Святая, Соборная и Апостольская
Прошло достаточно времени, и, кажется, настала пора спокойно и вдумчиво оценить итоги того странного события, что произошло в июне на греческом острове Крит и было пышно наименовано его участниками «Святым и Великим Собором Православной Церкви». Именно об этом мы говорим сегодня с кандидатом филологических наук знаменитым православным публицистом диаконом Владимиром Василиком.
— Отец Владимир, каково, на ваш взгляд, значение Критского собора для Вселенского Православия?
— На мой взгляд, этот собор не имел для Вселенского Православия никакого значения, хотя бы в силу того, что большинство православных не приняли в нём участия. На Крите не было представителей крупнейших Православных Церквей: Русской Православной Церкви, Антиохийской (а это более миллиона верующих), Грузинской (это более двух миллионов верующих), Болгарской (не менее восьми миллионов верующих). И даже Сербская Церковь, которую запугали, затерроризировали и таким образом вынудили явиться на Крит, в последний момент дезавуировала один из наиболее одиозных документов Собора, а именно «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром». Абсолютное большинство из двадцати пяти сербских епископов отказались подписать этот сомнительный текст, что подтвердил епископ Ириней Бачский. Но тут надо бы отметить безсовестность устроителей собора: они огулом и чохом записали Сербию в число подписавших. Дело в том, что согласно процедуре собора важен голос целой делегации, а не отдельных её членов, и если делегация всё-таки приехала на собор, то считалось, что она тем самым уже заранее согласна со всеми его решениями. А ведь установление святых отцов прежних Поместных и Вселенских Соборов состоит в следующем: один муж — один голос. Это правило апостольское, правило святоотеческое. А на Крите действовало чисто парламентаристское по своему духу правило: одна Автокефальная Церковь — один голос. Это всё равно как в светских парламентах, когда голосует фракция, а между рядами ходят мальчики в сером и указывают её членам, как именно нужно голосовать. И на соборе, наверное, было то же самое: ходили между рядами мальчики в чёрном и указывали преосвященным владыкам, преемникам апостолов, за что им следует подавать голос. Чистой воды западный парламентаризм — безличная, безчеловечная фракционность, чуждая богочеловеческому духу Церкви. Фактически на голосовании что-то значило лишь мнение предстоятеля Церкви: если предстоятель что-то решил, весь остальной епископат тут же берёт под козырёк… простите!.. под камилавку или под митру. И поэтому Критский собор — это было своего рода собрание «восточных пап». Мы громогласно обличаем католиков, но на Крите, по сути, создавался свой православный папизм, причём на нескольких уровнях: во-первых, Константинопольский Патриарх как главный «православный папа», а во-вторых, всякий предстоятель Автокефальной Церкви как «папа» поменьше. Константинопольский Патриархат давно замечен в мании величия — как будто он является первенствующим не просто в силу старинной чести, но имеет некую подлинную власть над Церквами. Можно подумать, что Константинополь до сих пор православный город, что в нём царствует православный император, что до сих пор существует великая Ромейская империя и в силу этого Константинопольский Патриарх является неким вселенским недреманным оком, заботящимся обо всём православном мире. Честно говоря, для подобного самомнения, для власти Константинопольского Патриарха сегодня нет совершенно никаких оснований.
Но тем не менее он сумел-таки подмять под себя значительное число Православных Церквей, запугать их своими действительными и мнимыми полномочиями… Сербы поехали на собор в основном из страха перед греками. Многие из представителей Элладской, и Сербской, и Кипрской Церквей с большой горечью вспоминали предсоборное обсуждение, когда константинопольские чиновники, такие как митрополит Пергамский Иоанн (Зизиулос) просто им затыкали рты. Временами на них кричали, обвиняя их в упрямстве, в непонимании, в желании сорвать процесс… Другими словами, они встретились с такой глухотой, по сравнению с которой меркнет даже поведение Римской курии.
Один из главных документов собора — «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром». Я об этом документе в своё время писал достаточно. Его основной порок — конечно же, неправославная экклезиология, подспудное проведение «теории ветвей», признание за инославными еретическими сообществами достоинства Церквей. «Теория ветвей» — это теория, которая утверждает, что всей полнотой истины не обладает ни одна христианская конфессия, что все конфессии — лишь «ветви» на стволе некой «невидимой церкви».
Как говорил герой известного мультфильма, «всякая вещь — или есть, или нет». А с богословской точки зрения, либо Православная Церковь является Единой Святой Соборной Апостольской, — но тогда и речи не может идти о «сближении христиан». В этом случае можно говорить только о воссоединении инославных с Православной Церковью, — но об этом в документах собора не было сказано ни слова. Либо «движение к единству» всё-таки необходимо, но тогда Православная Церковь не может именоваться Единой Святой и Апостольской, — тогда она тоже обладает лишь «частью истины» и нуждается в помощи инославных.
