Эвтаназия, легализованная в некоторых странах Запада, в России пока законодательно не разрешена. Значит ли это, что проблемы, связанные с уходом из жизни с помощью врачей, чисто западные и нас не касаются? Какой слом в общественном сознании приводит к тому, что убийство человека становится приемлемым? Об этом и других проблемах, которые актуализирует распространение «благой смерти», мы беседуем с руководителем православного медико-просветительского центра «Жизнь» протоиереем Максимом Обуховым.


– Отец Максим, что такое эвтаназия, и почему она получила такое распространение в западных странах?

– Эвтаназия – это убийство больных и немощных людей якобы с благой целью. Термин образован от двух греческих корней: «эв» – «хороший», «танатос» – смерть. Этаназия – «благая смерть, благое убийство».

Эвтаназия легализована и узаконена в Голландии, Бельгии, Швейцарии, Канаде и в некоторых штатах США. Конечно, легализация эвтаназии вызывает в этих странах дискуссии, потому что многие с узаконением «благой смерти» не согласны.

– Какие аргументы приводят сторонники и пропагандисты эвтаназии?

– Те, кто за эвтаназию, говорят так: дайте возможность тяжело больным и страдающим людям умереть, чтобы они не мучились и не обременяли собой окружающих. А противники эвтаназии убеждены, что общество не должно узаконивать убийство.

Первой страной, легализовавшей эвтаназию, была Голландия. Во многих странах Европы идет очень сильное давление на законодателей со стороны лоббистов – или «злобистов», как кто-то выразился,– эвтаназии, но здоровым консервативным силам пока это давление удается сдерживать.

– Есть ведь и детская эвтаназия. Насколько она распространена?

– Нельзя сказать, чтобы детская эвтаназия широко распространена, но в тех странах, где эвтаназия легализована, разрешена и эвтаназия детей. Это позорное явление. Странно для нас, как это – взять и усыпить – убить – рожденного ребенка. Но сторонников такой практики довольно много.

– Вероятно, эвтаназия кому-то выгодна. Кому?

– Как всегда, когда вы видите какую-то сложную неразрешимую проблему в обществе, вокруг которой идут споры, в первую очередь зрите в корень: кому выгодно то-то и то-то? Если под этим углом взглянуть на эвтаназию, то мы обнаружим следующее: больной человек обременяет и общество, и окружающих. Старики стали в тягость. Как-то забылось, что эти люди – старшее поколение – ухаживали за нами, когда мы были маленькими. Так что, заботясь о стариках, мы отдаем им наш долг. И финансово в том числе – платим им пенсию через соответствующие государственные органы, куда поступают наши налоги. А если надо, то и горшок за ними вынесем, и потерпим их странности… Это нормально. Но западному обществу это обременительно. А если стариков убить, то выходит и выгода, прибыль: мы экономим и средства на их содержание, и свое время. Пенсию им можно уже не платить. Если человек на год раньше решит уйти из жизни, то его пенсия за этот год останется в пенсионном фонде, в ростовщических банковских структурах. Люди же ведь в течение жизни делают страховые взносы на медицину, на пенсионное обеспечение, и эти отчисления от доходов накапливаются в страховых фондах. Выйдя на пенсию, человек эти сбережения тратит. А если его убить, деньги останутся в фонде.

И если отключить аппаратуру для реанимации больного, тоже экономия, и какая! Содержание человека в реанимации очень дорого – до 1000 долларов в день может доходить. Интенсивная терапия – это расход и на помещение, и на оборудование, и на врачей… А ведь человек, пролеченный в интенсивной терапии, может потом еще лет десять пожить, до 90 лет доживет, будет радовать внуков, увидит правнуков… Нет, его убивают!
– Эвтаназия – это принудительная или добровольная «процедура»?

 – Есть и принудительная, есть и добровольная. И формально это совершенно разные вещи. При принудительной эвтаназии за человека решают, когда убрать его из жизни; при добровольной он сам пишет заявление об этом. Но мы же понимаем, что далеко не все больные и старики в состоянии четко выразить свою мысль. Поэтому как только была узаконена добровольная эвтаназия, она сразу же стала принудительной. Так что тут нет четкой границы. Вы представьте пожилого человека в тяжелом состоянии. Он может быть сонливым и заторможенным. Он может быть под воздействием каких-то транквилизаторов и седативных препаратов. Он может быть с нарушенной речью. Его речь потом, после лечения, возможно, восстановится, но сейчас она нарушена, и у него плохая дикция. Он может вообще не разговаривать, но всё понимать, что происходит. Как он выразит свое желание жить или умереть?!

