С отцом Неофитом мы познакомились случайно, хотя, конечно, ничего случайного в нашей жизни не бывает, но все происходит по Божию промышлению ради душевной пользы. С первых минут общения возникло чувство духовного родства и появилось желание расспросить батюшку о его жизненном пути, поговорить на важные для меня и моих близких бытовые и церковные темы. Полученные ответы, при всей их краткости и простоте, глубоко вразумили, согрели сердце и укрепили в вере и уповании на Господа…

 

– Батюшка, расскажите, пожалуйста, немного о себе. Вы воспитывались в верующей семье или пришли к Богу в сознательном возрасте? Почему у Вас возникло желание принять священный сан? Как давно предстоите престолу Божию и что считаете наиболее важным и ценным приобретением на своем пастырском пути?

  – Воспитывался я, к сожалению, в обычной семье. Сожаление же состоит в том, что семья моя была неполной – увы, это типично для нашей страны уже в течение века. Мать и отец развелись, когда мне было пять лет. Еще одно сожаление – в том, что семья жила без веры. Т. е. я рос обычным советским ребенком, с довольно предвзятым взглядом на религию и веру. Путь мой к Богу был тернист, всех исканий пересказывать не стану, укажу лишь самое главное: к принятию веры меня подтолкнуло знакомство с Евангелием и желание покаянного очищения.

Насчет священного сана даже затрудняюсь ответить. Это не было желанием, это было естественным логическим завершением всего того, что со мной происходило в процессе обретения Православной веры. Такое чувство, что Господь Сам решал, что мне делать, а мне лишь оставалось не препятствовать Ему. События в жизни складывались сами собой так, что я и не заметил, как оказался в семинарии.

Престолу Божию предстою в качестве священника всего четыре года и до этого – полтора года диаконом. И основное, что я узнал за это время – это моя собственная немощь. Исповедуя людей, осознаешь, что большинство твоих прихожан гораздо выше тебя в духовном плане. От этого приходит понимание, что практическая христианская жизнь часто не зависит от наличия теоретических богословских знаний. Наверное, для меня это и есть самое ценное на данный момент.

  – Вы – сельский пастырь, а родились и большую часть жизни, как понимаю, прожили в крупном городе. Легко ли Вам далась смена обстановки? Как Вы относитесь к русской деревне и что думаете о ее судьбе?   – Да, я прожил всю свою жизнь в большом городе, но желание его покинуть у меня родилось почти сразу с момента воцерковления. Со временем оно только усиливалось. Сейчас, приезжая в город, я себя ощущаю не в своей тарелке и очень быстро устаю. Не стану описывать все плюсы деревенской жизни, скажу лишь, что она по качеству в разы превосходит жизнь городскую (ну, для меня во всяком случае).

Думаю, что на русской деревне, в ее судьбе, отразилась судьба всей нашей многострадальной Родины. Что сказать? Печальный факт – деревня умирает, даже скорее не так: деревню убивают. Не буду рассказывать о кознях глобалистов, что, несомненно, имеет место. Но все же главный фактор, способствующий уничтожению деревни, – это наша собственная бездуховность. Современное общество ориентировано не на труд и служение, а на потребление, деревня же менее всего соответствует таким устремлениям. Там человеку необходимо много работать физически, но при этом самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность. Ну, и, конечно, во всем уповать на Господа. В деревне, на мой взгляд, человек становится более свободным, особенно тот, кто ищет этой внутренней свободы. Ведь по учению христианскому свобода есть освобождение от греха, в деревне же с ним расставаться намного проще. Здесь ты у всех на виду, что уже стимулирует хотя бы к поддержанию внешнего благочестия, а это тоже некое подспорье в борьбе за свою душу. А кроме того, в деревне ты живешь среди мира, созданного Богом, а не в среде, порожденной человеческим грехом (ведь духовным основателем городов, как мы знаем, был Каин – первый брато­ и человекоубийца).

