречит смыслу предыдущего положения. Как было убедительно показано авторами Замечаний Каменец-Подольской епархии, слово Божие предписывает каждому христианину проповедовать истину язычникам, иноверцам и еретикам благовременне и безвременне (2 Тим. 4, 2), тогда как 23-й параграф осуждает и запрещает «проявление межконфессионального антагонизма». Таким образом, авторам документа надо бы определиться: либо они следуют учению Апостольского Предания и Христовой веры, либо – отвергая его, намерены по-прежнему участвовать в экуменическом антимиссионерском движении.

 Документ завершается признанием его составителей о чаемом итоге экуменических молений:

 Мы молимся, чтобы христиане совместно трудились, дабы приблизить день, в который Господь исполнит надежду Православных Церквей и будет «одно стадо и Один Пастырь» (Ин. 10, 16).

 При прочтении этих строк невольно приходят на ум слова боговдохновенного пророка Давида: Молитва его да будет в грех (Пс. 108, 7). В каких же случаях воззвание ко Господу может быть Ему неугодным? По этому поводу святитель Григорий Двоеслов пишет: «Молитва обращается в грех тогда, когда молятся о том, что запрещает Сам Тот, Кому молятся».

А механическое объединение с нераскаянными еретиками, за которое ратуют «православные» экуменисты, как раз однозначно не одобряется Священным Писанием:Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и велиаром? (2 Кор. 6, 14–15).

Итак, мы рассмотрели все 24 пункта откровенно экуменического документа критского собора «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром». Изначально спорный проект, в котором, по замечанию Синода Грузинской Церкви, были допущены экклезиологические и терминологические ошибки, несмотря на внесенные изменения, не стал четче и по своему содержанию не приблизился к православному вероучению.

«Пребыть верным учению Христову может только тот, кто с решительностию отвергнет и постоянно будет отвергать все учения, придуманные и придумываемые отверженными духами и человеками, враждебные учению Христову, учению Божию, наветующие целость и неприкосновенность его», – свидетельствует святитель Игнатий (Брянчанинов).

Поэтому, если мы желаем быть истинными чадами Святой Соборной и Апостольской Церкви, то должны добиваться отклонения этого постановления священноначалием нашей Поместной Русской Православной Церкви и иных не участвовавших в соборе на Крите Патриархатов. В тех же Церквах, иерархи которых утвердили экуменический документ своими подписями, ревнующему о чистоте веры народу Божию необходимо противодействовать его претворению в жизнь и требовать его отмены, ибо нам заповедано не только самим избегать безплодных дел тьмы, но и обличать (см.: Еф. 5, 11).

Как гласит Писание, не одобряй того, что одобряют нечестивые: помни, что они до самого ада не исправятся (Сир. 9, 15).

Священник Михаил Новиков