Да он может вообще обладать какими-то свойствами психики, характерными для этого возраста, так что возникает необходимость признать его невменяемым и назначить ему опекуна. И тогда уже опекун будет принимать за больного решение о жизни или о смерти…

– Я бы хотел вернуться к вопросу о детской эвтаназии. Какой возраст детей считается допустимым для этого?

– В разных странах разные законы. В принципе, если разрешили эвтаназию пожилых, значит, разрешили эвтаназию всех. В Бельгии, по-моему, эвтаназию можно применять с 12 лет. Причем ребенок может сам, без согласия родителей, принять решение о том, чтобы уйти из жизни, и родители не могут этому препятствовать.

– Это значит, что родителям в любой момент могут позвонить врачи и сказать: ваш сын захотел умереть... А он, может быть, просто был в очень тяжелом и физическом, и психологическом состоянии…

– Да, есть такая проблема, что в состоянии депрессии люди принимают решение об эвтаназии. А в состояние депрессии может впасть человек в любом статусе своего здоровья. В прессе писали о нескольких случаях, получивших громкую огласку, когда достаточно молодые, здоровые люди в депрессии просили сделать им эвтаназию. Просто в депрессии! И врачи их усыпили… Что из того, что потом все возмущались этими случаями! Когда такую несправедливость, такую жестокость, как врачебное убийство, такое беззаконие узаконивают, последствия для общества могут быть очень плачевными.

– Как эвтаназия и аборты связаны между собой? Ведь в обоих случаях из жизни уходят люди: при эвтаназии в основном добровольно, а при аборте – принудительно.

– Да, это явления одного порядка. И аборт, и эвтаназия – это убийство. И у них очень глубокая внутренняя и прямая связь. Почему делают аборты? Потому что ребенок чем-то мешает. Он нарушает планы. Он требует времени, денег, сил. Если женщина забеременела, как решить ей эту проблему? Проблема же не рассосется, через девять месяцев ребенок же родится. Значит, его надо убить. А если можно убить ребенка, который мешает, то почему нельзя убить старика, который мешает?

 Эвтаназия новорожденных, конечно же, следствие абортного мышления. Между ребенком родившимся и ребенком не родившимся разницы нет, только способ питания, дыхания и среда, в которой они находятся, отличаются. Рожденный ребенок в воздушной среде и дышит сам, нерожденный – в водной и дышит легкими матери, а по сути его человеческие свойства такие же. Какой была личность до рождения, такая же личность и после рождения. Разве что до рождения младенец не жизнеспособен без посторонней помощи. И если можно убить ребенка до родов, то почему нельзя убить после родов, если есть к тому те же причины? Чистая абортная логика! Или, например, ребенок больной. Если можно абортировать больного ребенка, то можно убить и потом, когда он родился.

Фактически эвтаназия является прямым следствием – логическим следствием – разрешения абортов, потому что люди соглашаются с тем, что аборт – это нормально.

Есть такой термин: планирование семьи. Аборт – это как раз планирование семьи. Появился новый член семьи, он уже дышит, претендует на жилплощадь, на еду. Мы его «запланировали» – убили. Это планирование семьи.

И со старшими то же самое. Старик заболел, лежит в кровати, кашляет. Давайте и тут тоже применим планирование семьи и тоже его запланируем. И вводится бедняге смертельное лекарство.

– Как это все страшно!.. Трудно представить, что кто-то решает избавиться от человека таким вот способом…

– Если общество согласилось с убийством, то это меняет само общество. Табу снимается. Убивать можно. А если снято табу на убийство, то можно человека усыпить, чтобы забрать его наследство, например. Если убийство декриминализовано, то все уже можно.