Возрождение деревни, как и всей России, возможно лишь при осознании русским народом сути духовной трагедии, произошедшей с ним за последние сто лет, и рождающегося из этого осознания всенародного покаяния. В противном случае и мы, и деревня, и Россия – обречены. Думаю, наша страна не переживет еще десятилетия культуры потребления, первой умрет деревня, а вслед за ней – и Россия (чего да не будет!!!). Я от всей души надеюсь, что этот мрачный сценарий не осуществится. Наш народ, невзирая на свои серьезные духовные проблемы, имеет огромный потенциал, который может в самый решающий момент раскрыться. И тогда мы все увидим чудо исцеления «гадаринского бесноватого» и воскресение из мрака забвения Святой Руси. Верую, так и будет!

  – В чем особенности священнического служения на селе? Какие трудности Вы испытываете, как их преодолеваете и, наоборот, что Вас радует и утешает?   – Главная особенность, на мой взгляд, – это открытость. В деревне каждый может прийти к тебе в дом, ты и твоя семья у всех на виду. В городе же я знаю священников, носящих сан по 20 лет, у которых даже соседи по лестничной клетке не подозревают, что за стенкой живет батюшка с семьей.

А главная трудность и печаль – большая, по сравнению с городом, закрытость местных жителей в отношении к Церкви. Если в городе общественное мнение не довлеет над людьми, то в деревне, как только человек начинает посещать храм, на него обрушивается лавина непонимания и даже осуждения. Стоит ему побывать на службе помимо «основных праздников» (в нашем случае это родительские субботы), как сразу начинаются расспросы: «Ты что, фанатик?», или «Ты попал в секту?», или «Ты что, в религию ударился?», и т. д. Результат такой атаки – почти полное отсутствие в храме молодежи. Ходят одни пенсионеры, которые уже мало внимания обращают на то, что скажут о них люди.

Пытаюсь бороться с этим проповедью и активным участием в жизни поселка, как получается – пусть судит Бог.

Утешают и радуют два момента: первый – это когда удается достучаться до человеческого сердца, и второй – когда к Исповеди человек подходит не формально, а с искренним чувством покаяния и сокрушения.

  – Как Вы считаете, почему многие до сих пор живут без веры и что способно изменить эту скорбную реальность? Как воцерковившийся человек может помочь своим родным и близким найти дорогу в храм?  – Основная причина сегодняшнего плачевного состояния нашего народа – желание комфорта и нежелание служить кому­либо или чему­либо, кроме своей похоти. Думаю, что сама собой эта ситуация не изменится – нас ждут серьезные испытания. Но верую, что Господь, в который раз очистив наш народ страданиями, дарует нам вновь Православную Монархию. Может, Господь и иным, Ему Одному ведомым способом возродит Святую Русь, но то, что без чуда Божия нам не обойтись – в этом я твердо убежден, поскольку в себе и вокруг вижу признаки глубочайшего духовного разложения.

Ну, а помочь своим ближним можно двумя способами – личным примером и молитвой о них.

  – В подавляющем большинстве мы выросли вне православных традиций, с пеленок были заражены «похотью плоти, очей и гордостью житейской». Видимо, поэтому современный человек настолько слаб духовно. Как нам, особенно молодежи, укрепить дух, обрести жертвенность, самоотверженность, трудолюбие, широту души?.. Что Вам и Вашей семье помогает на этом пути?  – Сложно ответить, т. к. сам я не приобрел еще ни жертвенности, ни самоотверженности, ни трудолюбия, ни широты души. Но ключиком в искании этих добродетелей, на мой взгляд, является доверие Богу и понимание, что все равно все будет по Его воле и волос с твоей головы не упадет напрасно…  – В этом контексте – отдельный вопрос о воспитании детей. Поделитесь, пожалуйста, своими соображениями на эту важнейшую тему.   – Здесь главное усердие и терпение родителей. Мои дети не получают никакой информации, которую прежде не одобрим мы с матушкой, т. е. у нас полный контроль за литературой и кругом общения. Думаю, важно оградить ребенка от разрушающего воздействия внешней агрессивной среды. Тут, конечно, придется много трудиться. Легче всего усадить чадо за компьютер или телевизор и заниматься своими делами, но и результат будет соответствующим. Есть другой путь – заниматься с детьми, играть с ними, читать им, учить их какому­нибудь делу, общаться с ними, в идеале – самим их обучать. Т. е. с одной стороны – ограждать их от пагубы этого мира, а с другой – наполнять их жизнь позитивными знаниями и общением.