Далее, с чисто богословской точки зрения, христианин — это тот, кто пребывает в Церкви; кто вне Церкви, тот не христианин. Так сказал ещё святитель Киприан Карфагенский. Если же собор признаёт, что есть некие «христиане вне Церкви», то либо Церкви вовсе нет, либо она «невидима» и является неким мистическим фантомом. Но такое утверждение — протестантизм чистейшей воды.
Вот пункт 6 из документа «Отношения Православной Церкви…»: «Единство, которым обладает Церковь, по своей природе не может быть нарушено». Вроде бы сказано правильно. Но дальше идёт следующий тезис: «Православная Церковь констатирует существование в истории других, не находящихся в общении с ней христианских церквей и конфессий и в то же время верит, что её отношения с ними должны строиться на скорейшем и более правильном уяснении ими всей экклезиологической тематики, особенно в области учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом». Нет уж: или Церковь едина, как Тело Христово, — но тогда рядом с ней не может быть никаких «других церквей». Или же существуют несколько церквей, могущих не находиться в общении друг с другом, — тогда не стоит и говорить о вере во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Правда, есть возможность разрешения этого парадокса — через теорию ветвей, в которой Единая Святая Церковь существует, но является невидимой. Этому, в частности, учит священник Георгий Кочетков: все существующие церкви лишь отчасти обладают истиной и могут противоречить друг другу, но тем не менее принадлежат к единой церкви, если обладают апостольским преемством.
По сути дела, документы собора не только толкают на согласие с ложью, но и дают запрет на проповедь православия! Вот слова из пункта 23: «Общим для Православной Церкви является осознание необходимости ведения межхристианского богословского диалога, и потому она считает, что он всегда должен сопровождаться свидетельством миру делами взаимопонимания и любви… исключая всякую практику прозелитизма или иных вызывающих проявлений межконфессионального антагонизма». То есть, иными словами, мы не имеем права проповедовать православие и говорить представителям так называемых иных конфессий, что они заблуждаются и погрешают против истины.
Этот документ сочится елеем любви по отношению к инославным. Просто океаны елея изливаются, — и в то же время в нём полное отсутствие любви к своим единоверцам. Православные, озабоченные чистотой православия, огулом и чохом объявляются раскольниками. Любая попытка защитить истинное православие подлежит осуждению. Извините! Значит, получается, что прп.Иоанн Дамаскин был раскольником, а отцы иконоборческого иерейского собора 753 года были столпами православия! Ведь они являлись представителями собора, а он — «раскольником-одиночкой». И прп.Максим Исповедник… Он был одиноким монахом и, значит, тоже подлежал осуждению за попытку разделить единство Церкви, утверждённое еретиками.
Удивление, если не более, вызывает суждение о том, что сохранение истин православной веры возможно только благодаря соборному строю. Извините, но в истории Церкви был целый ряд разбойничьих соборов: Эфесский, Александрийский 633 года, Иерийский, Лионский, Флорентийский, Эфесский… Как справедливо отмечали Восточные Патриархи в послании 1848 года, хранителем веры у нас являются не епископы только, из которых, кстати, и состоял Всеправославный собор, но каждый раб Божий. Вот этого-то начала на Критском соборе и не было. И поэтому данный собор — или, мягко говоря, «совещание представителей Православных Церквей с сопровождающими их лицами», а грубо говоря, «соборище» — надо поскорее забыть, как позорный и неудачный опыт в истории Православия. И чем скорее эта позорная страница будет закрыта, тем лучше будет для всех нас.
— Можно ли сказать, что на данном этапе православие одержало победу? Ведь без РПЦ и прочих Церквей, не явившихся на Крит, собор, что бы он ни решал, не может называться Вселенским.
— Я бы сказал, что оно одержало победу в рамках некоторых Поместных Церквей, а именно: РПЦ, Антиохийской, Грузинской, Болгарской и отчасти Сербской. Что касается других, то для них отрицательные последствия этого собора ещё долго будут давать о себе знать. И ещё долго будет трясти эти Церкви — Элладскую, Кипрскую и другие, хотя многие из их епископов активно выступали против сего соборища.
— Можно ли сказать, что за Критским собором стоит, обобщённо говоря, Запад?
— Да, разумеется. Госдепартамент США был в высшей степени заинтересован в удачном проведении собора. И то, что представители РПЦ на него не поехали, является в известном смысле и политическим шагом, ответом Путина на поползновение Госдепа США подчинить себе всё Вселенское Православие, взять его всё под контроль.
— Вы считаете, что В.В.Путин имеет какое-то отношение к такому решению нашей Церкви?
— Я почти в этом убеждён. Уже весной этого года в связи с совещанием 12 апреля наше священноначалие проявило известную неуверенность: а стоит ли нам ехать на собор? Но только помощь высшей государственной власти однозначно сформировала решение — на это соборище не ехать. Видимо, можно сказать, что «критская история» имела один положительный итог: она косвенно способствовала укреплению союза Русской Православной Церкви и русской государственной власти и показала, что Россия едина в верности православию.
Вопросы задавал Алексей БАКУЛИН
Источник: http://www.pravpiter.ru