– Эвтаназия в России сейчас запрещена…

– В России эвтаназия запрещена. Но я разговаривал с врачами, и они подтверждают, что случаи эвтаназии были и есть. Они единичны, но они были и есть. Не стоит это скрывать.

 Очень тревожный момент: опросы общественного мнения показывают, что в России есть сторонники эвтаназии. Среди студентов-медиков достаточно много тех, кто считает, что от неизлечимых больных нужно избавляться. Пока законодательно эвтаназия не разрешена, но мы не можем говорить, что у нас нет этой проблемы, что она нас не касается. Мы уже начали менять свое мышление. У нас есть прослойка либерально мыслящих людей, которые считают эвтаназию приемлемой. И эти люди могут оказаться в числе законодателей и предпринять шаги к тому, чтобы такую смерть легализовать. Проблема есть, и нам нужно заниматься разъяснительной работой.

Повторюсь: мы не можем говорить, что проблема эвтаназии нас не касается.

– Я слышал такой аргумент «за»: вот человек попал в аварию, получил тяжелейшие травмы, вряд ли выживет – умрет через пару-тройку дней, может быть, через неделю… А на соседней с ним койке лежит больной, который сможет жить, если первый отдаст ему свой орган. И человек принимает решение отдать этот орган, чтобы, раз я не выживу, то пусть другой живет. В такой ситуации мы имеем дело с самоубийством или жертвенностью?

– Ну, если вы приняли такое решение – отдать свой орган… А знаете ли вы, что у нас действует презумпция согласия на изъятие органов?

– Почему эвтаназия становится таким распространенным явлением в Европе? Ведь стран, где она узаконена, становится всё больше. Вы говорите, что и в России медики уже лояльно к ней относятся…

– Общество меняется, и либеральные ценности завоевывают всё больше умов. Но я не могу сказать, что эвтаназия победно шествует по планете. Всё же идет весьма значительное сопротивление христианских организаций в тех странах, где сильна позиция Церкви, в том числе Католической. В православных странах эвтаназия не узаконена, но проблема существует.

И вот еще какое явление: появился эвтаназийный туризм. В Швейцарии эвтаназия узаконена, поэтому человек из Польши, например, решивший совершить самоубийство с помощью врачей, может приехать в Швейцарию и прервать свою жизнь смертельной инъекцией там. На этом делается бизнес. Эвтаназийный туризм приносит хорошую прибыль, ведь человеку, который хочет умереть, деньги не нужны, и он платит за эвтаназию большую сумму, которая остается в экономике государства, где такая смерть разрешена. Это очень неприятное явление.

Разрешение убийства как такового влечет за собой целую цепочку страшных событий. Страны, где эвтаназия узаконена, начинают оказывать влияние на другие государства, они пропагандируют эвтаназию, начинают извлекать доход из эвтаназийного туризма. Начинает меняться мышление людей, которые пытаются убедить остальных, что эвтаназия – это хорошо, правильно, замечательно. А на самом деле это очень плохо.

Есть примеры исторические. Так, у некоторых примитивных народов был такой варварский обычай, появившийся из-за нехватки пропитания: отправлять стариков умирать на какую-нибудь гору, в лес… Есть пример и нацистской Германии, в которой была узаконена эвтаназия психически больных, например шизофренией, и людей с какими-то врожденными дефектами. Их называли «рота неполноценных». И убивали. Самое страшное, что общество в целом согласилось, что есть лишние люди, которых можно и нужно убить. Тогда то государство, тот народ перешагнули некую черту, нарушили табу. Что было потом, мы все знаем. Закончилось это доктором Менгеле, опытами нацистских врачей над больными, геноцидом народов и Нюрнбергским процессом. И вдруг всё это безобразие и беззаконие возвращается в цивилизованную Европу!

– Какой должна быть медицина, чтобы все были счастливы и жили долго, не думали о том, что через 20–30 лет их могут принудительно выключить из жизни?

– Современная медицина делает большие успехи. Сейчас вполне возможно продлить жизнь человека – причем жизнь активную, разумную, полноценную – до 80–90 лет. Это нормально. Медицина это может. Но самое главное, что мы должны понять: медицина должна не убивать, не прерывать жизнь, а сохранять ее и дарить ее.

– Спасибо, отец Максим, что согласились ответить на вопросы.