Что касается Бога и Церкви, то тут две составляющих успеха: первое – это нам самим быть примерами истинного христианства, а второе – не насиловать ребенка церковностью. Все должно быть очень аккуратно и в меру его восприятия, чтобы все, что связано с верой, до окончания подросткового возраста вызывало лишь положительные эмоции. Т. е. «милость» в воспитании маленького христианина должна превалировать над «судом». Но, конечно, нужно держать детей в строгости и при этом быть гораздо более строгими к себе самим.

 

– Не секрет, что ныне в церковной ограде, в том числе и в пастырской среде, и в иерархии, присутствуют люди совершенно разных взглядов и убеждений. И при воцерковлении порой бывает непросто разобраться, где правда, а где ложь. Многие просто ходят в храм, не вникая в проблему пагубы модернизма, другие увлекаются проповедью его сторонников и душевно повреждаются… Отдельная тема – ситуация в духовных школах… Что Вы думаете обо всем этом?

  – На самом деле разобраться, где правда, а где ложь – очень просто. Для этого нужно знать святоотеческое учение Церкви, ее догматы и каноны и во всех сомнительных случаях опираться на них, а не на авторитет какого бы то ни было оратора или проповедника, памятуя слова апостола Павла: Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема (Гал. 1, 8–9).

Сомневаться же тут, на мой взгляд, не в чем: есть учение Христово, и есть ложь. Отвергайся лжи и следуй за Христом, но при этом старайся любить грешника и ненавидеть грех.

Да, в духовных школах – если, конечно, их можно так назвать, потому что скорее это схоластические богословские училища – много проблем. Но, благо, мы живем в информационный век и, имея желание, всегда можно сверять то, чему тебя учат, с тем, во что верует Церковь на протяжении веков.

  – А как нам уберечься от уклонения с узкого евангельского пути на пространные стези комфорта и компромиссов с миром, куда увлекают модернисты? Как противостоять попыткам реформации Церкви?  – Мир, в который нам всем предстоит перейти – полярен, в нем нет промежуточных состояний, чистилища или иных мест для людей с неопределившейся волей. Идя на компромисс со злом, ты начинаешь ему служить, а служа злу, ты лишаешь себя надежды на Царствие Небесное. Се, ныне время благоприятно, се, ныне день спасения!(2 Кор. 6, 2), – таковы слова апостола Павла, и они неложны. В наше время нет или почти нет великих подвижников благочестия, подобных древним (я точно не таков). Мы не молимся, как должно, не постимся, как подобает, не живем глубокой духовной жизнью. Так на что же нам рассчитывать, если и в вопросах веры мы пойдем на компромиссы?! Нет нам тогда спасения! Я – грешный и слабый человек, но я не теряю надежды, что Господь спасет мою душу. Однако для этого мне необходимо сохранить верность Ему. Наступает исторический момент, и тут важно не дрогнуть, а все упование возложить на Христа, ибо Он не по силам креста не даст.

Делай то, что должен, и будь, что будет! – вот девиз тех, кто противостоит любому нечестию, в том числе и реформации церковной. Важно понимать: не мы спасаем Церковь, а она нас. Поэтому как противостоять? – Только личным усилием и молитвой, а там уж – как Бог устроит.

– Спаси Господи, батюшка! Просим Ваших молитв!

Беседовала Анна Самсонова

Источник: газета «Православный Крест», № 14 (158) (от 15 июля с. г.)